– Анастасия Андреевна, значит, приходила?
– Но это не секрет. Она и сама об этом говорила.
Ромка заглянул в кабинет. Помощница Павла Петровича оживленно беседовала с кем-то по телефону. Он увлек сестру в самый дальний угол, где на полу стоял новый горшок с цветком, похожим на дерево.
– Говорить-то говорила. Она не могла об этом не сказать, раз ее Игорь видел. Хитрая какая! Но я ее перехитрю. Слышь, Лешка, мне все же кажется, что не случайно мы ее прощупать не смогли. А давай знаешь что сделаем? Привезем сюда Олю, вот что. Она захватит с собой какую-нибудь картину, что и будет предлогом. Представляешь, что будет? Она подойдет к ней и скажет: «Здравствуйте, Инна Николаевна». И все откроется.
Ромка говорил тихо, но неожиданно оказавшийся рядом Богачев его услышал:
– Что откроется?
– А то, что ваша помощница и увела копию. Она была здесь вчера в половине второго, а больше подозревать некого. Кроме тети Тани, конечно, – сделав жест в сторону подсобки, пошутил юный сыщик.
– Не смеши, – поморщился Павел Петрович. – Я теперь стал думать, что подмена произошла задолго до половины второго. В одиннадцать утра я Игоря отпускал на полчаса, людей было много, наверно, сам и не доглядел. Но уже завтра здесь установят новейшую технику слежения, так что никакой вор нам будет не страшен. А тебе еще раз спасибо. Но только Анастасия Андреевна этого не делала, – еще раз повторил галерист и даже улыбнулся. Видимо, не мог представить своего бывшего преподавателя в роли похитительницы картин.
Ромка, однако, своего мнения не изменил и от намерения разоблачить Анастасию Андреевну не отказался. Он незаметно заснял ее на свой мобильник, и вновь им с Лешкой предстояла тряска от станции метро «Комсомольская» до «Библиотеки имени Ленина», затем пробежка по длиннющему подземному переходу. И вот он, Старый Арбат. Вскоре они оказались возле Олиного стенда.
– Привет! – еще издали крикнул Ромка девушке, а подойдя ближе, показал ей мобильник: – А эта женщина тебе не знакома?
Оля внимательно вгляделась в снимок.
– Лицо ее мне кого-то напоминает. А в общем-то… Нет, я ее не знаю.
– Но сама говоришь, что она тебе кого-то напоминает! – воодушевился Ромка и озабоченно спросил: – Тебе еще долго тут торчать?
– До вечера, а что?
– Мы хотим раскрутить тебя сразу на два дела. Чтобы ты какую-нибудь свою картину хозяину галереи показала, ну и заодно посмотрела на нее вблизи. Вдруг это и есть твоя Инна Николаевна, только сильно замаскированная?
Оля с сомнением покачала головой и обвела руками свой стенд:
– А как же я все это оставлю?
Ромка, не задумываясь, ткнул в сестру пальцем:
– А Лешка на что? Пусть она здесь постоит. Может, и продаст чего.
Оля, вздохнув, подала Лешке толстую тетрадь:
– Здесь на всякий случай цены на картины. Но, главное, никуда не отходи и следи, чтобы со стенда ничего не пропало.
– Торгуй хорошо, – напутствовал сестру Ромка.
– Постараюсь, – кивнула Лешка, но, когда они ушли, заволновалась. Что ей делать, как продавать картины? Просто стоять и молчать? А равнодушная толпа будет течь мимо, не глядя на все эти шедевры?
Чтобы привлечь внимание потенциальных покупателей, она выбрала один, на ее взгляд самый лучший, пейзаж, и взгромоздила его на верх стенда, удерживая снизу обеими руками. Но вскоре устала так стоять. Тогда она прижала пейзаж к себе, как Катька картину Софьи на фотографии в газете, и изобразила на лице такую же ослепительную улыбку. Постояв так некоторое время и не дождавшись никакого результата, Лешка вернула картину на место, мучительно соображая, что предпринять еще.
И вдруг, откуда ни возьмись, к ней подошел пожилой дядечка в сером костюме. Он взглянул на нее, потом на картины живыми черными глазами и что-то сказал по-английски, да так быстро, что Лешка ничего не разобрала и лишь на всякий случай утвердительно кивнула.
– How much is this picture? – поинтересовался затем иностранец и указал пальцем на тот самый пейзаж, которым она только что манипулировала.
Лешка прекрасно поняла, что этот дядечка спрашивает у нее, сколько стоит эта картина. В школе она с легкостью бы ответила на такой вопрос, но сейчас попросту онемела, язык у нее прямо-таки присох к нёбу. Лешка беспомощно посмотрела на иностранца, потом кивнула опять и заглянула в тетрадку, которую ей оставила Оля. Там было написано: «пейз. с сосн. – 1800». Это означало, что пейзаж с сосной следовало продавать за одну тысячу восемьсот рублей.
Она перевела глаза на картину. Пейзаж ей очень нравился, а цена – нет.
– Три тысячи, – заявила она и показала три пальца, а затем большой и указательный согнула в кольцо и потрясла ими перед дядечкой.
– Good, good, – пробасил он и, протянув Лешке три зеленые бумажки, убрал с ее плеча волосок, а потом сам снял со стенда картину, взял ее под мышку и пошел прочь.
Она перевела глаза на бумажки. Важный государственный муж, предтеча американских президентов Бенджамин Франклин внимательно и серьезно смотрел на нее с каждой из них большими выпуклыми глазами. Что ж получается, этот дядечка дал ей триста долларов вместо трех тысяч рублей? Лешка хотела кинуться за иностранцем вдогонку, но он шел быстро, а отойти от вверенных ей картин она не посмела.
За второй пейзаж, схожий с проданным, Лешка выручила двести долларов и столько же – за третий, сама удивляясь тому, как бойко пошла торговля и незаметно пролетело время.
– Рома, как дела? – крикнула она, завидев брата с девушкой.
– А никак, – недовольно ответил он. – Мы пришли, а Анастасии Андреевны уже нет. Я спрашиваю, где она, а Павел Петрович мне отвечает: «Собираться поехала, ей уезжать завтра». Вот и отвезет теперь картины за границу. Одна у нее хоть и копия, но другая-то, первая, – подлинник. Какой-то он слепой все-таки, если не сказать иное. А я теперь еще больше уверен в том, что это она и есть. Оль, ведь глаза у твоей Инны Николаевны темные и глубоко сидят, да?
Девушка кивнула.
– И у Анастасии Андреевны тоже. А брови какие угодно нарисовать можно. Лешк, а еще я адрес ее узнал. Сказал Павлу Петровичу, что могу в компьютер данные на его сотрудников и всех художников занести, он дал мне карточки, пришлось потрудиться. Она знаешь где живет? За «Белорусской». – Ромка схватил сестру за рукав: – Поехали!
– Погоди. – Лешка вырвала руку и протянула художнице деньги: – Вот, я продала три твоих картины.
– И тебе за них столько дали? – удивилась девушка. – Тогда на, возьми, – она протянула Лешке две бумажки.
– Мне-то за что? – удивилась девочка.
– За помощь. Я не рассчитывала за них столько получить. И спасибо вам обоим, – в отличие от Ромки девушка выглядела очень довольной. – Павел Петрович согласился со мной сотрудничать. В перспективе, сказал он, возможна выставка всех моих работ. Может быть, после нее мне не придется здесь загорать.
– Здорово! – восхитилась Лешка, а Ромка прошептал:
– Бери, пока дают! А если они тебе не нужны, можешь отдать мне.
– На, – расщедрилась Лешка и протянула брату сотенную бумажку.
Ромкины глаза радостно заблестели:
– Ух ты, это сколько ж раз теперь в «Му-му» можно сходить! Попросим Арину или Андрея поменять их на рубли, и у нас с тобой куча денег будет. Ну, ты даешь, Лешка! Послушай, а может, тебе в будущем в торговлю надо идти, а не дизайном заниматься?
Лешка покачала головой:
– Нет, не хочу. Сама не знаю, как мне удалось продать эти картины, это случайно вышло. Счастливо оставаться и спасибо, – сказала она Оле и взяла брата за руку: – Лучше скажи, как мы будем Анастасию Андреевну раскалывать? Скажем ей: «Отдавайте картины»? А она ответит, что знать ничего не знает, и выгонит нас из своего дома.
– Ты меня не напрягай, я пока и сам не знаю как. Но что-нибудь обязательно придумаю, ты меня знаешь. Главное, попасть к ней домой и посмотреть, что у нее там делается, с кем она живет, есть ли у нее мастерская и что в ней находится. Ведь картины – не иголка, отыскать нетрудно. – И Ромка зашагал еще быстрее.
Глава 14
ПАДЕНИЕ С БАЛКОНА
Брат с сестрой дошли до станции метро «Смоленская», доехали до «Киевской», перешли на кольцевую и вышли на «Белорусской».
Нужный им дом располагался в глубине квартала. Подойдя к домофону, Ромка позвонил в квартиру под номером семь. Но на звонок никто не отозвался.
– Может, домофон не работает? – пробормотал Ромка.
Тут из подъезда выскочил мальчишка, и брат с сестрой вошли в открытую дверь. поднялись на второй этаж, позвонили в седьмую квартиру. Один раз, другой, третий. К ним никто не вышел.
Тогда Ромка, как всегда, позвонил к соседям. Из шестой квартиры выглянула тетка в спортивных брюках и полосатой футболке.
– Вы не знаете, где может быть Анастасия Андреевна? У нас к ней поручение, – протарабанил Ромка.
– На работе, должно быть, – ответила тетка. – Я за ней не слежу.
– И зря, – буркнул он и, когда за теткой закрылась дверь, перешел к следующей. Там тоже никого не было. Еще в одной кто-то посмотрел в глазок, а потом старческий голос долго выспрашивал, кто пришел да кого надо, но как они ни кричали, старичок так и не понял, чего они от него хотят, и наружу не вышел.
