Сначала преступник так и хотел сделать. Толкнул решетку кверху; Иркин сапожок подбросило, и она соскочила, чтобы не упасть. Удерживая решетку одной левой, Никита вцепился правой рукой в край ямы и начал вылезать. А Ирка опять встала на решетку. Тридцать да сорок – левая рука Никиты подогнулась, и он еле успел отдернуть пальцы с края ямы. Еще бы чуть, и упавшей решеткой их раздробило бы в кашу!
– Пусти-и!
– Буду наступать на пальцы, – предупредила Ирка, не обращая внимания на вопли преступника.
Никита замолк и кинулся к другому окну. Ирка не могла его видеть, но, разумеется, услышала звук открывающихся рам. Не успел преступник вылезти из подвала в яму, как над его головой показался коричневый сапожок.
– Ку-ку!
Блинков-младший без особых волнений наблюдал за подвигами своей напарницы. Как уже говорилось, настоящий опер не спешит геройствовать. Сейчас Ирка в безопасности, Никите некуда деться из подвала. А если бы Митек вздумал вмешаться, он только все испортил бы. Восьмикласснику, даже с пятерками по физкультуре, не взять взрослого преступника. Зато Никита его в бараний рог свернет. И потребует у Ирки: «Выпусти, а то на куски его порву!»
Нет, время Блинкова-младшего еще не настало. Сдерживая боевой порыв, он уселся на низко проходившую трубу и стал смотреть, как в театре.
Преступник бегал вдоль окон и открывал все подряд, разбивая те, которые не поддавались. Звон стоял неимоверный. Иркины сапожки метались от окна к окну. Но воровской наводчик и шантажист оставался в темноте, и она не могла угадать, из-под какой решетки он полезет на этот раз.
В конце концов Никите удалось обмануть Ирку! Он запустил кирпичом в оставшееся стекло – бам-м! звяк! громых! – а сам рванул в сторону. Ирка побежала туда, где звенело. Она не видела противника. А Никита вылез в другую яму, далеко от нее, приподнял решетку…
Блинков-младший соскочил со своей наблюдательной трубы и кинулся за преступником. Крикнуть? Нет, зачем предупреждать о себе? Налететь молча, со спины! Никита уже выбирался из-под решетки на волю…
…Как вдруг хромпик оказал свое полезное действие. Камуфлированные штаны попрошайки лопнули сразу в нескольких местах. Они поползли с него клочьями и свалились до щиколоток!
Запутавшись, Никита свалился обратно в яму. А на решетку наступили коричневые сапожки.
Чувствуя себя немного разочарованным, Блинков-младший вернулся на место. Никита его не заметил. Перепачканный Мукой, липкий от сиропа, полуголый, он сидел на дне ямы, похожий уже не на обезьяну, а на огородное пугало, и выл.
– Что я тебе сделал, гадюка?!
– Не мне одной, – сказала Ирка. – Вы всем делали плохо.
– Я плохой, а ты хорошая, да? Ты чистенькая? – запричитал Никита. – У тебя папа полковник? А у меня, может, никогда не было папы!
– А от нас мама ушла, – ответила Ирка. – Что я теперь, должна стать, как вы?!
– Что тебе нужно?! Хочешь, денег дам?! Только отпусти! – взмолился Никита.
– Каких денег? Которые вам преступники платили или которые вы по вагонам насобирали?
– Деньги все одинаковые. На них не написано, где их собирали, – убежденно сказал Никита.
– Деньги разные, – ответила Митькина напарница. – Нечестные никого не делают счастливыми.
По коричневым сапожкам вдруг пробежал беззвучный синий всполох. Еще. И еще. Всполохи становились все ярче. К яме с плененным преступником подъезжала патрульная машина.
Глава XXIV. КОЕ-ЧТО ПРОЯСНЯЕТСЯ
Версия, составленная Блинковым-младшим, пока он лежал в засаде на трубах, блестяще подтвердилась. Никита, то есть гражданин Краснов, сдался под давлением неопровержимых улик. В тот же вечер он дал показания на Ко-ва (Ковалева, если это кому-то интересно. Как и думал Блинков-младший, тот никуда не уехал из своей квартиры по соседству с подполковником Иванченко).
Чтобы надежно упрятать за решетку заказчика убийства, было маловато тряпки со следами порохового нагара. За Ковалевым установили наблюдение. Его взяли спустя два дня, когда преступник, опасаясь доверять свою тайну телефону, лично встретился с одним из киллеров. Тогда и прояснилась последняя загадка в деле подполковника Иванченко: почему он, зная, что Ковалев совершил какое-то преступление, никому об этом не рассказал?
А было так.
Однажды, в конце апреля, Иванченко шел домой и на лестнице у Ковалевской квартиры увидел девушку с большим бумажным пакетом. Вид у нее был расстроенный.
– Я не ошиблась, это дом пятнадцать, корпус четыре? – спросила она.
Иванченко сразу снял ситуацию, как говорят оперативники. Девушка здесь впервые; сам по себе Ковалев ей не нужен, а нужно отдать пакет, но адресата нет дома. Разумеется, ей не хочется ждать.
– Не ошиблись, – подтвердил он. – Можете оставить пакет мне, я передам.
Девушка колебалась:
– А вы кто?
– Давайте, давайте, не стоять же вам под дверью, – улыбнулся Иванченко и потянул пакет у нее из рук. – Мне можно доверять: я подполковник милиции.
И вдруг девушка бросилась бежать!
Пакет остался у Иванченко.
В тот момент он знал о своем соседе лишь то, что Ковалев владеет крупной торговой фирмой. Если бы у девушки не сдали нервы, подполковник отдал бы ему пакет, и все. А так он понял: раз девушка испугалась милиционера, то здесь пахнет преступлением.
Иванченко по-сыщицки, незаметно, вскрыл пакет, отпарив клей над носиком чайника. Там оказались бухгалтерские документы, а он мало в них понимал. Скопировать документы было некогда и нечем. Подполковник заклеил их в пакет и отнес вернувшемуся домой Ковалеву.
Иванченко был юристом, а не бухгалтером. Он бы не смог расследовать это дело. Надо было сообщить о Ковалеве в Управление по борьбе с экономическими преступлениями. Но что мог сказать Иванченко? «Подозрительная история: от меня девушка убежала»? Он решил сначала сам проверить соседа, как умел. Ничего, что Иванченко плохо разбирался в торговле. Он разыскал уволенную из ковалевского магазина бухгалтершу. Та была в обиде на Ковалева, а в торговле разбиралась достаточно, чтобы отправить его за решетку.
Теперь у Иванченко было все, чтобы передать дело следователю: преступление, преступник и свидетель. Но бухгалтерша то соглашалась дать показания против Ковалева, то передумывала, а потом вдруг уехала из Москвы…
Подполковник не знал, что она успела разболтать знакомым: «Ко мне милиционер ходит, скоро посажу Ковалева!» Разговоры дошли до преступника. Ковалев подкупил бухгалтершу, расспросил о милиционере и услышал фамилию своего соседа! Все стало ясно. Иванченко - не специалист по преступлениям в торговле. Стало быть, он ведет расследование без приказа и, конечно, не говорит об этом своему начальству. А скажет, когда бухгалтерша согласится написать все, что ей известно о грязных делах Ковалева.
Это решило участь подполковника. Ковалев заплатил за его убийство, а болтливую свидетельницу отправил за границу…
Коварный расчет оправдался. После нападения на Иванченко контрразведчики и милиционеры проверили всех, кому была выгодна его гибель. Заказчика убийства искали среди «героев» уголовных дел, которые вел подполковник. Но дела Ковалева еще не существовало, поэтому никто его не заподозрил.
Зато теперь такое дело появилось (скромно говоря, не без помощи лучшего сыщика из всех восьмиклассников Москвы!). Расследование шло полным ходом. Ковалев и схваченный с ним киллер кололись, как гнилые орехи. Мама разыскала и взяла второго. Ее показывали по телеку с «сеткой» на лице, чтобы кто попало не узнавал контрразведчицу на улицах.
Глава XXV. КТО СЛЕДИЛ ЗА МАМОЙ
Через неделю после того, как задержали Никиту, мама собрала всех, кто поработал по делу пропавшего бомжа: старшего Блинкова (он был первым из взрослых, кто видел пулевые дырочки в стекле; он подсказал взвесить пулю, из-за чего у Блинкова-младшего появился хромпик);
Пал Петровича (проверил Митькину находку до пулегильзотеке; после этого дело пропавшего бомжа стало настоящим «делом» в картонной папке с грифом «Совершенно секретно», и на поиски Никиты были брошены все спецслужбы Москвы);
милицейского курсанта Васечку (о нем я еще скажу);
Ирку (а о ней и говорить нечего – напарница!).
Героем вечера был, конечно…
…Нет, не Блинков-младший. Таково уж любое взрослое дело. Сначала тебе не разрешают им заниматься, а потом, когда ты все сделаешь, спрашивают: «Кто тебе помог?» И не успокоятся, пока не найдут этого взрослого помощника или, на худой конец, его не придумают.
Поэтому героем был Васечка, который в тот вечер подъехал на патрульной машине и отважно надел наручники на уже задравшего лапки кверху Никиту. За это милицейский курсант получил благодарность от своего генерала.
