«Наверное, пианино», – подумал Саня.
Очень уж громко сопели в подъезде грузчики, даже на улице было слышно. Вряд ли они так надрывались бы, если бы несли какой-нибудь диван или шкаф. А пианино – вещь тяжелая. Однажды Саня даже видел, как пианино поднимали на веревках через балкон. Он уже собрался рассказать об этом Пашке, но не успел.
Пружина на двери была такая сильная, что кирпич не смог ее удержать. А коротышка стоял как раз на пороге, подняв руки, как дирижер оркестра, и руководил работой грузчиков.
Массивная дверь с размаху ударила его по спине. Слышен был даже двойной удар: видимо, коротышка вмазался в грузчиков или прямо в пианино. Из-за захлопнувшейся двери донесся громкий гогот. Саня с Пашкой тоже не удержались от смеха.
На них и набросился коротышка, как только выскочил из подъезда, потирая ушибленный бок:
– У, обормоты! Смеются над чужим горем! Лучше дверь подержите!
Сдерживая смех, Пашка выполнил его сердитую просьбу.
И тут массивный груз наконец показался в дверях. Огромный гипсовый цилиндр, похожий на постамент для памятника, еле пролез в дверной проем. Грузчики бережно привели его в горизонтальное положение и понесли к стоявшей неподалеку «Газели».
– Осторожней укладывайте, не уроните, – командовал коротышка.
Газанув так, что Бармалей чихнул и залаял, машина рванула с места. Пашка отпустил дверь, и она закрылась с таким сердитым звуком, будто обиделась на весь мир. Скучно ведь закрываться впустую, никого не стукнув и не толкнув!
Пашка еще раз хлопнул дверью. Наверное, он сам на себя рассердился за то, что безропотно выполнил распоряжение коротышки. А тот даже «спасибо» не сказал! Сверху, покручиваясь в воздухе, слетело голубиное перышко и опустилось Пашке на плечо. Он шарахнулся в сторону.
– Ты чего? – не понял Саня.
– Да вот. – Пашка показал на перышко. – Может, от тех голубей… Тьфу, черт! Уже начинаю все между собой связывать. Все мелочи. Грузчики, или этот короткий, или эта бабулька, как ее там…
Пашка оглянулся на тополь. Никакой старушки под ним уже не было. В ту сторону, куда она ушла, тянулась тоненькая дорожка из птичьего корма. Как в сказке про мальчика с пальчик, который, чтобы не заблудиться, оставлял на дороге хлебные крошки.
– Странный ты, Пашка, – пожал плечами Саня. – По-моему, ничего особенного мы пока не увидели. В каждом дворе кто-то выгуливает собак и кормит голубей, а кто-то переезжает. Я смотрю, даже труп в квартире не произвел на тебя такого впечатления, как эти грузчики и старушка. Отвлекаешься по пустякам! Мы для чего вышли?
– Бармалея выгулять, – хмыкнул Пашка.
– Ага, уже и забыл! Я что, один это убийство должен расследовать?
Саня произнес это таким обиженным тоном, что Пашка чуть не покатился со смеху.
– Ой, не могу, Чибис! Хорошо, что никто нас не слышит! «Я что, один это убийство должен расследовать?»
Саня, услышав себя со стороны, тоже не удержался от улыбки.
– Тебе смешно, – вздохнул он. – А тому человеку не то что даже не до смеха… Его ведь уже вообще на свете нет, понимаешь?
– Да понимаю, понимаю, – недовольно отмахнулся Пашка. – Чего ты мне лекцию читаешь, как маленькому! Давай тащи Бармалея, нечего тут зря стоять. Мозгами шевелить можно и в квартире. А по дороге, может, какие-нибудь улики обнаружатся.
Дорожка из птичьего корма вела прямо в подъезд. Похоже, вечно занудная Марксэна так спешила домой, что даже не заметила такого непорядка. Но почему?
По лестнице ребята решили подняться пешком: вдруг заметят что-нибудь существенное. Бармалей, царапая когтями ступеньки, торопился наверх, будто за кем-то гнался. Саня мчался за ним, следя, чтобы поводок не запутался за перила на повороте лестницы. А сзади, не очень торопясь, но и не отставая – потому что шагал через две ступеньки, – двигался Пашка. Он успевал на ходу подмечать все странные мелочи, на первый взгляд не очень-то бросающиеся в глаза.
На одиннадцатом этаже ребята остановились, чтобы перевести дух.
– Вот, – кивнул Саня, – здесь она и живет.
Об этом Пашка и сам догадался бы. У двери ведь валялся кулечек с птичьим кормом! А дальше, вверх по лестнице, было чисто. За дверью несколько раз отчетливо пролаял дог и сразу послышался сердитый голос Марксэны:
– Удивляюсь я тебе! В твоем возрасте пора уже думать о чем-то серьезном, строить какие-то планы на будущее! А ты…
Голос Марксэны сделался глуше: наверное, она прошла в глубь квартиры. Ребята переглянулись. Конечно, одинокие старушки могут разговаривать с домашними животными. Но очень уж странно звучал такой разговор с собакой! Возраст у Джоя, что и говорить, почтенный. Сане даже казалось, что дог не моложе своей хозяйки: настолько привычно было видеть их вместе много лет подряд. И все-таки, о чем должна думать собака, даже в таком возрасте? Разве что о лишней порции «Педигри». А уж чтобы дог строил планы на будущее – это вообще бред какой-то.
– Ты иди наверх, – скомандовал Пашка, – а я позвоню. Может, увижу что-нибудь существенное, когда дверь откроется.
– Ты что? А вдруг там этот… Убийца… – прошептал Саня. – И вообще, что ты скажешь, когда откроют?
Теперь он уже не думал, что Пашка обращает внимание на мелочи!
– Да ладно, Чибис, за меня можешь не бояться, – усмехнулся Пашка. – Меня же тут никто не знает. А когда откроют… Ну, кулечек отдам. Будто видел, как старушка его обронила.
Пашка решительно нажал на кнопку звонка. Сане ничего не оставалось делать, как, дернув Бармалея за поводок, взлететь двумя пролетами выше и затаиться.
Дверь открылась не сразу.
– Кто там? – прозвучал тоненький, словно надтреснутый, голос Марксэны.
– Бабушка, вы кулечек потеряли! – громко сказал Пашка. – Возьмите, там еще корм остался.
Пашка даже отошел подальше от двери. Мол, вот он я, рассматривайте меня в глазок. И покрутил перед собой пакетиком с оставшимся кормом. На целую долгую минуту за дверью установилось молчание: наверное, Марксэна плохо видела. Наконец звякнули защелки. Но, к большому Пашкиному сожалению, дверь только чуть-чуть приоткрылась на цепочку. Из щели высунулась дрожащая старушечья ручка и с неожиданным проворством выхватила у Пашки кулек.
– Спасибо, мальчик, – проскрипел голос, – ты очень внимателен.
Пашка вытянул шею, чтобы заглянуть поверх Марксэниной головы в квартиру, но дверь мгновенно захлопнулась. И все же он остался доволен результатами своих наблюдений. Поднявшись к Сане, Пашка возбужденно зашептал:
– Там кто-то есть. Точно тебе говорю, Чибис! Дымом от сигарет воняет, да и секретность ее о чем-то говорит… Кого-то эта Марксельеза скрывает!
– Марксэна, – поправил Саня. – Она как раз во время революции родилась, вот ее и назвали в честь Маркса и Энгельса. А отчество у нее нормальное – Ивановна. Да-а, но вот курящей я ее никогда не видел, это точно. Хотя ведь не обязательно старухе курить на улице, – рассудил он. – А что не пускает в квартиру по первому звонку – тоже понятно. Видно, газеты читает. Там в хронике происшествий часто описывают именно такие случаи. Звонит, например, Пашка Солдаткин в квартиру и говорит: «Откройте, я вам кулечек принес». А потом, пользуясь доверчивостью какой-нибудь старушки, совершает ограбление. А может, и убийство. И кто мог думать, что в рыжей голове у этого подростка таятся такие преступные наклонности?..
– Ой-ой, какой остроумный! – огрызнулся Пашка. – А его подельник Саня по кличке Чибис в это время стоит на шухере. Ты уж договаривай до конца!
И тут Саня сказал серьезным тоном:
– Пашка, а ведь мы от главного отвлеклись. Какая разница, курит Марксэна или нет! Мы же так и не глянули на дверь той страшной квартиры. Пойдем?
– Давай хоть Бармалея оставим, – предложил Пашка. – Будет там лаять. А лишний шум нам ни к чему…
Едва войдя в квартиру, ребята не сговариваясь бросились к телескопу. Бармалей, довольный тем, что не приходится мыть лапы, прошлепал за ними на балкон, оставляя на ковре грязные следы. Саня прильнул к окуляру. Пашка нетерпеливо подпрыгивал рядом.
– Ну что ты водишь из стороны в сторону? Забыл окно, что ли?
Не обращая внимания на Пашку, Саня молча вглядывался то в одно окно, то в другое.
– Чибис, ты иди погрейся! – не выдержал Пашка. – У тебя проблемы со зрительной памятью. Я и без трубы вижу – вон то окно. Хоть траурной каемочкой обводи!
Саня медленно отошел от телескопа и посмотрел на Пашку каким-то странным взглядом. Тот заглянул в окуляр, потом поднял голову и удивленно посмотрел на Саню.
Занавеска на окне страшной квартиры была отодвинута до отказа. Трупа в комнате не было.
Глава III
У СЫЩИКОВ КАНИКУЛ НЕ БЫВАЕТ
– Ничего себе… – прошептал Пашка. – Он что, испарился?
– А может, нам показалось тогда? – предположил Саня. – Может, никакой он не труп?
– Ага, показалось! – сердито воскликнул Пашка. – Обоим сразу! Не труп! Всадник без головы! Ну нет, Чибис. Можно, конечно, забыть всю эту историю и считать, что нам все показалось. Но для этого нервы нужно иметь – как канаты. А я нормальный человек.
