Страшно было – жуть! Никогда не думал, что обыкновенная лошадь такая высокая. С ее спины было далеко видно кругом. И падать с нее – тоже не слабо.
Но и здорово было! Ни с каким мотоциклом не сравнить. Даже забываешь, что сидишь на лошади – так и кажется, что скачешь сам по себе, под неведомой силой.
Да еще копыта стучат.
Мы обскакали всю округу, да все мало было. И упали всего по два раза. Зато научились сами взбираться в седло…
Но пора было возвращаться – уже темнело, а пропустить гигантский фейерверк нам не хотелось.
Мы повернули своих коней и усталым шагом направили их в конюшню. Но все-таки немного запоздали. В небе над «Белым городком» стали вспыхивать громадные букеты огненных цветов, его пронзали с хищным свистом длинные стремительные ракеты, взрывались петарды.
Мы остановились у «Колеса обозрения», которое уже не работало, а его хозяин дядя Костя, возле пульта, открыв рот, зачарованно глядел в сверкающее небо…
А тем временем Федю Гуся вывели из отделения милиции и усадили в машину, где с него сняли наручники по его просьбе (как позже выяснилось, он специально расковырял на кисти небольшую ранку). Водитель сел за руль, а по бокам Гуся сели двое сопровождающих – оперативники из Москвы.
Машина благополучно миновала поселок и проезжала мимо «Белого городка». И в этот момент из ворот вышел караван верблюдов.
Впереди него вышагивал погонщик в пестром ватном халате, подпоясанном женским платком, и в громадной папахе, из-под которой торчали только его нос и усы. А верблюды были разукрашены всякими сбруями, и между ихними горбами сидели желающие прокатиться. А вокруг каравана суетились толпы любопытных, в основном родителей. Потому что на верблюдах восседали их счастливые и немного напуганные детишки.
Караван стал медленно и важно пересекать дорогу. Машина остановилась, чтобы пропустить его.
И тут самый последний верблюд вдруг остановился посреди дороги. Он широко расставил свои длинные ноги, горделиво задрал голову и презрительно жевал губами.
Водитель милицейской машины приоткрыл дверцу:
– Где погонщик? Убирайте с дороги вашего верблюда.
Погонщик возглавлял караван. Он вскоре прибежал и стал дергать непослушного верблюда за веревку. Верблюд смотрел на него со своей высоты и невозмутимо, думая о чем-то своем, жевал свою жвачку.
Тогда погонщик забежал с хвоста и стал толкать верблюда в зад. Но с таким же успехом он мог толкать испортившийся на дороге танк.
Тогда один из оперативников не выдержал, выскочил из машины, схватил веревку и стал помогать погонщику, дергая за нее изо всех сил.
Верблюд смотрел-смотрел, как он суетится, жевал-жевал да как плюнул! Все лицо оперативника залило белой пузырчатой пеной.
Второй оперативник и водитель захохотали. А Федя Гусь воспользовался моментом, выскочил из машины и смешался с толпой смеющихся зрителей.
За ним бросились вдогон. Но быстро его потеряли среди множества людей.
А мы в это время, сидя на своих лошадях, осматривали сверху все празднество. А сверху, из седла, далеко видно.
Алешка вдруг подогнал своего коня к моему и толкнул меня коленом.
– Гусь! – прошептал он. – Вон он! Удрал, собака!
И точно – в толпе праздничных людей усиленно работал локтями сбежавший собака-Гусь.
Наконец он выбрался из толпы и незаметно шмыгнул в кабину «Колеса обозрения». Он вообще-то правильно рассчитал. Вряд ли его преследователям пришло бы в голову, что он спрятался у них под носом, а не помчался что есть мочи, например, к пристани, где он смог бы удрать на лодке.
Правильно-то правильно, да одного не учел. Что с лошади далеко видно.
И мы тут же вспомнили про самолет, которого у Гуся не было, про его паническую боязнь высоты.
Я погнал своего коня и осадил его рядом с дядей Костей, который, открыв рот, любовался фейерверком.
– Дядь Кость! – гаркнул я ему в ухо.
– А? – он даже подскочил на месте. Поднял голову и увидел над собой лошадиную морду. – Ты кто?
– Красная кабинка внизу, – шепотом сказал я. – Надо, чтобы в один миг она оказалась на самом верху.
– Зачем? – он не совсем пришел в себя, не уверенный – с кем все-таки он разговаривает, со мной или с лошадью.
– Надо!
– Есть!
Он ткнул пальцем в пульт. Колесо дрогнуло, быстро провернулось на пол-оборота и застыло.
А из толпы вырвались оперативники. Один из них – весь заплеванный верблюдом. Они тяжело дышали и зыркали глазами по сторонам, пытаясь обнаружить сбежавшего Гуся.
Наконец они вздохнули и разочарованно повернулись друг к другу. Ушел Гусь! Столько труда было положено, чтобы привлечь его к ответственности за все подлости, что он творил! Столько людей ради этого подвергали себя опасности! И вот – пожалуйста, ушел. Начинай все сначала.
Они разом повернулись и, уронив головы и склонив плечи, побрели к воротам…
– Снимите меня! – раздался откуда-то сверху дикий вопль.
Оперативники мгновенно врубились. Они подбоченились и злорадно задрали головы. А оплеванный сказал:
– Снимем. Но не сразу. Отдохнем чуток…
– Умоемся, – сказал второй с веселой улыбкой.
Тем и закончились наши приключения на Белом озере. Где мы побывали в роли крутых мафиози.
Мы собрали свои вещи и попрощались со своими друзьями: дядями Яшей и Костей, с кучерами и конюхами, с Варварой Петровной и лодочником. И уселись в свою машину, которая так по нам соскучилась, что никак не хотела заводиться.
Папа поднял капот и увидел поврежденный топливный шланг. Он заменил его, и мы тронулись. А со стороны пляжа и лодочной станции донесся до нас прощальный хрип матюгальника. Вопреки обычаю, он вещал:
– Граждане отдыхающие, купающиеся и катающиеся! Спешу вам сообщить, что у знаменитого Федора Гуся не было и нет никаких племянников. А те два отважных мальчика, за которых вы их принимали, по своей инициативе и своими методами помогали нашим правоохранительным органам избавляться от всяких гусей и им подобных. Спасибо за внимание!
Мама побледнела, а папа нахмурился, но пока ничего не сказал. Отложил до дома.
Дорога пошла вдоль озера. Там все еще велись работы под руководством потомка Жюля. В конце концов он нашел свой клад. Ил, который отсасывал со дна земснаряд, оказался очень полезным как удобрение. И француз Жюль вышел с ним на мировой рынок.
Потом мы проехали мимо строящейся автомойки. Там старательно трудились братаны Егорки. Осваивали мирные профессии. А в поле братаны Паши осваивали косы и вилы, заготавливая сено для конюшен «Белого городка».
Сам Паша все так же стоял на страже у нашего шара из шапито, как дисциплинированный пионер возле знамени. И когда мы проезжали мимо, отдал нам честь. И продолжал щелкать семечки.
А когда мы проезжали через поселок, улицей Строителей, мне показалось, что в одном окне мелькнуло блинообразное лицо. Сеня Прыщ добросовестно сидел дома и ждал новых распоряжений. Ну-ну… Долго ему ждать придется.
Эта история закончилась. Но осталось много вопросов.
Как, например, вернулся в холодильник папин коньяк? Это, конечно, делает честь мастерству папиных коллег, но ничего не объясняет по существу вопроса.
Почему все-таки в озере водятся и золотые, и серебряные караси? И прав ли Алешка в своей теории? А если прав, значит, на дне озера…
Как в нашей машине оказался неугомонный щенок Жюль? И как он умудрился перегрызть под капотом топливный шланг?
Но главный вопрос: хорошо ли мы поступили? Честно или не очень? Можно ли добиваться справедливости таким путем?
Вопросы, вопросы, вопросы… Но я уже убедился, в жизни всегда так: вопросов гораздо больше, чем ответов. И ответы находятся далеко не сразу. Иной раз их приходится искать всю жизнь…
Я думал… Папа молча вел машину… Алешка слушал по плейеру мамину речь… Мама дремала… Жюль грыз ее босоножки…
А дорога казалась бесконечной…
