Он чуть не подпрыгнул. Вот это да! Настоящий экслибрис!
Он быстро открыл другие книги. Экслибрис стоял везде. На каждой были штормовое море и фамилия «Степанов».
Значит, книги из одной домашней библиотеки. Ну, это и раньше было понятно. Непонятным было другое — почему книги выкинули?
И еще…
Артем нахмурился. Что-то еще смущало его в этих экслибрисах. Что-то в них было странное. Нет, не странное. Разное!
Он еще раз сравнил синие рисунки. Все одинаковое: и число мачт на фрегате, и надутые паруса, и вспенившиеся волны. Но различие было. Какое-то неуловимое, едва заметное.
Еще и еще Артем всматривался в экслибрисы.
— Артем! Пойдем обедать, — заглянула в комнату мама. — Артем, почему ты до сих пор не переоделся? Артем! Ты вообще меня слышишь?
— Слышу, мам, слышу. Сейчас переоденусь, сейчас приду.
Артем быстро сменил промокшую рубашку на майку и пошел в кухню. Мама не любит звать за стол по нескольку раз.
Он лениво болтал ложкой в тарелке с супом и думал об одном и том же: экслибрисы разные. Мама молчала и внимательно следила за его движениями.
— Хватит полоскать ложку в супе, — не выдержала она. — Не хочешь есть?
— Не хочу, — признался Артем.
— Откуда столько книг? Ты был в библиотеке?
— Нет. Книги я нашел. На улице, под дождем.
— Их нужно высушить.
— Ну да. А как?
— Положи под пресс, чтобы распрямились страницы.
— Хорошо. Мам, а ты видела настоящий экслибрис?
— Видела. У нас с папой был знакомый, который собрал целую коллекцию экслибрисов. По сути, каждый экслибрис — произведение искусства. Их специально заказывают какому-нибудь художнику, иногда очень знаменитому. А что? На этих книгах есть экслибрисы?
— Да.
— Значит, там стоит фамилия владельца?
— Степанов.
— Зачем же этот Степанов выбросил свои книги?
— Не знаю.
Мама вздохнула и забрала у Артема почти полную тарелку.
— Ты опять ничего толком не поел.
— Я не голодный, мам, честное слово. Спасибо!
Артем вернулся в свою комнату. Мама права — на книги надо положить какой-нибудь груз, чтобы расправить промокшие страницы.
Он снова перелистал томик Пушкина и полюбовался на яти. Здорово! Нужно будет показать книгу Виталику и Вовке.
Стоп! Что это такое?
Артем пригляделся к одной из последних страниц. Там, где кончался типографский текст, начинался текст рукописный. Следы карандаша на пожелтевшей от времени бумаге были четкими, буквы — словно вчера написанными.
Но текст был написан не вчера и даже не десять лет назад. Это запись начала века, те же яти в конце слов.
Почерк сначала показался Артему неразборчивым. Буквы кривые, с резким наклоном влево. Артем подсел к столу. Свет настольной лампы сделал текст более ярким, а почерк — более разборчивым. Запись была такая:
«Вчера сгорели все мои рукописи. И «Дальний маяк», и «Солнце в траве», и рассказы, и новый, еще недописанный роман.
Кто это мог сделать? Кто?!
Совсем недавно мы встречали новый век, совсем недавно у меня было столько надежд и планов.
Шаги нельзя измерять в длину. Шаги надо измерять в событиях. Событие — это шаг. Я шагнул в новый век очень неудачно. Все сгорело. Я не в силах это восстановить.
Я не вправе никого подозревать, но думаю, что пожар устроил…»
А дальше кусок листа был оторван. Небольшой такой кусочек, на котором, видимо, и умещалось имя преступника.
Артем вытер со лба капельки пота. Перед ним была только что прочитанная запись. Как выкрик, как стон, как чья-то боль.
У Артема даже появилось ощущение, что он нечаянно заглянул в чью-то чужую жизнь. В чью? Кто сделал эту запись карандашом на последней странице книги? Почему в книге? Кто оторвал имя?
Вопросов было слишком много, а запись не давала ответа ни на один из них.
— Артем! Тебя к телефону!
Звонил Виталик.
— Высох? — спросил он.
— Да.
— Чем занимаешься?
— Загадки разгадываю.
— Какие загадки?
— Сам не знаю. Ты не мог бы зайти за Вовкой и заглянуть ко мне?
— Мог бы. А зачем? Чтобы вместе ломать голову над загадками?
— Точно.
— Ладно, сейчас придем.
Но пришли друзья только через полчаса. Артем за это время успел выучить наизусть непонятную запись и прочитать в энциклопедии статью об экслибрисе.
— Что так долго?
Виталик хмыкнул:
— Вовка пил горячее молоко.
— Да, пил молоко! И ничего смешного! — взвился Вовка. — Я, между прочим, уже простыл! У меня уже насморк!
И Вовка демонстративно шмыгнул носом. Виталик отмахнулся от него и обратился к Артему:
— Ну, где твои загадки?
Артем открыл книгу на странице с карандашной записью и сказал:
— Вот она, моя загадка. Кто ее разгадает, получит кружку молока. Горячего. Давай, Вовка!
Вовка побагровел от ярости:
— Хватит издеваться! Я ухожу!
— Да погоди ты! — воскликнул Виталик. Он уже прочитал таинственную запись. — Вот так загадочка! Целый детектив!
Глава II
ВЛАДЕЛЕЦ БИБЛИОТЕКИ
— Ну, какие будут мысли? — спросил Артем, когда и Вовка, позабыв о своем насморке, внимательно изучил запись.
— Никаких, — признался Виталик. — Кто это мог написать?
— Да, человек забыл поставить свое имя, — усмехнулся Вовка.
— И не только свое, — добавил Артем. — Имени преступника тоже нет.
— Ну, имя преступника тут было, — задумчиво сказал Виталик. — Кто-то его убрал.
— А почему вырван только кусок с именем, а не весь лист? Так было бы гораздо проще.
— Еще одна загадка, — вздохнул Артем. — Я уже совсем запутался.
— А может, оставить эту запись и не мучиться? — предложил Виталик.
— Вот еще! — возмутился Вовка. — Не люблю отступать!
— Все! — Виталик засмеялся. — Из-за Вовкиного самолюбия мы будем расшибаться и разгадывать преступление столетней давности.
— Да, будем. Давайте все сначала. Какие у нас возникли вопросы?
— Вопрос первый, — начал Артем, — кто написал эти слова?
— Фамилию не назову, — отозвался Виталик. — Могу только сказать, что он писатель.
— Почему писатель? — спросил Вовка.
— Ну, если речь идет о рукописях, о рассказах, о неоконченном романе, — поддержал Виталика Артем.
Вовка смутился. Вопрос действительно глупый. Конечно, этот человек писатель.
Но пока Вовка смущался и раздумывал, Виталик уже раскручивал мысль дальше:
— А если это писатель, то нет ничего проще — прийти в библиотеку и найти книги с этими названиями: «Дальний маяк» и «Солнце в траве». Вот и установим фамилию.
— Не зря я вас позвал, — улыбнулся Артем. — Мне это в голову не пришло.
Вовка рассердился: опять Виталик перехватил его мысль. Еще бы чуть-чуть, и он сам догадался насчет библиотеки.
— Вопрос второй, — продолжал Артем. — Кто-нибудь что-нибудь понял про новый век и про шаги?
— Новый век — двадцатый век, — разъяснил и это Виталик. Книга датирована 1900 годом. Значит, и запись была сделана в том же году. Ну, в крайнем случае, в 1901-м.
— А шаги и их измерения?
— Вот этого не знаю.
Вовка встряхнулся: ну, наконец-то этот Шерлок Холмс чего-то не знает! Вообразил себя великим сыщиком, который за полчаса любое преступление раскрывает.
— Вопрос третий: кто такой Степанов и какое отношение к нему имеет эта запись?
Наконец-то пришло время Вовкиного триумфа!
— Нет ничего проще, — сказал он. — Нужно съездить в тот двор, где Артем нашел книги, и узнать, кто такой Степанов. Еще проще — сходить к нему в гости и узнать, как в его библиотеку попала книга с записью. А может, он эту запись сам подделал?
— Что значит подделал? — удивился Артем.
— Подделал значит написал, — любезно пояснил Вовка. — Запись-то как новенькая. Если бы не яти, в жизни бы не сказал, что этой записи сто лет.
— Зачем же Степанову подделывать запись? Для кого? Специально для нас?
— Запись никто не подделывал, — вступил в спор Виталик.
— А ты что, эксперт? — язвительно спросил его Вовка.
— Я не эксперт. Просто Степанову подделывать запись нет никакой выгоды. Это ясно.
Артем быстро глянул на Вовку и понял, что сейчас может начаться крупная ссора.
— Вовка прав, — торопливо сказал он. — В тот двор нужно наведаться. Может, в этой записи и нет никакой загадки. Может, Степанов Д. Г. нам все разъяснит.
Виталик обиженно уткнулся в другую книгу, про путешествия Беринга.
— Не Д. Г., а В. Д., — поправил он.
— Буквы русского алфавита забыл? — все еще запальчиво спросил Вовка и ткнул пальцем в экслибрис на томике Пушкина. — Д. Г.
— А здесь В. Д. — И Виталик протянул ему книжку про Беринга.
— В. Д., — обескураженно согласился Вовка.
— Вот оно! — радостно закричал Артем.
