Левша, конечно же, пролил кока-колу на скатерть. А праздничный торт ел руками, потому что решил, что так будет забавнее. Но он был один такой маленький свинтус.
Я ему прямо сказал, что он здесь присутствует лишь потому, что он мой родной брат и его просто некуда больше деть. В ответ он разинул рот, демонстрируя всем собравшимся пережеванный кусок шоколадного торта.
Потом я посмотрел все подарки. И мы сели досматривать «Терминатора». Но тут все резко засобирались домой. Было еще не поздно. Наверное, часов пять. Но из-за дождя казалось, что на улице уже ночь.
Родители были на кухне. Мыли посуду после нашего пиршества. Все ушли. Остались только Эрин и Эйприл. Они дожидались мамы Эрин. Она обещала за ними заехать, но позвонила и сказала, что немного задерживается.
Мы сидели в гостиной. Беляш ни с того ни с сего подбежал к окну, положил передние лапы на подоконник и залился истошным лаем. Я подошел посмотреть, что там такое. Ничего интересного на улице я не увидел. Там было пусто и пасмурно. Я взял песика на руки и оттащил его от окна.
— Пойдемте ко мне в комнату, — предложил я, когда мне наконец удалось успокоить эту невменяемую собаку. — У меня есть новая компьютерная игрушка. Говорят, классная. Но я ее еще не пробовал.
Эрин и Эйприл охотно меня поддержали. Им почему-то не нравился «Терминатор». Девчонки, что с них возьмешь?!
Мы поднялись на второй этаж. В коридоре было темно, хоть глаз выколи. Я хотел включить свет, но лампочка не загорелась.
— Перегорела, наверное, — сказал я.
Моя комната находится в самом дальнем от лестницы конце коридора. Нам пришлось пробираться туда на ощупь. В кромешной тьме.
— Как-то здесь жутко, — тихо проговорила Эйприл.
И в эту самую секунду дверь в кладовую с грохотом распахнулась, и оттуда вывалилась какая-то темная фигура, которая с оглушительным ревом набросилась прямо на нас.
Девочки заверещали от ужаса. Ревущее «страшилище» обхватило меня за талию и повалило на пол.
— Левша, отпусти меня! — Я не на шутку взбесился. — Это не смешно!
Он хохотал как сумасшедший. И был ужасно доволен своей идиотской шуткой.
— Как я вас напугал! — заливался он смехом. — Напугал!
— И вовсе мы не испугались, — с жаром проговорила Эрин. — Мы сразу поняли, что это ты.
— Ачего ж вы тогда вопили? — спросил Левша.
Эрин гордо промолчала.
Я сбросил брата с себя и поднялся на ноги.
— Дурацкие у тебя шутки, Левша.
— И долго ты нас поджидал в кладовой? — спросила Эйприл.
— Долго.
Он хотел встать, но тут на него налетел Беляш и принялся с остервенением облизывать ему лицо. Левше было щекотно. Он захохотал и повалился на спину.
— Ты и Беляша напугал, — сказал я.
— Ничего я его не напугал. Беляш умнее всех вас. — Левша оттолкнул Беляша.
Беляш отбежал к двери напротив кладовой и принялся шумно ее обнюхивать.
— А эта дверь куда ведет, Макс? — спросила Эрин.
— На чердак.
— У вас есть чердак? — воскликнула Эрин. Я так и не понял, чему она так обрадовалась.
Ну чердак и чердак. Подумаешь, большое дело.
— А что там? Я обожаю чердаки, — продолжала Эрин.
Нет, все-таки девчонки — странные существа. Разве можно обожать чердаки?!
— Да всякий хлам, что остался от дедушки с бабушкой, — сказал я, пожимая плечами. — Сначала это был их дом. Мои папа с мамой хранят там всякое старье. Мы редко туда поднимаемся. Что там делать?
— А можно пойти посмотреть? — спросила Эрин.
— Можно, конечно, — ответил я. — Но только там нет ничего интересного.
— Я обожаю старые вещи! — Эрин едва не прыгала от счастья.
— Но там так темно… — прошептала Эйприл.
Мне показалось, что ей было немножко страшно.
Я открыл дверь и протянул руку к выключателю. На этот раз свет зажегся. Там, наверху. Бледный, размытый свет, который с трудом доходил до подножия крутой деревянной лестницы.
— Вот видишь? Там есть свет, — сказал я Эйприл и направился вверх по лестнице. Старые ступеньки скрипели у меня под ногами. Моя тень на стене была длинной и четкой. — Ну что, вы идете?
— Мама Эрин сейчас приедет, — сказала Эйприл.
— Да мы только на пару минуточек. — Эрин легонько подтолкнула Эйприл к лестнице. — Пойдем.
Беляш тоже увязался за нами. Вернее, он побежал вперед, возбужденно виляя хвостом и стуча когтями по деревянным ступенькам. Где-то на середине лестницы воздух стал сухим и горячим, как в сушилке.
Я первым поднялся на чердак и остановился у лестницы, оглядываясь по сторонам. Чердак представлял собой одну здоровенную комнату, больше похожую на широченный коридор и заваленную старой мебелью, картонными коробками, кипами старой одежды, сломанными удочками и целыми стопками пожелтевших от старости журналов — иными словами, тем старым хламом, который обычно хранится на чердаках.
— Ух ты, пылью пахнет и заплесневелым деревом! — Эрин прошла мимо меня и остановилась, глубоко вдыхая воздух. — Я обожаю этот запах!
— Ты действительно странная, — сказал я ей. Дождь с грохотом барабанил по крыше. Его шум отдавался в комнате, непрестанно грохоча. Впечатление было такое, что мы стояли прямо под водопадом.
Мы разбрелись по чердаку. Левша сразу нашел себе развлечение: принялся перекидывать свой софтбольный мяч через балки на потолке ловить его, не давая упасть на пол. Я заметил, что Эйприл ни на шаг не отходит от Эрин. Беляш что-то вынюхивал у дальней стены.
— Тут, наверное, полно мышей, — заявил Левша с ехидной ухмылочкой. Я заметил, как Эйприл в ужасе распахнула глаза. — Откормленных, жирных мышей, которые обожают набрасываться на девчонок.
У моего младшего братца извращенное чувство юмора.
— Может, пойдем уже вниз? — Эйприл нетерпеливо шагнула к лестнице.
— Ты посмотри, старые журналы мод! — воскликнула Эрин, не обращая внимания на подругу. Она вытащила из стопки один журнал и принялась с интересом его перелистывать. — Ничего себе. Вот же люди одевались прикольно.
— Эй… а что это Беляш там делает? — вдруг всполошился Левша.
Я проследил за взглядом брата. Из-за горы картонных коробок виднелся лишь хвост Беляша. Хвост бешено мотался из стороны в сторону. Было слышно, как песик с остервенением скребет о какую-то деревяшку.
— Беляш, ко мне! — приказал я. Естественно, он меня не послушался. Он стал скрести еще энергичнее.
— Беляш, чего ты там роешься?
— Наверное, мышь почуял, — заметил Левша.
— Я иду вниз! — решительно заявила Эйприл.
— Беляш! — вновь позвал я и направился к нему, пробираясь сквозь завалы всякого хлама.
Подойдя ближе, я увидел, что Беляш скребется у какой-то двери.
— Эй, идите сюда, — окликнул я остальных. — Беляш нашел потайную дверь.
— Круто! — Эрин первой подбежала ко мне. Левша и Эйприл отстали буквально на шаг.
— А я и не знал, что здесь есть какая-то дверь, — сказал я.
— Интересно, а что там за дверью? — настропалилась Эрин. — Давайте посмотрим.
И вот тогда-то все и началось.
Все наши беды.
Теперь вам понятно, почему я вначале сказал, что во всем виноват Беляш? Если бы эта дурная собака не принялась вынюхивать и скрестись, мы бы, скорее всего, никогда не нашли ту дверь в потайную комнату на чердаке.
И мы никогда не узнали бы тот волнующий — и ужасный — секрет, что скрывался за той деревянной дверью.
— Беляш! — Я встал на колени и оттащил песика от двери. — Что там у тебя, собачка?
Как только я оттеснил Беляша подальше от подозрительной двери, он сразу же утратил к ней интерес и побежал обнюхивать совершенно противоположный угол. Вот этим собаки и отличаются от людей. Собаки вообще ни на чем не зацикливаются, а людей вечно тянет довести начатое до конца.
Дождь продолжал барабанить по крыше. На улице завывал ветер. Это была настоящая весенняя непогода. Хорошо еще, что не было грозы.
Дверь была заперта на проржавелую задвижку. Задвижка открылась на удивление легко. Дверь сама приоткрылась со скрипом.
Я заглянул туда. За дверью была абсолютная, непроницаемая темнота.
Я взялся за ручку, но не успел еще приоткрыть дверь и наполовину, как Левша проскользнул внутрь и скрылся во тьме.
— Тут мертвец! — завопил он дурным голосом.
— Не-ет! — в один голос воскликнули Эрин и Эйприл, подскочив от страха.
Но я-то знал все дурацкие шуточки моего братца.
— Мне уже страшно, Левша, — сказал я и шагнул через порог.
Разумеется, никакого мертвеца там и в помине не было.
Я осмотрелся. Это была маленькая комнатушка без окон, освещенная бледным светом, который доходил сюда с чердака.
— Открой дверь пошире, чтобы было светлее, — сказал я Эрин. — А то здесь ни фига не видно.
