Секретарша, как назло, сидела на своем месте, хотя кроме нее в «предбаннике» больше никого не было. Федя остановился снаружи у дверей и сделал вид, что внимательно читает прикнопленный к стенду рядом с директорской печатный листок. Информация на этом стенде предназначалась учителям, а на листке был распечатан приказ о предоставлявшихся им летних отпусках. Стало быть, долго изучать его Федя не мог, тем более что ему следовало привлекать к своей персоне как можно меньше внимания.
— Марин Степанна! Марин Степанна! — вдруг громко закричала со своего места секретарша. — Марина Степановна, подождите!
Проскрежетал по полу невидимый Феде стул, и секретарша пронеслась мимо него, размахивая еще каким-то печатным листочком.
Впервые за эти дни Феде по-настоящему повезло. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что поблизости никого нет, он стремительно ворвался в комнатку секретарши, выхватил журнал из секции с пометкой: «8 Б» и пулей вылетел обратно. Только в коридоре он сообразил, что теперь должен делать все очень спокойно, опять же чтобы не привлекать внимания. Федя чинно прошагал с журналом под мышкой до поворота на лестницу, так же спокойно поднялся на второй этаж и, никого не встретив, проследовал в ближайший туалет. Туалет, к его радости, тоже был совершенно пуст, и Федя без помех спрятал журнал в сумку.
Итак, операция по изъятию журнала прошла успешно.
Глава IV «ИНТЕРЕСНО ДЕВКИ ПЛЯШУТ…»
Родители приходили с работы не раньше шести вечера, и Федя от души порадовался этому факту. У него было около двух часов, чтобы спокойно составить список всех родителей его одноклассников. Правда, не совсем всех: у Кати Полоцкой, например, в журнале была записана только мама, а у Вовки Хлебникова — отец. Но уж тут ничего не попишешь, кто есть, тот и есть.
Федя даже поесть успел до прихода мамы — она появлялась обычно первой, на час или немногим больше опережая отца. Федя поел, помыл за собой посуду, а потом от нечего делать еще долго перелистывал журнал. Он узнал, у кого какие отметки, кто сколько болел, а также фамилии преподавателей, которые, в отличие от их имен и отчеств, знал еще далеко не все. Только информатика и помнил, и то потому, что Саша просил узнать.
Мама пришла ровно в шесть, а уже полседьмого Федя, сопровождаемый ее недовольным взглядом, ушел на привычную уже вечернюю прогулку. Журнал он, конечно, припрятал и был спокоен, зная, что родители никогда не станут рыться в его вещах.
— Ты, как всегда, точен, Федор Михалыч, — приветствовал его Саша Губин.
— Рад стараться, шеф, — отчеканил Федя. Он впервые назвал так вслух Сашу Губина, но тот и бровью не повел, разве что отметил его приподнятое настроение.
— Чего это ты сияешь, как на именинах? В «Русское лото», что ли, «джек пот» выиграл?
— Точно, «джек пот», подтвердил Федя. — Вот список всех родителей моих одноклассников.
— Ну, ты даешь! — тут уж и Саша не сдержал своих эмоций. — Я все-таки думал, что ты за один день всех собрать не успеешь. Гений сыска Федор Чудинцев! Расскажи, как ухитрился?
— Не-ет, секрет фирмы.
— Ишь ты, — усмехнулся Губин, — от шефа секреты держишь, смотри! Небось журнал спер?
— Как ты угадал? — в который раз поразился Федя Сашиной проницательности.
— Тоже мне бином Ньютона! Я сам вчера едва удержался, чтобы не подсказать тебе. Да подумал, нехорошо все-таки, что ж я буду учить нехорошему. Да и пострадать может кто-нибудь невинный.
Федя покраснел: до него вдруг дошло, что он наделал. Действительно, за пропажу журнала в первую очередь спросят с Ленки, потом с секретарши. «Приду завтра пораньше и первым делом на место подложу, уж как-нибудь исхитрюсь», — решил он.
— Все равно молодец, — немного успокоил его Саша, — ты ведь не из плохих побуждений, а ради благого дела. Не психуй, вернешь, и все будет в порядке. Если что, я тебя подстрахую. И мне теперь есть с чем работать, — он спрятал список в карман. — Что еще нового?
— Опять этого мужика во дворе школы видел. После уроков. Он Олю выслеживал. Смотрел, как она в «Мерседес» садится. Он теперь ее в лицо знает.
Теперь Федя говорил быстро, тревожно, с дрожью в голосе, краска стыда сменилась бледностью.
— Это очень серьезно, — согласился с ним Саша. — Говоришь, знает в лицо? С этого и надо было начинать. На свиданку ты с ней куда бегаешь?
— Тут неподалеку, метров триста, не больше, есть в лесу тропинка. Она там своего пекинеса выгуливает. И сейчас там, наверное.
Саша позвал Тамерлана и, к неудовольствию пса, стал пристегивать к его ошейнику поводок. — Пойдем-ка посмотрим. Ты мне Олю покажешь.
После таких слов Федя встревожился еще больше. Ни о чем не решаясь спросить своего «шефа», он быстро шагал впереди, а Саша с Тамерланом чуть сзади. На полдороге Саша догнал своего проводника и тронул за плечо.
— Сусанин, — сказал он почему-то вполголоса, — мы немного отстанем, чтобы никого не спугнуть, а ты шагай, не оглядывайся, Олю ищи.
Федя молча пошел дальше, не забывая осматриваться по сторонам. Лес терял свою зимнюю прозрачность с каждым днем. Салатовая мелкая листва уже рябила в глазах и мешала хорошему обзору. И все-таки Федя увидел его первым.
Да этот человек и не прятался. Он просто стоял на самом краю леса, прямо перед Федей, рябой щекой к нему, спиной к оврагу. Федя смотрел на его профиль, самый что ни на есть обычный, с немного вздернутым, почти курносым носом и совсем не волевым подбородком. Федя понял: он поджидает Олю.
Где же Виктор? Охранник липовый, ловит кого не надо, а настоящую опасность в упор не видит. Федя еще раз огляделся и заметил на краю Осенней улицы «Мерседес». Значит, и Оля была где-то здесь.
Тем временем рядом с «мерсом», в какой-нибудь паре метров, затормозила еще одна машина, тоже какая-то иномарка серебристого цвета.
Из нее вышли двое и целенаправленно двинулись к лесу. Федя тихонько отступил за дерево.
Пара неизвестных пересекла по тропинке грязный газон с пятнами блеклой прошлогодней травы, кое-как перезимовавшей под снегом, миновала первые заросли кустарника, спустилась в овраг и вышла на тропинку прямо позади человека в джинсовой куртке. Он обернулся, и Федя понял, что его окликнули. Обменявшись несколькими фразами, все трое снова спустились в овраг и проделали вместе весь обратный путь до серебристой машины. А вот там случилось неожиданное.
Задняя дверца машины приветливо распахнулась, когда троица приблизилась к ней. Человек в джинсовой куртке склонился, видимо, разговаривая с кем-то, сидящим в салоне. Вдруг он выпрямился и резко метнулся в сторону, но поздно: подоспевшая сзади пара быстро схватила его, скрутила, запихнула в салон. За ним и оба нападавших тоже нырнули внутрь. Хлопнула дверца. Машина уехала. Все это произошло в считанные секунды. Федя не успел даже толком сообразить, что же случилось.
Он беспомощно обернулся — сзади по тропинке к нему спешили Саша и Тамерлан.
— Они его схватили, — только и выговорил Федя.
— Знаю. Видел, — лаконично ответил Саша. — Пошли-ка отсюда, и побыстрее, — он взял Федю за рукав и потянул прочь от этого места. Лицо Саши было в этот момент настолько серьезно, что Федя безропотно подчинился.
— А Оля?! — вспомнил он через несколько шагов.
— Идем, идем, — тянул его Саша, — сейчас ей ничего не угрожает.
— Откуда ты знаешь?
— От верблюда. Этого человека скорее всего схватили люди Толоконцева. Пошли отсюда, быстро.
Больше Федя вопросов не задавал, и они остановились лишь тогда, когда вышли к автобусной остановке с другой стороны Рублевского шоссе.
— Теперь едем домой, — сказал Саша. — Больше сегодня мы сделать ничего не можем. Если будут новости, связь держим по-прежнему.
— Как ты думаешь, — забеспокоился Федя, — нас кто-нибудь видел?
— Не знаю. Постараюсь выяснить.
— За что они его?
— Пока не могу сказать. Неизвестно даже, кто он. Во всем этом придется разбираться. Ты никому ничего не говори, понял? Даже Оле. Так будет лучше.
Федя согласно кивнул.
— Журнал не забудь вернуть. Давай, автобус подходит, — Саша подтолкнул застывшего в оцепенении Федю и стал натягивать на широкую морду бультерьера кожаный намордник.
Мама встретила Федю в прихожей: видимо, она вышла туда специально, заслышав, как поворачивается ключ в замке.
Некоторое время она пристально вглядывалась в Федино лицо, потом, ни слова не говоря, повернулась и ушла в большую комнату. Оттуда доносился ровный, красивый голос диктора телевидения — отец смотрел новости.
Федя посмотрелся в зеркало на стенке. Да-а, было от чего встревожиться, вид у него и впрямь неважнецкий. Волосы всклокочены, глаза блестят, лицо бледное — наркоман да и только. Интересно, что о нем мама сейчас думает? Впрочем, не до нее сейчас.
