Надежды на спасение у него были микроскопические. Скоро туман рассеется, и его тихоходный катамаран станет виден как на ладони. Пусть даже преступники не узнают его издалека. Они причалят к острову, заглянут в пустой балаган и тогда уж не поленятся догнать подозрительного человека, плывущего непонятно на чем.
Словом, он был свободен, пока не рассеется туман.
В голову приходили мрачные или неудачные мысли. Мрачные касались в основном того, что он всю ночь промаялся, передавая «SOS» Капусте. Хотя уже тогда имел все, чтобы построить катамаран, а самое главное, время, чтобы доплыть до берега.
А неудачные мысли были о планах спасения. Например, когда туман поднимется, можно нырнуть под катамаран и плыть между поплавками. Авось преступникам будет неохота проверять, что за ерундовина болтается в озере.
Это еще самая удачная из неудачных мыслей. Остальные были просто глупыми.
Еще минут двадцать Блинков-младший бешено греб на восток и обдумывал, как применить револьвер, когда его схватят. Окончательный план был прост. Позволить преступникам втащить себя в лодку, потом взять их на мушку и высадить на острове, а самому вернуться в поселок. Вряд ли они поверят, что револьвер не игрушечный. В таком случае придется сделать из Портянкина адмирала Нельсона. После этого у остальных пропадет всякая охота проверять, сколько пуль в револьвере.
План ему не нравился. Это в пятом классе можно бегать по двору с пластмассовым автоматом, безответственно крича: «Падай, ты убит!»
Но сейчас Блинков-младший был другим человеком. Он лично участвовал в задержании нескольких преступников. Ему доводилось стоять под наведенным на него оружием всех марок и систем, от автомата Калашникова до индейского лука с отравленной стрелой. Именно поэтому он стал понимать: защитник закона, который при первой же возможности палит по преступникам, сам немногим отличается от преступника.
Нет, не стоит калечить даже Роберта Портянкина, пока не убедишься, что он всерьез угрожает твоей жизни.
А потом случилось то, что Блинков-младший счел везением. Хотя если бы не греб, как раб на галерах, то никакого везения и не было бы.
Туман рассеялся настолько, что преступники увидели остров, но еще не настолько, чтобы они увидели Блинкова-младшего. Он слышал, как позади тонко запел мотор и стих, проработав совсем недолго. Еще несколько минут преступники обшаривали остров.
Малиновое солнце размером со старый пятак выкатилось из-за невидимого берега. Пелена тумана оторвалась от воды и стала подниматься. Когда Блинков-младший нагибался, работая доской, он уже различал береговую кромку. А когда выпрямлялся, берег тонул в тумане.
Мотор запел снова и стал удаляться. Преступники уплыли! Им и в голову не пришло искать Блинкова-младшего посреди озера на самодельном катамаране. Видно, решили, что его снял с острова какой-то рыболов.
Когда туман рассеялся, лодки нигде не было видно. Блинков-младший рассудил, что раз катамаран поменьше лодки, то преступники его тем более не увидят.
Потом ему повезло во второй раз. Оказалось, что озеро было не таким уж пустынным. Лодки мелькали то и дело, но так далеко, что не было слышно даже шума моторов. А тут какой-то рыбачок заинтересовался, что это за странное плавсредство у Блинкова-младшего, и специально подплыл к нему.
Рыбачок был случайным человеком и к тому же показался Блинкову-младшему не очень умным. Чтобы не рассказывать свою историю, он соврал, что рыбачил на надувной лодке и пропорол ее о полузатопленное бревно с гвоздем. А дальше все, как было на самом деле: ночь на необитаемом острове, самодельный катамаран…
Теперь представьте себе чувства Блинкова-младшего, когда его спаситель сказал:
– Ну ладно, полови со мной до обеда, а там я тебя на берег отвезу. Я понимаю, что тебе сейчас не до хорошего, но и ты пойми. Зорьку я уже пропустил. Пока тебя отвезу, пока обратно доковыляю, уже припекать начнет и рыба перестанет ловиться!
С тех пор, когда Блинков-младший слышит слово «рыбалка», его рука тянется к револьверу. Револьвер потом оставил ему на память Измятый майор.
А тогда он посмотрел в честные и глупые глаза своего спасителя, мысленно плюнул и не стал пугать его револьвером, а взял предложенную удочку и рыбачил с ним до полудня.
К банкирской вилле Блинков-младший подплыл, как беззаботный дачник. Голый по пояс, докрасна обгоревший на солнце и со здоровенным куканом наловленной рыбы. Был ли его спаситель глупым или бессердечным – отдельный вопрос. Но рыбные места он знал отлично.
Погода разгулялась. В умытом прозрачном небе плыли воздушные шары, похожие на бутылки кока-колы и на пивные бочонки, на груши и на яблоки. Блинков-младший подумал, что Энни вряд ли уехала без него на воздушный праздник. Значит, можно еще успеть хотя бы к концу. А вдруг там публике дают полетать на шарах?
Тут и старина Капусто вышел на причал встретить незнакомую лодку. Настроение у Блинкова-младшего взлетело под облака. Он уже совсем не злился на своего спасителя. Хотелось кувыркаться в траве и орать глупости.
Когда охранник увидел Блинкова-младшего, да еще с рыбой, глаза у него стали с блюдце! Капусто даже не понимал, радоваться или ругаться. А Блинков-младший, растягивая удовольствие, еще и похвастался своим куканом: как считаешь, Олег, килограмма три будет?
Он лихо вспрыгнул с лодки на причал… И рухнул на руки Капусто.
На ногу, пораненную ржавым крючком, как будто плеснули расплавленного свинца. Ее начало печь еще с утра, но тогда было не до болячек. А потом и на своем катамаране, и в лодке рыбачка Блинков-младший сидел, опустив ноги в воду. Боль не особенно чувствовалась. Но как только он ступил на ранку, боль взорвалась и уже не отпускала.
Капусто на руках отнес Блинкова-младшего к Наталье Константиновне. Та сказала, что началось нагноение, и еще несколькими часами раньше было бы еще ничего, а сейчас – очень плохо, хотя и не безнадежно.
– А что такое, по-вашему, безнадежно? – спросил Блинков-младший.
– Это когда приходится ампутировать, – просто ответила Эннина мама.
Глава XVIII
Все еще только начинается
Это был парад звезд! Первым примчался Измятый майор. Наталья Константиновна бросилась ему на шею. Потом она застеснялась Блинкова-младшего и, ни к кому специально не обращаясь, стала вспоминать, как познакомилась с Александром Сергеевичем. Оказывается, они знали друг друга не один, а целых два дня. Когда Измятый майор брал Палыча, ему пришлось прямо в одежде влезть в воду. Потом он сушился и пил чай у Натальи Константиновны.
– Когда много думаешь о человеке, – сказала она, глядя в сторону, – то не очень важно, рядом он или сидит под домашним арестом. Ты мысленно с ним.
– Да, – подтвердил Измятый майор, – я тоже недавно открыл для себя это явление. Мне все время представлялось, что мы с вами, Наталья Константиновна, гуляем в саду, и я наизусть читаю вам стихотворение «Не привез я таежных цветов, извини».
Блинков-младший отвернулся от этих милых, но, кажется, немножко ненормальных людей. Ему было неловко.
– Вас освободили из-под домашнего ареста? – спросила Наталья Константиновна.
– Нет, я там посадил «автоответчик», а сам сбежал, – непонятно сострил Измятый майор и пояснил: – Я брата вызвал из Москвы. У нас голоса по телефону похожие, пускай на звонки отвечает.
Тут с улицы донесся радостный Иркин визг.
– Папу встретила, – заметил Измятый майор. – Я же с полковником Кузиным приехал, Иваном Сергеевичем.
Выяснилось, что Ивана Сергеевича привез из Москвы брат Измятого майора Николай. Полковник вошел через несколько минут. В квартирке Блинкова-младшего, и без того тесной, стало негде повернуться. Двери Иван Сергеевич занимал от косяка до косяка. Люстры часто бил, потому что задевал о них головой.
– Ну, нашелся, пропащий, – пророкотал он.
Блинков-младший сообразил, что полковник примчался из-за того, что его похитили. С того времени прошло чуть больше суток. Грязюкинцы схватили его в полдень, ближе к часу. Значит, поиски начались часам к трем, а родителям в Москву сообщили обо всем не раньше, чем к
вечеру. И вот старый мамин приятель Ванечка уже здесь.
– А где мама? – спросил его Блинков-младший.
Не могла же мама бросить единственного сына в беде.
– Вот-вот будет, – ответил полковник. – Мы с ней немножечко поспорили. Я ей говорил, что Николай нас мигом домчит, а она решила, что быстрее долететь самолетом до Питера, а оттуда через Псков на автобусе.
Мама ворвалась через полчаса, начала тормошить Блинкова-младшего и с большим знанием дела рассматривать его больную ногу. Она перебросилась с Натальей Константиновной двумя совершенно непонятными фразами, и Эннина мама с уважением спросила:
– Вы, наверное, хирург?
– Контрразведчик, – улыбнулась мама. – Просто ноги для солдата иногда важнее, чем даже голова.
