– Все сто? – поинтересовался он.
Суворова обиделась.
– И совсем даже не сто! Это тебе Ирка насплетничала. Я дала свой адрес всего-навсего шестнадцати матросам. Пока что приехали шестеро, они вместе служили на ракетном крейсере. Один даже не просто матрос, а главный старшина, Сережа. А еще близнецы Топтыгины…
– Михайлы Потапычи?
Суворовой было не до шуток.
– Нет, Коля с Толей, – серьезно сказала она. – Вообще-то они Толпыгины, но все зовут их Топтыгины. Ну и Вадик, а как еще двоих зовут, я забыла. Блинок, пускай они пока с тобой поживут.
– А дальше что? – резонно спросил Блинков-младший. – Тебе сколько лет, четырнадцать? Они четыре года будут здесь жить, пока ты на них не женишься?
– Девушки не женятся, а выходят замуж, – поправила Суворова. – И не четыре года. Некоторых и в шестнадцать лет расписывают.
– С шестью женихами?
– Блинок, ну что ты вредный такой?! Во-первых, те двое мне разонравились. И Вадик почти разонравился. Остаются близнецы и Сережа. Близнецов я считаю как за одного человека: раз они одинаковые, то мне все равно, за какого выходить, а они между собой разберутся. И получается, что выбора у меня почти что и нет: Сережа да Топтыгины. Если, допустим, с Сережей мы не сойдемся характерами, а Топтыгины найдут себе невест-близняшек, то я вообще старой девой останусь! – заявила Суворова, заранее печалясь о своей неудавшейся судьбе.
Блинков-младший включил ночничок и посмотрел ей в лицо. Похоже, Валька не шутила.
– Валь, а ты до сих пор не призналась, что тебе четырнадцать?
– Нет. Они хорошие, Блинок. Особенно Сережа. Они с Дальнего Востока ехали! Ну как я признаюсь?!
– А сами они откуда?
– Из разных мест, но все издалека. Сережа из Благовещенска. Представляешь, где это?
– Где-то далеко? – предположил Блинков-младший.
– Да, это кошмарно далеко! – ужаснулась Суворова и обхватила голову руками. – Что делать, Блинок, что делать?
– Для начала дать телеграммы остальным десяти: «Простите шутку зпт я три года замужем».
– Думаешь, у меня есть их адреса? Записывала на каких-то клочках: воинская часть такая-то. Нинка же выступала в десяти городах. И на двадцати четырех кораблях. Зачем мне их адреса, когда они сами ко мне собирались приехать?
– Валька, ну о чем ты думала?! – простонал Блинков-младший.
– А я тогда совсем не думала. Они были такие миленькие, автограф просили, танцевали и мороженым угощали, – Суворова шмыгнула носом. – Как я могла признаться, что мне четырнадцать лет?
– С самого начала не надо было врать!
– Тебе хорошо говорить, ты мужчина! Вот побыл бы в нашей шкуре…
– Я уже почти неделю в вашей шкуре, – вздохнул Блинков-младший. – Ладно, с этими женихами мы разберемся, а про остальных тебе придется рассказать сестре. Пускай она дает телеграмму командованию Тихоокеанского флота.
– Да командование-то чем поможет?
– Объявит приказом по всем кораблям и подводным лодкам, что Валька Суворова врунья.
Суворова даже обрадовалась:
– А что?! Класс!! Это, наверно, и в газеты попадет! Может, и по телику покажут.
– Ну и что тут хорошего?
– Темнота! – свысока заявила Суворова. – Настоящая слава начинается со скандала. И заканчивается скандалом. Знаешь, сколько стоит минута рекламного времени? Несколько тысяч долларов! А тут безо всякой платы прорекламируют и Нинку, и меня. Мне тоже слава не помешает.
Митек только развел руками.
– Ладно, зови своих женихов, – сказал он. – Это они тебя через ограду перекинули?
– Как пушинку! – похвасталась Суворова и, высунувшись за дверь, тихонько свистнула.
Громыхая по ступенькам чемоданами, в вагончик стали вваливаться женихи.
Со светомаскировкой у Блинкова-младшего все было налажено: щели под ставнями законопачены газетами, проход в два последних купе занавешен одеялом, оставшимся от строителей-турок. Морячков провели за одеяло и включили потолочный плафон. Моргая от яркого света, женихи уставились на Блинкова-младшего.
Он почувствовал себя неуютно. Только сегодня днем, в парке, Суворова отлично его разукрасила, и Митек не умылся на ночь, чтобы потом не тратить время на макияж.
– Сережа, – представился один из женихов и, взяв протянутую Митькой руку, неуклюже приложился губами к запястью.
Блинков-младший вопросительно посмотрел на Суворову: они что, не знают?
Нет, глазами ответила Валька.
А прикладывание к руке продолжалось: Вадик, потом Двое Безымянных и, наконец, близнецы Топтыгины. Их большие стриженые головы задевали потолок. Когда близнецы наклонились, как два памятника, и одновременно чмокнули его один в правую, другой в левую руку, Блинков-младший понял, что раскрываться нельзя. Если Топтыгины узнают, кому ручки целовали, они от него мокрого места не оставят!
– А меня зовут Валя, – не подумав, представился Блинков-младший. Исправлять оговорку было поздно. Он посмотрел на Суворову и глупо уточнил: – Как Валю.
– Тезки, значит, – улыбнулся Сережа. – А вы очаровательное создание, Валя… Может, вы объясните нам, что происходит. Почему Валя не хочет нас познакомить со своей мамой?
Очаровательное создание туго соображало. Самым потрясающим в этой истории, похожей на глупый сон, было то, что морячки, кажется, не видели в ней ничего потрясающего. Как будто так и надо – свататься вшестером, и проблема только в том, что «невеста» почему-то не хочет знакомить женихов с мамой.
– У Вали очень строгая мама. Сами понимаете, когда обе дочери работают в шоу-бизнесе, от женихов отбоя нет, – с укором глядя на Суворову, начал Блинков-младший. Он совершенно не представлял себе, что говорить дальше.
Морячки дружно закивали.
– Она человек старых правил, – несмело продолжил Блинков-младший.
Морячки опять закивали.
– Она не поймет, если вместо одного жениха Валя приведет целый экипаж.
Тут морячки закивали еще энергичнее и понимающе заулыбались. Мол, да, мы давно подозревали, что здесь что-то не так!
– Мы уже решили! – объявил за всех Сережа. – Остаюсь я и Топтыгины, а ребята погуляют, Москву посмотрят и поедут по домам!
Сережа торжествующе улыбался.
– Да, это ровно вдвое облегчает проблему, – заметил Блинков-младший, чтобы не огорчать морячков.
Теперь надо было придумать, как облегчить проблему еще втрое, а потом избавиться от жениха, который останется последним. И вдруг Блинкова-младшего осенило. Сейчас посмотрим, как эти женихи любят Суворову!
– А я с родителями поругалась и убежала. Мы живем вот в этом доме, – он ткнул пальцем на стену вагончика, за которой стоял новый дом с башенками. – Только не выдавайте меня, мальчики. Хочу их проучить. А то сами обещали поменять мне машину…
– Поменять? – переспросил Сережа.
– Ага. Целый год как дура катаюсь на «десятке», а они говорят: «Научись ездить, тогда нормальную подарим!». А я, что ли, не научилась? Всего четыре аварии за последний месяц, и ни одной со смертельным исходом! Прошу у них спортивный «БМВ», а отец: «С тебя и «Фольксвагена» достаточно»!
У Сережи сделались круглые глаза. Сам того не замечая, он пододвинулся к Блинкову-младшему. «Первый готов», – отметил про себя Митек и повернулся к Топтыгиным:
– Вот вы снесли бы такое издевательство?!
Застигнутые врасплох близнецы согласно закивали: «Фольксваген» вместо «БМВ»? Еще как снесли бы! За милую душу!
Потом до них дошло, что Митек ждет совсем другого ответа, и братья так же дружно замотали головами. Один Топтыгин даже символически сплюнул, мол, плевал я на все «Фольксвагены». А второй, не теряя времени, отодвинул Сережу и уселся рядом с Блинковым-младшим.
– Вот и я не снесла! – продолжал Митек. – Выскочила из дому, в чем была. Потом спохватилась: денег ни копейки! Завалялись в сумочке какие-то триста долларов – ни в гостинице поселиться, ни в ресторане посидеть. Но знаете, что я открыла?… – Блинков-младший сделал интригующую паузу, и все шестеро морячков замерли, глядя ему в рот. – Оказывается, можно прожить на сто долларов в день! – торжествующе изрек он. – Даже на пятьдесят можно, если пояс потуже затянуть!
Женихи потрясенно молчали. Блинков-младший подумал, что у себя на ракетном крейсере они получали как раз долларов по пятьдесят на самостоятельные мужские расходы. Только не в день, а в год. Он чувствовал, что занимается довольно подлым делом, но нужно было выручать Суворову.
– Ничего, поживу здесь недельку, и они у меня станут как шелковые! – продолжал он. – «БМВушкой» они теперь не отделаются. Буду требовать «Феррари»!
Топтыгин-стоящий молча уселся между Митькой и Суворовой, сдвинув несчастную Вальку на самый край полки. На «невесту» было жалко смотреть, да на нее и не смотрели.
– Ах, Валя-Валентина, отстали мы от жизни, – грубым голосом морского волка сказал Топтыгин-второй и взял Блинкова-младшего за руку. Митькина ладонь утонула в двух его огромных лапищах.
