При появлении ребят Спец остановился, снял с плеч полотенце, обтер лицо. Увидев их связанные руки, он удивленно поднял брови:
– Есть такая необходимость?
– Ой, шеф, шустрая детвора! Сбежать пытались, еле поймали! Пацан замки вскрывает, будто настоящий домушник, вчера из зоны, – наябедничал Григорий.
– Ну если так, сами виноваты. Впрочем, должен вам сказать, молодые люди, что во всех ваших нынешних неприятностях вы виноваты сами, а вернее, ваши родители, не сумевшие привить вам должной опрятности и аккуратности. Педантичность в любом деле всегда приносит безусловную пользу. – Спец повесил полотенце, открыл бутылку воды, напился и уселся на стул. Ребята стояли перед ним. – Например, если ты вдруг заглядываешь в свой сейф и обнаруживаешь, что журнал регистрации экспертиз лежит не так, как ты всегда, при любых обстоятельствах кладешь его, то можно сделать однозначный вывод, что у тебя побывали нежелательные визитеры. Дальнейшее уже дело простого логического анализа. Если всякий раз, когда срываются тщательно проработанные планы, поблизости крутится компания чрезвычайно назойливых детишек, только дурак предположит, что они не имеют отношения к случившимся провалам. Но даже если такой глупец существует, он переменит свое мнение, обнаружив этих детишек на посту под своим окном. Но если и это подобному идиоту покажется недостаточным основанием для подозрений в отношении милых деток, то панический рассказ одного из подчиненных о нападении на него инопланетян так явно укажет на озорничающих школьников, что останется лишь сказать: «Во всех произошедших неприятностях виновата группа детей в количестве…» – Спец сделал вопросительную паузу, словно ожидая, что Вадька закончит за него фразу. На мгновение в тренажерном зале повисло молчание. – Надо сказать, я не удивился, обнаружив, что отлаженный бизнес портят дети, – продолжал Спец, будто не заметив возникшей паузы. – Большинство считает детей милыми невинными существами с ясным незамутненным взглядом на мир и ма-аленькими желаниями, вроде мороженого или самое большее – велосипеда. Никто не видит в детях опасности. А ведь это ошибка, государи мои, огромная ошибка. Дети хитры, дети любопытны, дети часто умеют делать самые неожиданные вещи (например, вскрывать замки), у них масса свободного времени, которое они с наслаждением тратят на дела, их совершенно не касающиеся. Дети способны думать и сопоставлять, они обращают внимание на вещи, которые взрослым кажутся незначительными. Дети даже опаснее взрослых, ведь они не предвидят последствий своих поступков и могут ради глупости, ради фантазии, ради надуманных принципов, просто ради прихоти поставить на карту свою жизнь и жизнь близких. Ну кто вам эти старушенции? Что вам за забота, если они чуть-чуть раньше устроятся на положенном им месте на кладбище? Что вам за печаль, если десяток трухлявых столиков сменит хозяев? Зачем вы полезли в криминальные игры? Неужели вы не понимали, что в таких играх заправляют жестокие дяди, которые запросто оторвут ваши чересчур умные головы? Одно радует – что головы на самом деле не столь уж умные! – меланхолично усмехнулся Спец. – Если решили корчить из себя великих сыщиков, так хоть объяснили бы своей рыжеволосой подружке, что не следует называть свой адрес где попало. Даже заказывая экспертизу в музее – все равно не следует.
Опустив голову, Вадька упорно молчал, разглядывая собственные носки. Доблестные герои детективов обычно рассматривают носки туфель, но поскольку из дому Вадьку уволокли в одних носках, то их изучением и пришлось ограничиться сейчас.
Впрочем, Вадьке было не до сравнений с персонажами детективов. Второй раз с момента похищения ему стало невыносимо стыдно. Спец сунул ему под нос все ошибки, совершенные им в ходе расследования. С самого начала Вадька абсолютно позабыл, что их противник живой человек, а не компьютерная программа, что он тоже наблюдает и анализирует, что он ежеминутно обдумывает изменчивую ситуацию. Спец казался Вадьке статичной фигурой, покорно дожидающейся, пока великий гений сыска Тихонов просчитает все его преступные действия и даст возможность карающей руке закона настигнуть негодяя. Ага, как же! А уж прикол с Муркиным адресом – это вообще! Конечно, что тому же Кислому стоило выследить от Муркиного дома Вадьку, а может быть… и Севку?
Переждав острый приступ раскаяния, Вадька свято пообещал себе запомнить свой кошмарный прокол и никогда-никогда не повторять подобного в будущем. Тут же он снова выругал себя: глупо обдумывать планы на будущее, когда стоишь связанный и беспомощный перед матерым преступником.
– Молчишь? Нечего сказать? Страшно? – Спец впился в Вадьку глазами. – Только, пожалуйста, не надо героики, я ведь знаю, что страшно. И любому нормальному человеку было бы страшно. Вот тебе, девочка, страшно?
Катька судорожно потянула носом воздух, хотела ляпнуть какую-нибудь гадость, но вдруг задохнулась и потерянно кивнула. Ей действительно было страшно.
– Видишь, малышка откровенна, не стесняется признаваться в нормальных человеческих чувствах. А чувства у нее совершенно правильные. Она не напрасно боится. Вы так нагадили мне за последние дни, испортили такие важные операции, что было бы справедливо с моей стороны немножко с вами за это посчитаться. – Спец сделал паузу, давая возможность своим пленникам осознать скрытую в его словах угрозу. Потом назидательно вскинул палец. – Но!.. Я могу этого и не делать. Могу просто подержать вас здесь некоторое время и отпустить целыми и невредимыми, как только это станет для меня безопасным. Вы, вероятно, хотите знать, от чего зависит подобный благополучный для вас исход? Отвечаю: исключительно от вашей готовности сотрудничать.
Спец допил воду, поглядел на ребят, дожидаясь, не скажут ли они что-нибудь, и, убедившись в их молчании, продолжил:
– Буду откровенен, мне все равно, останетесь вы жить или умрете. Но я хочу завершить намеченные операции и благополучно покинуть нашу с вами трижды проклятую страну. И ради этого я готов оставить вам жизнь, если вы мне сейчас же быстро, толково и подробно расскажете, что вам удалось узнать о моих делах, что именно вы взяли из сейфа, о чем вы говорили с милейшим Василием Васильевичем, когда вернулись к нему в дом, а главное, самое главное: какую долю попавшей к вам информации вы передали в милицию и кто тот четвертый член вашей компании, которого я видел из окна моей квартиры.
Вадька облегченно вздохнул: Спец все-таки не всесилен, Севку они выследить не успели. А в остальном положение складывалось хуже некуда. Спец знал о них слишком много, чтобы заморочить ему голову. Оставалось упорно молчать, в надежде, что помощь придет раньше, чем Спец решится с ними покончить.
– Молчите? Напрасно, – заговорил Спец после долгой выжидательной паузы. – Из вашего молчания можно сделать несколько выводов. Первый, вы не верите, что ваше глупое запирательство вам чем-либо грозит. Грозит, милые дети, еще как грозит. Если вы будете и дальше изображать партизан на допросе, я просто махну рукой на оставшиеся здесь источники дохода, сяду в самолет и улечу в цивилизованный мир, а вас оставлю в руках моих подручных, которые не станут с вами церемониться. Второй вывод: вы думаете, что, даже получив ответы на свои вопросы, я все равно убью вас. Ну тут уж вам придется поверить мне на слово. Я не психопат и убиваю лишь в случае необходимости. Мне осталось провести всего одно дело, как вы и сами догадались, следующий на очереди любезный старичок-коллекционер. Как только его мебель отправится по назначению, я замету следы и улечу первым же рейсом, и любые ваши показания будут мне не страшны. Третий: вы боитесь, что, если назовете мне имя недостающего члена вашей группы, с ним произойдет нечто ужасное. Не надо бояться, его так же, как и вас, всего лишь временно изолируют до завершения нашей деятельности.
– Значит, что-то ужасное произойдет с Василием Васильевичем? – набравшись храбрости, спросил Вадька.
– Ну, вы меня разочаровываете, мой милый, – протянул Спец. – После того ума и смекалки, которые вы проявили, ведя расследование, не сообразить, когда следует думать о своей безопасности, а не о совершенно постороннем вам старикашке…
– Да что вы их уговариваете, Спец, дайте-ка я им вломлю промеж ушей, живо расколются. Мне им есть что припомнить, своими инопланетянами чуть заику из меня не сделали, – предложил Григорий, которого словесные упражнения начальства довели до нестерпимой зевоты.
– Не будем торопиться, Григорий, вот сейчас третью розыскницу привезут и начнем. Если, конечно, к тому моменту молодые люди не обретут здравый рассудок. Кстати, а вот и наша красавица.
Внизу хлопнула дверь, послышались топот, пыхтение, сдавленные ругательства, по лестнице проволокли что-то тяжелое. На пороге появились здоровяк и Кислый. Они тащили большущий незавязанный мешок. Мешок слабо трепыхался, и Вадька с ужасом и подступившей безнадежностью увидел, что через его горловину выбиваются пряди ярко-рыжих волос. Мурку схватили! У них не оставалось никаких шансов, помощи ждать неоткуда!
