Никита был такой же привычной частью двора, как его кормилица помойка. И так же не вызывал желания к нему присматриваться. Поэтому Блинков-младший заметил его исчезновение спустя дня два, и то потому, что из мусоропровода начало попахивать. Он вышел погулять и увидел, что баки таскает совсем отвыкший от этого занятия дворник Женя.
– А где Никита? – спросил Блинков-младший. Ему было жалко терять уже, считай, завербованного Помойного Консультанта.
Дворник ответил многословным оскорблением в адрес партнера по мусорному бизнесу. Ясности это не внесло. Декабрь, морозы по ночам за двадцать градусов. Куда мог уйти по такой погоде бездомный человек?! Блинков-младший подумал, что Никита, может быть, заболел и лежит без помощи на своей трубе в подвале. Надо бы хоть в милицию заявить, пускай везут его в «бомжачий санаторий».
Он вернулся домой, надел старую куртку, взял фонарик и снова вышел во двор. Разозленный на весь свет Женя громыхал баками. Когда он ушел греться, Блинков-младший через Никитину «парадную» под решеткой юркнул в подвальное окно.
В жилище Помойного Консультанта было пыльно и пованивало кошками. Их пугающие желтые зрачки вспыхивали в свете фонарика. Под ноги попадались консервные банки и блюдечки с какими-то заплесневелыми остатками. Блинков-младший понял, что Никита специально приманивал кошек. В подвале водились крысы.
Над головой тянулись трубы – толщиной в руку, толщиной в ногу и толщиной в обхват; крашеные, тронутые ржавчиной черные и обмотанные белой теплоизоляцией, похожие на забинтованные пальцы великана. Местами под ними приходилось нагибаться, местами – перелезать.
Идя по натоптанной в пыли дорожке, Блинков-младший быстро нашел Никитину ночлежную трубу. На ней валялся старый матрас, а вокруг красовалась обстановочка, которой хвастался бомж. И радиола-ветеран на тонких ножках, и коврик с прогрызенной посередине дырой, и вдобавок торшер без абажура и прикнопленная картинка с гладиатором в полном вооружении, но без штанов, как ходили в древности.
Зубы, которые обработали коврик, были знакомы Блинкову-младшему. Их владелец по кличке Бантик однажды так вцепился ему в джинсы, что пришлось отливать пса водой. А еще у Никиты был буфет, который долго не позволяла выбросить мама Вальки Суворовой, пока ее не отправили в санаторий, а буфет – на помойку.
Обстановочка.
Дверцы буфета были распахнуты настежь. На полу тут и там валялся невообразимый хлам, добытый из помойки. Старые пластинки для радиолы, дверные ручки, бутылки, треснутые чашки, замки, гнутые алюминиевые ложки-вилки… Отдельной горкой лежало тряпье, вытряхнутое из грязной хозяйственной сумки. Сумку обыскивали тщательно: вывернули наизнанку все карманы и, похоже, надпороли швы, если только они сами не прорвались от ветхости.
Блинков-младший присмотрелся к следам в пыли. Не считая его собственных, их было только два вида: подошва в рубчик и подошва в «елочку». Отпечатки такой «елочки» в снегу намозолили ему глаза, пока он ждал, когда уйдет дворник. А рубчик остается Никите.
Наверное, дворник и погромил Никитино хозяйство. Или сам бомж второпях искал что-то припрятанное, расшвыривая вещи, потому что уходил навсегда и знал, что наводить порядок ему не придется.
Без особой надежды Блинков-младший еще побродил по подвалу, светя фонариком в закоулки и зовя Никиту. Следы «елочек» попадались всюду. НО ДВОРНИК ИСКАЛ НЕ ЧЕЛОВЕКА! То и дело «елочки» карабкались на трубы, чтобы пошарить в щелях, куда не пролезла бы и кошка.
Стало ясно, что в Никитиных вещах копался дворник. Проверил швы сумки… Чем он рассчитывал поживиться в помойном барахле? Почему был сегодня такой злющий – не нашел то, что искал, или просто недоволен, что приходится самому выносить баки?
«А мне-то что?» – остудил себя Блинков-младший. Помойный Консультант, мусоропроводный бизнес… Для игры слишком противно, а всерьез расследовать дело пропавшего бомжа – глупо. Раз Никита не лежит в подвале больной, то здоров и ушел сам. Может, решил вернуться домой, а скорее подался в одноногие инвалиды. Возят сейчас Никиту по метро в полном прикиде попрошайки: камуфляж, десантный берет и ботинок на одну ногу. Потому он и вещи свои бросил…
…И тут Блинков-младший увидел их: две дырочки в оконных стеклах, одну за одной. От краев дырочек разбегались по три-четыре аккуратные маленьких трещинки, а так стекла были почти целы. Как будто их бережно сверлили специальным сверлом, подсыпая алмазный порошок.
Каждый, кому случалось нечаянно вмазать в окно из рогатки, знает, что стекло при этом разлетается вдребезги. Бывают, конечно, исключения: если рогатка сильная и заряжена шариком из подшипника или гайкой, тогда будет дыра, но стекло все равно сильно растрескается.
А ТАКИЕ РОВНЫЕ ДЫРОЧКИ ОСТАВЛЯЕТ ТОЛЬКО ПУЛЯ.
Одна дырочка, в наружном стекле рамы, была повыше, чем та, что во внутреннем. Стреляли сверху вниз. Или наоборот – снизу, из подвала на улицу?
Блинков-младший снял со стены ненужного Никите гладиатора без штанов и скатал картинку в тонкую трубку. Сейчас увидим, откуда стреляли (или куда?). Трубку он вставил в пробитые пулей дырочки в стекле. Заглянул, как в прицел…
Метрах в двухстах стоял недостроенный дом с черными провалами окон. В трубку были видны только четыре окна: два на третьем этаже и два на четвертом. Если стреляли оттуда, то пуля попала… Мысленно продолжив ее полет в подвале, Блинков-младший уперся в железный ящик с табличкой «Не влезай, убьет!» и нарисованным черепом.
Дверца ящика была целехонька.
Пуля должна была оставить в ней хотя бы вмятину! А раз не оставила, то в ящик и не стреляли. Пробившая стекло пуля летела не с далекой стройки, а отсюда, из подвала. Хотя нет. Могла и со стройки прилететь, а в ящик не попала, потому что его заслонила другая мишень. К примеру, человек.
Светя фонариком под ноги, Блинков-младший прошел от окна до ящика. Ничего подозрительного: ни крови, ни следов волочения трупа, как пишут в милицейских протоколах. Следы возле ящика, причем во множестве, оставил не труп, а живехонький Никита. На полу валялся конец длинного провода, уходящего в темноту. Не иначе, бомж воровал электричество для торшера и радиолы.
После Никиты у ящика немного потоптался кто-то третий с подошвами не рубчиком и не «елочкой», а просто гладкими. Больше нигде такие следы не встречались. Человек вошел не таясь, через дверь, и так же вышел. Ясно: электрик.
Итак, пули нет ни в ящике, ни в стене рядом с ящиком, ни в чьей-нибудь голове. Значит, стреляли из подвала и на полу надо искать гильзу.
Это была каторжная работа. Есть пистолетики калибром пять целых сорок пять сотых миллиметра. Гильза у них размером с полмизинца. Попробуй не пропусти такую на пыльном, загаженном кошками, замусоренном полу, да еще при свете карманного фонарика! Перед каждым шагом Блинков-младший подолгу светил под ноги, отбрасывая бумажки и кирпичные обломки, под которые могла закатиться гильза. И все равно не был уверен, что не затаптывает улику в мусор.
При выстреле гильза отлетает вправо, и сначала он искал справа от директрисы (это не директорша, как думают некоторые, а направление выстрела). Потом на всякий случай искал слева. Потом, отчаявшись и потеряв брезгливость, просеял меж пальцев пыль и мусор с кошачьими «минами». Наконец сообразил, что гильза ведь отлетает не просто вправо, а еще и вверх, и могла попасть на трубы под потолком. Стал обшаривать трубы и получил по пальцам заржавленной крысоловкой.
Крови не было: попало по ногтям. Блинков-младший одной рукой закончил обыск и вернулся к простреленному пулей окну. Бумажная трубка, свернутая из гладиатора, так и торчала в пулевых отверстиях. Он еще раз посмотрел через нее на недостроенный дом. Оттуда ли прилетела пуля или, наоборот, была выпущена из подвала – в любом случае искать нужно там. Либо гильзу, либо пулю.
Когда Блинков-младший выкарабкался из ямы у подвального окошка, уже совсем стемнело. Снова идти на обыск с фонариком? Вот уж фигушки. Нет, лучше завтра, после уроков.
Первым делом он сунул в снег отбитые крысоловкой пальцы. Рука была черная от грязи. Рассматривать, что стало с любимой старой курткой, не хотелось. Ее можно стирать. Вернуться домой и засунуть в стиральную машину. Снять с себя все и – в машину, а самому – в ванну. К маминому приходу будет порядок. Если она уже не пришла.
Веселенькое дело – сыск. Болезнь немногих идиотов. Нормального человека палкой не загонишь в подвал и не заставишь разгребать руками грязь. А у Блинкова-младшего, когда он искал эту гильзу, дрожало в животе от счастья и предчувствия удачи. Как у заядлого грибника, который огляделся, потянул носом – и уже знает, что на поляне белые. Слаще этого мига только тот, когда находишь, что искал.
Блинков-младший до сих пор был уверен, что гильза (или все-таки пуля?) – там, в подвале. Не нашел, значит, плохо искал.
