Оля взглянула на их встревоженные лица.
— Что случилось?
— Ты хороший художник, — нечаянно перейдя на «ты», похвалил ее Ромка, — потому что твою копию уже сперли. Вернее, заменили на другую.
— Да ты что! — поразилась девушка. — И кто же?
— А вот этого мы пока не знаем. Посмотри, ты не узнаешь эту женщину? — и он протянул Оле портрет посетительницы галереи.
Оля внимательно всмотрелась в снимок и покачала головой:
— Я ее ни разу не видела.
— Как так? — опешил Ромка. — Она же точно пожилая! И элегантная.
— Ну и что из этого? Нет, моя Инна Николаевна, или кто она там есть, на нее совсем не похожа.
— Блин, что ж делать-то? — растерянно пробормотал Ромка и укорил девушку: — Мы на тебя надеемся, а ты никого не опознаешь.
— Я не знаю, как вам помочь, — с сожалением ответила Оля и заинтересовалась: — Ну, а другая-то копия лучше моей?
— В сто раз хуже, — заверил ее Ромка. — И вообще, отнесла бы ты в галерею к Павлу Петровичу какую-нибудь свою картину, он такие, мне кажется, любит, — неожиданно для самого себя посоветовал он и тут же в недоумении сморщил нос: и чем его яркий и такой привлекательный «Красный круг» хуже каких-то деревьев у пруда?
— Мне самой как-то неудобно, — замялась художница.
— Неудобно, знаешь, что делать? Будь спок, я все устрою, только мне сейчас некогда. — Юный сыщик покровительственно махнул рукой и, увлекая за собой сестру, помчался к дожидавшейся их Арине.
— Мне кажется, — сказала Лешка, когда они снова уселись в машину, — что тетя Таня по доброте душевной не захотела выдавать Игоря. Хотите, я с ним завтра сама поговорю, чтобы мы хотя бы в нем были уверены на все сто процентов?
— Дерзай, — ответила Арина и повезла их домой.
В отличие от брата с сестрой она не очень-то расстраивалась из-за того, что преступник так и остался неразоблаченным, а радовалась тому, что картина ее подруги сохранена и не сегодня завтра будет продана и что Павел Петрович перестал подозревать ее друзей в подмене «Восхода».
Выйдя из машины, Ромка с угрюмым видом взглянул на часы и присел на скамью у подъезда.
— Ща опять напрягать будут! Не жизнь, а одно мучение.
— Даже домой идти не хочется, — поддакнула Лешка, хотя ей от родителей доставалось всегда меньше, чем Ромке. — А если мы им скажем, что с Ариной в галерее были, что здесь плохого?
— То, что дома не сидим. Помолчи, дай подумать.
Лешка притулилась на скамье рядом с братом. Ромка думал усердно. Он даже губами шевелил, как великий сыщик Ниро Вульф, и так продолжалось минут пятнадцать, Лешке даже ждать надоело. Наконец к Ромке пришло озарение, и он вскочил:
— Пошли!
— А мне что делать?
— Тебе — ничего. Будешь стоять, слушать и перенимать опыт.
Ромка с силой надавил на звонок и не отнимал палец до тех пор, пока Олег Викторович не открыл дверь. А затем, опережая нежелательные вопросы, радостно сообщил:
— Мы сегодня всем классом спорили, чьи родители самые лучшие. Отгадай, кто выспорил?
Отец тут же клюнул на удочку.
— Неужели ты?
— Спрашиваешь!
— И какие же ты привел аргументы?
— Ну, я всех убедил, что мои родаки не такие, как другие, что вы у меня — особенные.
— Правда? — интерес Олега Викторовича заметно возрос.
— Ну да. Ведь какие только среди вас не попадаются. Бывают жутко упрямые, которые заставляют своих детей делать только то, что кажется важным им самим, а детям это вовсе даже и не надо. Например, овсянку по утрам лопать и спать рано ложиться. Есть и еще хуже, ну прямо из позапрошлого века вылезшие: все запрещают, никуда не выпускают, каждый шаг своих детей контролируют. А вы у нас молодые душой и самые продвинутые. То есть любите все то, что и мы с Лешкой: ту же музыку, те же компьютерные игры и фильмы. И это еще не все! Я им доказал, что вы у меня — предки будущего!
Черты лица Олега Викторовича разгладились, а глаза залучились от удовольствия. Сзади него давно маячила Валерия Михайловна.
— А это как же понимать?
— Ну, вы умеете читать наши самые сокровенные мысли и исполнять любые наши желания. Вот я хотел Интернет — и получил. И на раму для картины мне папа денег дал. И почти никогда не возникаете, если мы с Лешкой где-нибудь задерживаемся.
— Гм. Да, — сказал Олег Викторович и отправился к телевизору переживать услышанное, а Валерия Михайловна спросила:
— Ужинать-то будете? Еще не совсем остыло.
— Накладывай, — разрешил Ромка. — Мы только руки помоем. Нельзя же садиться за стол с грязными руками.
Как самые воспитанные дети, они аккуратно повесили на вешалку куртки, поставили на место обувь и отправились в ванную.
И перед сном, и на другой день на всех уроках Лешка думала только о том, как заставить Игоря сказать ей правду, и ничего не смогла придумать. Хитрить так, как Ромка, она не умела, а потому решила действовать напрямую.
Когда они вошли в галерею, Игорь, как обычно, скучал в кресле у входа. Ромка с ним поздоровался и отошел в сторонку, а Лешка задержалась у двери и открыто посмотрела на парня своими огромными голубыми глазами.
— Игорь, скажи честно, ты вчера никуда не отходил перед тем, как испортился компьютер? Чем хочешь тебе клянусь, что никому ничего не скажу, кроме Ромы, конечно. Просто нам надо это точно знать.
— Я тоже, чем хочешь, клянусь, — ответил Игорь. — Зачем мне врать? Я и сам теряюсь в догадках, кто и, главное, как, каким образом мог заменить эту картину.,
Лешка расстроилась. Она-то надеялась, что ей-то он сознается. Ведь если бы сюда проник человек-невидимка, и то нельзя было бы не заметить, как на месте одной картины вдруг возникает другая.
— Правда-правда? — дотронувшись до его руки, переспросила она.
Парень поморщился.
— Ну, говорят же тебе. Впрочем, если уж начистоту, то на минутку я и впрямь отходил, но в самом прямом смысле этого слова. Тетя Таня тащила очень тяжелое ведро с известкой и всякой штукатуркой, я и помог ей его вынести. Мусорка у нас за домом, во дворе, я бегом туда и сразу назад. Может, и минуты не прошло. За это время никто не мог сюда войти, а картины поменять — тем более. К тому же я велел тете Тане ни на шаг от входной двери не отходить. И еще здесь была Анастасия Андреевна, можете сами у нее спросить. Я возвращался от мусорки, а она мне навстречу шла.
— Ну что ж, спасибо за информацию. Лешка подошла к брату и прошептала:
— Он тети-Танино ведро с мусором на помойку выносил. Бегом и назад, меньше чем за минуту. А в это время сюда приходила Анастасия Андреевна. Только это не секрет. Помнишь, она и сама вчера нам об этом говорила?
Помощница Павла Петровича оживленно беседевала с кем-то по телефону. Ромка взглянул на нее и грозно нахмурился.
— Так-так. Она не могла об этом не сказать, потому как понимала, что мы все равно узнаем. Хитрая какая! Но я ее перехитрю. — Он увлек сестру в самый дальний угол, где на полу стоял новый горшок с цветком, похожим на дерево. — Слушай, Лешка, мне все же кажется, что не случайно мы ее прощупать не смогли. Я, балда, Павла Петровича послушался и потерял всякую бдительность. Но зато теперь знаю, что надо делать. Так как на всякие ее фотоснимки у нас уже времени нет, а на видеокамеру она, мне кажется, нарочно не заснялась, все же прознала о ней, наверное, то давай сюда Олю привезем. Она захватит какую-нибудь свою картину, что и будет предлогом. А заодно в глаза мнимой Инны Николаевны поглядит. Представляешь, что будет? Фурор! Мы и ее разоблачим, и другим неповадно будет.
Ромка говорил очень тихо, но Богачев, совершенно неожиданно оказавшийся рядом с ними, его-таки услышал.
— И кого вы разоблачать собираетесь?
Юный сыщик подошел к нему вплотную и снова зашептал, оглядываясь на Анастасию Андреевну:
— Вашу помощницу. Она была здесь вчера в половине второго, а больше подозревать некого. Кроме тети Тани, конечно, — улыбнулся он, сделав жест в сторону подсобки.
— Перестань, — поморщился Павел Петрович. — Я теперь стал думать, что подмена произошла задолго до половины второго. Люди здесь всякие были, и в одиннадцать часов утра я Игоря отпускал на полчаса. Должно быть, сам и недоглядел. Но теперь мы приобретем настоящую технику слежения, и никакой вор нам не будет страшен. А вся эта история послужит мне уроком на будущее. И еще раз спасибо тебе. Но только Анастасия Андреевна этого не делала, — еще раз повторил он и даже улыбнулся. Видимо, не мог представить своего бывшего преподавателя в роли похитителя картин.
Ромка внимательно выслушал Павла Петровича, однако своего мнения не изменил и от намерения разоблачить Анастасию Андреевну не отказался.
И вновь им с Лешкой предстояла тряска от станции метро «Комсомольская» до «Библиотеки имени Ленина», затем пробежка по длиннющему подземному переходу. И вот он, Старый Арбат. Вскоре они оказались возле Олиного стенда.
