Тем временем слово взял Нянькин. Он, тряхнув кудрявыми волосами, сообщил, что скоро будет назначен генеральный прогон двух спектаклей.
– Первым номером мы, скорей всего, покажем спектакль «Легенда об Осирисе», вторым номером пойдет «Рыцарь Диего». Я очень рад, что мы с Макаром Семеновичем одновременно дошли в наших репетициях до конца. Если это и конкуренция, то конкуренция позитивная и здоровая. Правда, Макар Семенович?
Борода кивнул.
– И еще один момент, – продолжил Нянькин. – Возвращаясь к случившемуся ЧП, подлой краже, которая произошла в нашем творческом коллективе. Возможно, мы не найдем виновного. Возможно, вор раскается и не станет больше залезать в чужой карман. Я не знаю, что будет, я не пророк. Но, предупреждаю, если кто-то когда-то попадется на краже, об этой школе он может забыть. Всем понятно?
– Всем, – раздался нестройный хор голосов.
Рома услышал, что Юрик тоже сказал:
– Всем.
И тут прозвенел спасительный звонок.
Рома вскочил с места, схватил рюкзак и выбежал из класса. Старый паркет в коридоре покрыли желтой мастикой, и Рома заскользил, быстро перебирая ногами, как персонаж мультфильма, оставляя за собой короткие темные полоски.
– Погоди.
Рома обернулся. Его догонял Юрик. Рома остановился, предчувствуя самый неприятный в своей жизни разговор.
– Ты куда побежал?
– Мне надо, – только и мог ответить Юрик.
– Ром, чего случилось-то?
– Ничего, – соврал Рома.
– Ты что, обиделся на меня?
– Да нет, – Рома старался держаться естественно. Как всегда в подобных случаях, получалось у него неестественнее некуда.
– А по-моему, ты обиделся.
– Нет. На что мне обижаться?
Юрик в упор смотрел на Рому. Мимо них повалили школьники. Истошно зазвенели мобильные телефоны.
– Я не обижаюсь, – повторил Рома. Он старался, чтобы слова его прозвучали как можно убедительнее.
– Какой-то ты странный, – сказал Юрик.
– Да, я странный… то есть нет, я не странный, – запутался Рома. – Я нормальный, правда.
Рома сказал, что ему нужно в туалет, и быстро ретировался. По дороге он, конечно, поскользнулся и упал, испачкав новые джинсы желтой мастикой.
В туалете было людно, как на вокзале по прибытии сразу нескольких поездов. Пахло табачным дымом и хлоркой. Рома подпер плечом кафельную стену и погрузился в невеселые мысли. Вслед за Чернышевским (школьная программа, 10-й класс) он задал себе вопрос: что делать? Рассказать кому-то о своем ужасном открытии? Или же скрывать все до поры до времени? Например, чтобы успеть самому провести расследование и вывести Юрика на чистую воду.
Тут же Рома испугался своих мыслей. Вывести на чистую воду лучшего друга? Это ужасный план! Как бы взрослые поступили в этом случае? Как поступил бы его отец? Что бы посоветовала мама? Именно сейчас Роме нужен был ее совет. Но напрямую спросить совета означало – рассказать обо всем. Роме этого не хотелось. Он знал, начнутся расспросы. Будет мучительно неловко.
– Мам, тут у меня знакомый один, в школе… – начал Рома, входя вечером на кухню.
– Какой знакомый? – спросила мама, поднимая голову от глянцевого журнала.
– Ну, старшеклассник. Ты его не знаешь… Так вот, он узнал, что его друг ворует.
– Так, – сказала мама.
– Не просто друг. А лучший друг, – сказал Рома.
– Он точно это знает?
– Не точно. Но ему кажется, что его лучший друг – вор.
– И что?
– Как что? Дай совет, что ему делать, старшекласснику?
– А какие есть варианты?
– Как тут поступить? Нажаловаться на друга?
– Может быть, старшекласснику стоит для начала поговорить со своим лучшим другом по душам?
Рома замотал головой:
– Не, не пойдет. Я скажу… Вернее, он скажет лучшему другу, а тот сразу заорет: ты меня за вора принимаешь?! Как ты можешь?! Короче, ничего хорошего не получится.
Мама внимательно посмотрела Роме в глаза.
– Старшеклассник боится скандала?
– Ничего он не боится! – начал раздражаться Рома. – Просто если лучший друг не вор? Что тогда?
Мама открыла холодильник и вытащила из морозильной камеры пачку сигарет.
– Мам!
Мама положила пачку обратно в холодильник и закрыла дверь.
– Хорошо, – сказала она. – Твой знакомый старшеклассник, он верит, что его лучший друг мог совершить такой плохой поступок?
Рома задумался. Почесал за ухом.
– Мне кажется… Я не знаю. Мне кажется… нет. Не мог.
– О чем мы тогда говорим? – сказала мама, – Ты… то есть старшеклассник не верит, но подозревает, да?
– Да, – согласился Рома. – Он подозревает, потому что факты, они все говорят о том, что друг украл.
Мама открыла стоящую на столе коробку с хлебной соломкой, которая заменяла ей сигареты, и принялась сосредоточенно грызть соломку.
– Мам, – сказал Рома, – Я тебе, вообще-то, вопрос задал.
– Я знаю, – произнесла мама, продолжая хрустеть соломкой.
– И что ты скажешь?
– Я не знаю, – ответила мама. – Ситуация сложная.
– Как? Ты что, ничего мне не посоветуешь?
Мама не отвечала. Соломка исчезала с космической скоростью.
– Сынок… – проговорила мама. – Ты должен решить это сам.
У Ромы земля ушла из-под ног. Что ж это за день такой несчастный? Родная мать отказалась дать ему совет!
– Мам, скажи, что мне де-ла-ть? – раздельно повторил Рома.
Но его мама покачала головой:
– Рома, я тебя очень люблю. Я готова помочь тебе и поддержать тебя во всем. Но сейчас такой момент…
– Какой? – нетерпеливо сказал Рома.
– Ты должен сам решить, что делать. Советы здесь не помогут.
– Почему?
– Если ты хочешь стать взрослым… – начала мама, но Рома ее перебил:
– Воспитываешь, да? В школе воспитывают, и ты тоже, да?! Не надо ничего мне советовать, ясно?! Сам разберусь!
И Рома покинул кухню, не забыв хлопнуть дверью.
Закрывшись в своей комнате, обиженный Рома сел, уткнувшись носом в аквариум с хомяком.
У него в комнате жил хомяк-неврастеник. Звали хомяка Гамлет. Пьесу Шекспира Рома не читал, но имя ему очень понравилось. И хомяку оно подошло. Хомяк был черного цвета с белым пятном на спине. Людям с богатой фантазией пятно напоминало череп. Гамлет отличался тонкой душевной организацией. В среднем где-то раз в неделю он пытался покончить жизнь самоубийством, выпрыгнув из аквариума. Когда Рома начал закрывать аквариум крышкой, Гамлет принялся с недюжинным артистизмом разыгрывать собственную смерть. И когда кто-нибудь из гостей обращал на него внимание, Гамлет падал на спину, дрыгал короткими лапками и затихал, закрыв глаза. Особенно впечатлительные гости впадали в панику и рвались вызвать «Скорую помощь» или в крайнем случае сделать Гамлету искусственное дыхание. Таких всегда останавливали. Домашние знали, Гамлет валяет дурака. И правда, полежав на спине без движения, хомяк резко переворачивался и вставал на лапы. Вид у хомяка был недовольный. Он морщил нос и отводил взгляд. Так ведет себя артист, которого зрители обделили аплодисментами.
Рома попытался найти сочувствия у Гамлета. Но неблагодарный хомяк повернулся к хозяину спиной, плавно переходящей в толстую попу, и занялся вдумчивым пережевыванием десятирублевой купюры. (Размышляя о свойствах денег, Рома в качестве эксперимента кинул купюру грызуну в аквариум.)
К отцу Рома идти не хотел. Тот всегда рубил с плеча. Не вдаваясь в детали, начинал возмущаться и обвинять Рому в слабохарактерности. «Перестань, ты такой же, как твой сын», – заявляла мама отцу в подобных случаях. Получалось, говорить с отцом – это все равно что просить совета у зеркала.
Придеться разбираться во всем самому.
По дороге в школу Рома любил смотреть, как Толя Маленький ведет машину. Делал он это легко. Как на компьютерном тренажере, не боясь столкновений. Он словно угадывал, чувствовал, где в плотном потоке машин появятся бреши, и решительно направлял автомобиль прямо туда.
Если посмотреть на дорогу сверху, это походило на игру в тетрис. Автомобили вместо фигур. Обладавший богатой фантазией Рома называл это «смертельный тетрис».
– Как дела? – спросил Рома Толю Маленького.
– Нормально, – ответил тот.
По примерным Роминым подсчетам, папин шофер произносил в день около десяти слов (из них раза три слово «дундук», обращенное к менее опытным водителям).
В этот раз Рома собирался разговорить Толю Маленького.
– Я тут хотел спросить…
Толя сохранял молчание.
– Вернее, рассказать…
В зеркале заднего вида Рома видел Толины глаза, внимательно следящие за дорогой.
– Значит, вот… – продолжил Рома, подбирая слова. – У меня такая проблема…
Толя издал неопределенный, похожий на мычание, звук, означавший, судя по всему, умеренное желание узнать о проблеме подробнее.
– У нас в школе есть вор.
Толя усмехнулся краем рта. А Рома поспешил предупредить:
– Только вы никому не говорите, что я сейчас скажу, ладно?
Толя кивнул, мол, ладно, не скажу.
