– Дядя Леша, выходи скорей! Дядь Леш, пойдем к нам! Будем дальше клеить!
– Бумага кончилась, – буркнул Алешка, чтобы отвязаться.
– А мы достали! – продолжался ор за дверью. – Она у вас в комнате! Красивая, с дядькой на мячике!
Вот тут настала пауза… А после нее я щелкнул задвижкой, и в каюту, как два урагана, ворвались близнецы и стали теребить и тащить Алешку к себе. Клеить, стало быть, что-то загадочное из вещественных доказательств.
– Где вы взяли эту бумагу? – строго спросил я.
Близнецы тут же развернулись и дали деру. Одного я все-таки успел схватить в дверях за хвост – за кончик футболки, торчащий над шортами. Правда, до сих пор не знаю – кого именно, Женьку или Федьку, старшего или младшего?
Под перекрестным допросом, который ему учинили мы с Алешкой, он во всем сознался. И вот что он «показал»:
Когда улеглась тревога по форме номер один «Человек за бортом!», близнецы отправились доклеивать свой подарок тете Геле. Бумага у них кончилась, и они, непосредственные такие, заглянули в распахнутую дверь капитанской каюты. Они и раньше сюда заглядывали – «со спросом и без спроса» – и знали, что на столе у капитана всегда лежит стопочка чистой бумаги. В этот раз на столе бумаги не оказалось. Но она нашлась в кожаной папке…
Мы отпустили Женьку (или Федьку, разница небольшая, всего-то пять минут) с миром и еще раз просмотрели бумаги Муромцева. Ничего, конечно, в них не поняли, да и не наше это дело. Только вот среди всяких договоров и контрактов оказался почтовый конверт с письмом внутри.
Не знаю, что привлекло к нему мое внимание, но точно помню, что когда я взял конверт в руки, сердце мое дрогнуло. И какой-то холодок по спине пробежал.
На конверте был адрес: «Российская Федерация, Нижегородская обл., Ивановский р-н, с. Ивановка, Фролову Ивану Федоровичу». Обратного адреса на конверте не было.
Мы чужие письма не читаем. Но что-то все время толкало меня заглянуть в конверт. И я это «что-то» послушал. И вытащил из конверта письмо, написанное на листке из школьной тетради. Самое обычное письмо. «Дорогой Илья, спешу сообщить тебе, что…» – и ничего особенного в письме не сообщалось, так, обычные житейские мелочи.
Однако что-то в этом письме уже не холодком по спине пробежало, а током ударило. Но вот что?
«…Машинку швейную жене купил, хорошая машинка…» – Не то!
«…Сам знаешь, молодежь нынче вовсе неуправляемая…» – Не то!
«…говорю: кончишь институт, на ноги станешь, тогда и женись…» – Не то!
Я начал читать письмо сначала и тут же споткнулся: «Дорогой Илья, спешу сообщить тебе…»
Дорогой Илья. Но почему Илья?
Я взглянул на конверт. Правильно – письмо адресовано вовсе не Илье, а Ивану. Да еще Федоровичу.
И вот тут-то, вдобавок к холодку в спине и удару током, сверкнула яркая молния. И все осветила!
Этот Иван Федорович Фролов и есть Илья Ильич Муромцев. Если у него имеется тайное местечко, какая-то дачка, где он скрывается, когда надо, от всех, значит, у него и имя должно быть другое. Иначе вся эта конспирация не имеет никакого смысла.
И значит, вполне возможно и даже очень вероятно, что Илья Ильич сейчас находится в пути, направляясь в свою конспиративную берлогу по адресу: Нижегородская обл., Ивановский р-н, с. Ивановка. И на этом пути Илья Ильич постепенно превращается в Ивана Федоровича. Каким он и заявится в свой дом…
Все эти мучительные раздумья, видимо, сильно отражались на моем лице. Потому что встревоженный Алешка взял у меня конверт и письмо, прочитал адрес, прочитал обращение «Дорогой Илья» и сказал совершенно безразличным тоном:
– И чего ты так страдаешь, Дим? Все ясно: Илья Муромец скрывается в селе Ивановка под именем Ивана Федоровича. Вот и все.
Но я быстро нашелся с ответом, чтобы не потерять авторитета:
– Я не из-за этого мучаюсь. Я думаю, как нам его оттуда выманить.
Лешка вздохнул и сказал:
– Очень просто. Вот этим, – и постучал пальцем по стопке документов, на которых порхал на мячике мужик на одной ноге.
Да, если младший брат такой умный, то что уж говорить о старшем?..
После этих разборок я из последних сил рухнул на койку и уснул. И проснулся, только когда «Илья Муромец» швартовался в Астрахани.
– Пошли, Дим, на город полюбуемся, – разбудил меня Алешка.
Я наскоро умылся, заправил рубашку, и мы вышли на палубу.
День был солнечный, но на исходе. И косые лучи солнца красиво озаряли пристань и астраханский люд на ней.
И среди этого многообразного люда стояли на причале две с раннего детства знакомые фигуры. Одна мамина, а другая папина. Папина фигура весело махала нам рукой, а мамина копалась в сумочке в поисках платка.
– Не вздумай папе про Ивановку ляпнуть, – успел шепнуть мне Алешка до того, как мы попали в родительские объятия. – Сами разберемся.
Глава XXI
ПИСТОЛЕТ И ТАБЛЕТКИ
Весь этот день прошел в хлопотах. Сначала с нашими родителями. Ну, там, встреча, обмен новостями, всякие охи да ахи, обустройство в каюте.
Потом заявились представители речного пароходства, привели с собой нового капитана и нового старшего механика. Без старшего матроса решили обойтись, нам и младших хватало.
Потом собрали пассажиров в салоне и все им рассказали. Но, вопреки всяким опасениям, пассажиры приняли сообщение об аресте командования парохода совершенно безразлично. За время плавания они уже привыкли ко всяким стрессам. Да и у себя дома и на работе – тоже.
Единственным, кто по этому поводу высказался, был дядя Вова. Он категорически отверг кандидатуру нового капитана и заявил, что отправится в плавание только под командованием Ангелины Петровны.
– А пацанов этих, – он указал на меня и Алешку, – в помощники ей дать. С ими мы вокруг всего света спокойно обойдем. Вот так!
Но предложение его не приняли и разошлись по каютам, стали прихорашиваться для выхода в город. Потому что уже прибыл экскурсионный автобус.
Папа воспользовался этим и устроил с тетей Гелей секретное совещание, а мама в это время допрашивала нас и близнецов, как нам жилось все это время на борту «Ильи Муромца».
Мы уже были готовы рассказать ей обо всех приключениях, но, к счастью, папа позвал нас в каюту. И тоже стал допрашивать. Особенно про эти документы. Он так и сказал, что за эти бумаги Муромцев отдал бы полжизни. И что очень мы помогли следствию тем, что сумели разыскать и сохранить эти ценнейшие вещественные доказательства.
– А гражданин Муромцев все равно от ответственности не уйдет. Разыщем и накажем. За ним очень много преступных дел. Вот только никак не удавалось его зацепить. А теперь, после аферы с негодными игрушками, все его прежние преступления тоже размотаем.
Нам очень понравилось, что он нас так сильно похвалил, но Алешка, который больше всего на свете любит природу и справедливость, сказал, что документы из папки утащили не мы, а близнецы. Их и надо хвалить.
– Это за что же? – остолбенела тетя Геля. – За то, что из чужой папки чужие бумаги сперли?
Начинается… Вот так всегда. Ты, мальчик, делай добрые дела, но осторожно. Плохого не обижай, хулигану не груби, подлеца на «вы» называй. Прав Алешка, не скажем мы про письмо Ивану Федоровичу. А то ведь начнется:
– Как? Ты? Прочел? Чужое? Письмо? Стыдно, юноша!
В самый разгар нашей дружеской беседы пришел новый капитан и попросил Ангелину Петровну зайти к нему в каюту.
– Есть вопрос, – он многозначительно поднял палец. – Очень острый вопрос.
– Сейчас зайду, – поднялась тетя Геля и в дверях спросила папу: – А как же с пистолетом? Здорово меня накажут?
– Гелька, – засмеялся папа, – я за тебя словечко замолвлю. Тем более что за выполнение такого ответственного задания тебе награда положена, поняла? В крайнем случае я тебе свой пистолет отдам.
– И я тоже, – вмешался Алешка. – Все равно в нем патроны кончились.
А потом повернулся ко мне и прямо при папе нахально сказал:
– Пошли, Дим, подслушивать про острый вопрос. Пусть только попробует тетю Гелю обидеть!
Вот что мы подслушали.
– Ангелина Петровна, – говорила взволнованно Дама с пальчиком, – в тот момент, когда вы покинули наш корабль на шлюпке, у нас произошло чрезвычайное происшествие. Только о нем никто не знает, кроме меня.
– А что такое? – без особого интереса уточнила тетя Геля. Ведь для нее не было происшествия чрезвычайнее утонувшего пистолета.
– У меня появился смертельный враг!
– С чего вы взяли?
– Он поставил целью скомпрометировать меня. И отдать под суд. Невинного человека.
– Вас-то за что? – изумилась тетя Геля.
Тут Дама с пальчиком некоторое время помолчала, а потом трагическим голосом сообщила:
– За незаконное хранение огнестрельного оружия!
Новый капитан за все время разговора не вымолвил ни слова. Мы с Алешкой, естественно, тоже. Мы только прислушивались, стоя по обе стороны окна. Но при этих словах вздрогнули. От сдерживаемого смеха. Представить себе нашу Даму с пулеметом можно только при воспалении самого среднего уха.
