Ларри исчез. Фэтти сбросил пиджак, стянул жилет, рубашку. Теперь он наконец смог освободиться от мокрых, пахнущих тиной детских вещей, которые Гун насовал ему за шиворот. Фэтти с отвращением посмотрел на них.
— Противные мокрые тряпки! Не представляю, какой идиот мог набить их в сумку, набросать туда для тяжести камней и утопить в реке. Чушь какая-то.
— Я их отнесу в мусорный бак, — предложила Дейзи, подбирая тряпье. — Там им самое место.
Она собрала все в кучу — брюки, пиджак, галстук, ремень, туфли, носки, рубашку и направилась к мусорному баку. Было слышно, как она звякнула металлической крышкой и тут же вернулась.
Ларри тоже не заставил себя долго ждать — прибежал в сарай с чистой сухой одеждой. Фэтти уже собирался в нее облачиться, но вдруг передернул плечами.
— Что-то из этой дряни на мне еще осталось, — сказал он. — Я чувствую какую-то мокрую гадость у меня на животе. Может, носок? Минутку, сейчас я его вытащу.
Он сунул руку под ремень и что-то ухватил.
— Есть! На этот раз, надеюсь, все. Это красный носок.
Он швырнул его на пол сарая и начал торопливо переодеваться в сухое. Бетс наклонилась, чтобы подобрать с пола красный шерстяной комочек, мягкий и бесформенный.
— Это не носок, — удивилась она. — Это перчатка, маленькая красная перчатка.
Фэтти быстро повернул голову и с сомнением взглянул на находку. Бетс расправляла на ладони крошечную перчатку. Фэтти выхватил ее из рук Бетс.
— Маленькая красная перчатка. Еще одна! — торжествующе произнес он. — Вторая! А первая у меня в кармане. Ну-ка, где она? Вот, смотрите — точно такая же!
Вытянув первую перчатку из кармана брюк, он положил ее рядом с той, что Пошелвон сунул ему за воротник. Они были совершенно одинаковыми.
Дети растерянно смотрели на обе перчатки. Все это очень-преочень странно!
— Но что же это значит? — спросила наконец Дейзи. — Ты ведь нашел первую в доме Феллоуза.
— А вторую Гун заткнул мне за воротник! И этим дал нам самую главную подсказку, — объявил Фэтти. — Спасибо, дорогой и многоуважаемый Пошелвон! Вы почти раскрыли для нас тайну, засунув улики мне за шиворот!
После столь неожиданного заявления в сарае воцарилась тишина. Никто из ребят не мог полностью понять, что имел в виду Фэтти.
— Ну что вы на меня так смотрите? Неужели сами не понимаете, что все это значит? — похлопал он себя по лбу. — Это значит, что мешок, вытянутый со дна Гуном, и есть тот сверток, с которым Феллоуз выскочил из дома. А потом забросил в реку. Забросил, чтобы спрятать. Тот самый сверток, за которым охотился грабитель! Хотя по какой причине он это делал, мы пока не знаем.
— Но как ты догадался? — изумленно моргала глазами Дейзи.
— Это совсем просто. Я подобрал одну красную перчатку в углу лестницы в доме Феллоуза, — нетерпеливо пояснил Фэтти. — Он, должно быть, очень торопился, запихивая вещи в сумку, — ну, одну перчатку и обронил.
— А, теперь до меня дошло! — обрадовался Ларри. — В самом деле, твоя красная перчатка доказывает, что эта сумка как раз та самая, с которой Феллоуз выбежал из дома. Но только, убейте меня, я не понимаю, почему эта кукольная одежда для них так важна.
— А мы ее сейчас достанем и посмотрим, — сказал Фэтти. — Дейзи, пойди принеси ее обратно из мусорного бака. Сейчас мы ей устроим экспертизу. Должно же там что-то быть, чтобы мы поняли, почему за ней так охотятся.
Дейзи и Ларри пошли доставать вещи из мусора, но как раз на обратном пути они услышали голос повара из дома Троттвилей.
— Эй, дети! Вы знаете, что уже почти половина первого! Ваша мама, мисс Дейзи, несколько раз звонила. И миссис Хилтон звонила вам, мистер Пип! А обед мистера Фредерика уже давно дожидается его в столовой.
— Тьфу, вот невезуха! — проворчал Ларри. — И как раз в тот момент, когда наклевывается что-то стоящее! — И они с Дейзи поспешили в сарай сказать остальным.
Фэтти оглядел нетерпеливым взглядом кучу одежды.
— Ладно, придется с этим подождать. Как раз одежка высохнет. Я отнесу ее к себе в комнату и положу перед электрокамином.
— Обещай, что не будешь ее обследовать до нашего возвращения, — схватила его за руку Бетс.
— Обещаю, — сказал Фэтти. — А теперь — быстро все по домам. И надеюсь, вам не очень влетит от родителей.
Четверо друзей вскочили на велосипеды и во весь опор понеслись домой, понимая, что нагоняя не избежать.
Так и вышло. Две не на шутку рассерженные мамы встретили их у дверей.
— Без четверти два! О чем вы только думаете?
Но обиднее всего было то, что ни одному из них не разрешили после обеда выходить из дома! Ларри с Дейзи, расстроенные, сидели в своей детской, а Пип с Бетс — в своей. Фэтти прождал их до трех часов, потом позвонил. Ему не позволили даже поговорить с провинившимися.
Мама Ларри была сурова и сдержанна.
— Тебе не следует впредь так надолго задерживать Ларри и Дейзи, — сказала она в трубку.
Фэтти робко извинился упавшим голосом.
Миссис Хилтон была более многословна. И когда она закончила, Фэтти почувствовал себя еще более несчастным. Было слышно, как на другом конце провода Бетс кричит маме:
— Мама, пожалуйста, спроси у Фэтти, Бастер вернулся? Ну пожалуйста, спроси!
Миссис Хилтон спросила.
— Да, вернулся. Передайте Бетс, он прибежал час назад, весь в песке и ужасно голодный, — сообщил Фэтти. — Я больше не разрешу ему убегать с собакой старика Спайсера.
В трубке раздался щелчок и короткие гудки. Фэтти повернулся и строго взглянул на Бастера, сидевшего рядом с виноватым видом.
— Эх, ты! Друг, называется. Бросил меня одного, когда напал Пошелвон! — укорял его Фэтти. — Стыд и позор! Гоняться за кроликами в то время, когда жизнь хозяина в опасности… Ну и ну!
Фэтти поднялся в свою комнату и с тоской посмотрел на развешенные перед камином кукольные одежки. Теперь они уже полностью высохли. Как хотелось ему тут же приступить к осмотру! Но нет, он обещал друзьям не делать этого, и Фэтти просто не могло прийти в голову нарушить данное слово. Он сложил вещи стопкой и сунул их в ящик комода.
Оставшаяся часть дня оказалась на редкость скучной. Расследование тайны зашло в тупик. По крайней мере до того момента, как остальные юные сыщики смогут прийти и принять участие в осмотре вещей. Бастера все еще мучили угрызения совести, и веселиться он явно не был расположен. За окном шумел сильный дождь. И в довершение всего синяки на Фэтти начали проступать все отчетливее. Он внимательно осмотрел их.
— Прилично Гун меня разукрасил, — сказал он своему отражению в зеркале. — Но все же не так хорошо, как ему бы хотелось.
Остальным юным сыщикам запретили выходить из дома на весь день. Они сидели по домам мрачные и надутые. До чего же тоскливо сидеть дома, когда они наконец-то наткнулись на настоящую тайну!
Бетс и Пип обсуждали странную находку.
— Удивительно, что для кого-то эти тряпки настолько важны, что он залез к Феллоузу в дом и переворошил там все снизу доверху, — заметил Пип.
— Подозрительно, что эта одежда для куклы-мальчика, а не девочки, — поделилась с братом своими соображениями Бетс.
А Ларри в это же время говорил Дейзи:
— Вот Гун разозлится, когда узнает, что он сам подарил Фэтти такие существенные улики! Наверное, еще никому в жизни не запихивали улики за ворот рубашки. На это способен только Гун!
Всем четверым пришлось в этот день рано лечь спать. Мама Ларри и Дейзи, как и мама Пипа и Бетс, все еще была не в духе. Одна только мама Фэтти пребывала в отличном настроении, но это потому, что она обедала в гостях и ей не пришлось долго ждать сына, как другим!
Миссис Троттвиль очень удивилась, заметив синяки Фэтти. Один красовался на его правой щеке, второй — на подбородке и третий — на левой руке. Были, конечно, и другие, невидимые ее глазу.
— Как ты умудрился так себя разукрасить? — спросила она Фэтти.
— Ах, это? Да так, катался на велосипеде, — подчеркнуто безразличным тоном ответил Фэтти и постарался поскорее сменить тему разговора. Он тоже рано лег в постель, но потом еще долго читал. А Бастер тихонько лежал рядом под теплым одеялом. Он был воплощением раскаяния и смирения. И, конечно, был давно прощен.
Фэтти почувствовал, что очень устал за день. «Опять, должно быть, эти «гриппозные последствия», — решил он, выключил свет и заснул здоровым крепким сном. Его родителей в этот вечер не было дома, они поехали в театр. А так как после спектакля предполагались танцы, вернуться они собирались не раньше часа ночи.
В половине одиннадцатого весь дом был погружен в темноту, если не считать небольшой лампочки, оставленной гореть в прихожей. Обе горничные отправились спать и мирно похрапывали в своей комнате. Бастер, намаявшись за день, тоже спал без задних ног. Как, впрочем, и его хозяин.
