По мере того как шансы Вики на победу возрастали, Рафик Михайлович мрачнел. Если Антон радовался успеху возлюбленной, то директор банка совсем наоборот.
– Вот сучка! – шипел он, наблюдая, как на Вику надевают сверкающую корону победительницы. – Что у них там, глаз нет? Карлицу выбрали! – возмущался про себя Рафик Михайлович. Исполнение его замысла такой поворот событий сильно осложнял. Звонок Грубова еще больше разозлил директора.
– Что будем делать?! – вопрошал работник в телефонную трубку.
– Ничего не меняется, – рявкнул Самаев и, не дослушав «санитара», прервал разговор.
Рафик Михайлович поднялся из своего рабочего кресла и, несколько раз нервной походкой измерив кабинет, замер у окна. Он смотрел невидящими глазами на прохожих, двигающихся по переулку, на машины, с трудом разъезжающиеся на узком асфальте, и представлял себе, что творится во Дворце молодежи. Директору банка «Недра» не раз случалось присутствовать на подобных шоу. «Теперь начнется канитель, – думал Рафик Михайлович. – Банкет, журналисты, разные слюни возле победительницы. А рядом слезы и зависть неудачниц. Вокруг Вики не меньше часа будет толкаться разный сброд. Грубову и вправду придется нелегко. Но даром денежки не платят…»
Рафик Михайлович снова уселся в кресло и глянул на экран. Трансляция из Дворца молодежи закончилась, и начались новости. Самаев выключил телевизор. Грубов позвонил снова.
– Вокруг девчонки толпа. Не протолкнуться, – жаловался он Самаеву. – Может, отменим, дождемся более удобного момента?
– Я тебе отменю! – прошипел Рафик Михайлович и, помолчав, добавил: – Не умеете работать, ищите новое место. Я дармоедов не кормлю.
– Я только подумал… – извиняющимся голосом оправдывался Грубов.
Рафик Михайлович его прервал:
– Думать оставьте мне, – и шмякнул трубку.
Время тянулось медленно. Огромные напольные часы в кабинете директора монотонно качали бронзовый маятник. Эти часы Рафик Михайлович приобрел год назад на аукционе. После деловой поездки к коллеге в Швейцарию Самаев загорелся желанием завести старинные напольные часы. Во время переговоров в кабинете швейцарского банкира Рафик Михайлович с завистью поглядывал на солидное сооружение из красного дерева с золоченым циферблатом. Заметив взгляд гостя, хозяин кабинета не без гордости сообщил, что его «Густав Беккер» отсчитывает время в этом кабинете вторую сотню лет. Тогда-то Рафик Михайлович и решил завести у себя в Москве нечто подобное. Но сейчас размеренный ход старинного механизма его раздражал.
Звонок Грубова прозвучал неожиданно, хотя именно его сейчас ждал Самаев.
– Порядок, – сообщил Грубов.
– Понял, – безразличным тоном ответил Рафик Михайлович и резко поднялся. Достав из шкафа длинный темно-синий плащ и надевая его по дороге, он бросил секретарше Юле: – Сегодня не вернусь, – и, не взглянув на кокетливую улыбку своей помощницы, вышел из банка.
Шофер банкира водил ручкой по журнальной странице, раздумывая над очередным словом кроссворда.
– На Короленко, и побыстрее, – приказал Самаев, откидываясь на подголовник заднего сиденья.
Водитель вопрошающе взглянул на хозяина и, не получив ответа, повернул ключ зажигания. Рафик Михайлович терпеть не мог быстрой езды, и поэтому водитель немного растерялся. Но через секунду он пришел в себя и рванул с места. Черный «Мерседес» вылетел из переулка и помчался по городу. С такой скоростью по улицам столицы директор банка «Недра» Рафик Михайлович Самаев путешествовал в последний раз.
Глава 14
За длинным столом банкетного зала
За длинным столом банкетного зала Вика сидела впервые. Она уже изрядно утомилась от бесконечных интервью и поздравлений. Красавец Толик заставил ее выпить два бокала шампанского. Первый прямо на сцене, а второй здесь, в банкетном зале.
– Нельзя отказать нашему спонсору в удовольствии чокнуться с королевой, – сказал он, подводя к Вике малорослого курчавого мужчину.
Узенькие глазки спонсора маслено жмурились, пока он говорил свой длинный и не очень вразумительный тост. Вика не любила много пить и лишь позволила себе маленький глоток.
– До дна! До дна! – потребовал спонсор.
Красавец Толик и все остальные его дружно поддержали. Вика закрыла глаза и залпом осушила бокал. В голове зашумело. Вика поняла, что еще немного, и она не сможет подняться. Извинившись, она собрала остаток сил, встала и быстро вышла. Умывшись в туалете холодной водой, Вика поняла, что возвращаться к столу не желает. Она тихо выбралась из туалета и проследовала в костюмерную. Пожилая костюмерша Лида, наклонив голову в крашеных завитках рыжеватых куделек, дремала возле гладильной доски. Узрев победительницу конкурса, она протерла глаза:
– Тебе чего, дочка?
– Я устала и хочу домой, – призналась Вика, стягивая с себя сценический костюм.
– Тебя довезут с почестями! – воскликнула удивленная женщина.
Когда Вику потащили на банкет, она успела перекинуться двумя фразами с Антоном. Они условились, что оба Петрищева будут ее ждать в машине, в начале переулка.
– Меня довезет жених, – ответила девушка, сдавая конкурсный наряд.
Лида забрала бальное платье Вики и открыла шкафчик, где висела личная Викина одежда. Девушка не успела натянуть на себя юбку, как дверь открылась и в костюмерную ввалился здоровенный мужик. Вика вскрикнула.
– Сюда посторонним нельзя, – строго сказала Лида.
– Ах, извините-простите, мадамы, – ухмыльнулся верзила и вышел.
Вика успокоилась и закончила свой туалет.
– До свидания, тетя Лида. Спасибо вам за все…
– Не за что, дочка. Это моя работа, – ответила женщина и погладила Вику по голове. – Теперь у тебя начнется красивая жизнь. Смотри, не возгордись. Красота с возрастом уходит. Сейчас вокруг тебя много разных кобелей виться будут. Береги себя…
– У меня есть жених, – ответила Вика и, пожав женщине руку, вышла из костюмерной.
Без бальных туалетов и макияжа победительницу конкурса не узнавали. Вика спустилась по лестнице и, миновав охрану, вышла на улицу. Возле Дворца молодежи горели фонари. Публика давно разошлась, и лишь выходящие из метро прохожие тянулись мимо. Вика спустилась с лестницы. Не успела девушка сделать несколько шагов, как на нее сзади набросились. Вика хотела закричать, но рот ей зажала огромная лапа. Вику запихнули в машину. По бокам, ухватив ее за плечи, сидели два огромных бугая. В одном Вика признала верзилу, вломившегося в костюмерную. Машина неслась по городу. Вика пыталась понять, куда ее везут, но ночные улицы, мелькающие огни и светофоры не позволяли ей определить направление. Один раз Вике показалось, что она узнает место. Площадь трех вокзалов трудно не узнать. Но потом все опять замелькало и запуталось. По тому, как машину трясло, Вика поняла, что они переезжают трамвайные рельсы.
– Куда вы меня везете? – вопрошала пленница, но ответа не получала. Бугаи отворачивались.
Машина затормозила возле массивных железных ворот. Три коротких гудка – и ворота медленно раскрылись. Они въехали в глубь темного двора. Мрачное здание из красного кирпича окружал садик из чахлых фруктовых деревьев. Машина не остановилась у главного входа, а, завернув за угол, объехала здание и притормозила у лестницы, ведущей в подвал. Вику вытянули из машины и поволокли вниз по ступеням. Девушка упиралась, но ее усилий здоровенные мужики не замечали. Темный коридор, едва освещаемый тусклой лампочкой, казалось, не имел конца. Вику доволокли до узкой двери и впихнули в маленькую каморку с железной кроватью.
– Раздевайся! – приказал ей самый здоровенный из бугаев. Вика побелела как мел, ноги у нее подкосились. Тогда с нее сорвали платье, стянули белье и, не обращая внимания на крики и мольбы, растянули на грязном матрасе. Ноги и руки девушки оказались привязанными к железякам кровати. Проделав эту работу, бугаи удалились. Вика лежала и, кусая губы, пыталась вырваться из ремешков. Но путы оказались крепкими и лишь впивались, причиняя боль.
– Не дергайся. Бесполезно.
Голос Вика услышала, но говорившего не видела. Он стоял за изголовьем, а Вика не могла поднять голову. Голос показался знакомым. Она не сомневалась, что слышала его раньше. Конечно, слышала. Голос принадлежал банкиру, который интересовался туалетом в их квартире.
– Ты знаешь, куда попала? – спросил банкир. Вика молчала. – Я тебе расскажу. Ты попала в больницу. Вернее, в диспансер. Тут держат венерических больных, как в тюрьме. Соображаешь, о чем я? – Вика продолжала молчать. – Не соображаешь, – сделал вывод банкир. – Шлюхи и наркоманы, которые заразились сифилисом и СПИДом, да еще заразили других, сидят здесь принудительно. Если не сделаешь то, чего я от тебя хочу, я сейчас приглашу одного такого парня, и он с тобой поиграет. Теперь сообразила?
Банкир подошел к двери и открыл ее. В каморке появился худой и бледный субъект. Одет он был только в трусы. Из этих трусов торчали голубоватые костлявые ноги, покрытые мелкой красной сыпью. Волосы пришельца, на затылке уложенные в хилую косичку, спадали на влажный лоб сбившимися клочьями. Глубоко запавшие глаза жадно смотрели на обнаженную девушку. Вика истерически закричала.
