– Зачем?! – изумилась Ирка, выслушав Увеличенную Красавицу. – Высоких и красивых женщин раз-два и обчелся. Если баскетболистка, так у нее физиономия лошадиная, если красивая, то коротышка. А у вас и рост, и лицо как с обложки. Да вам только захотеть, и станете супермоделью, они все высокие!
– Уже. Мое лицо было на обложках десятка западных модных журналов и всех наших, – ответила Увеличенная Красавица и почему-то вздохнула. – Всех, Ира! Я демонстрировала модели Кардена в его мировом турне. У меня есть все, о чем только может мечтать девочка в твоем возрасте. Но знаешь, чего мне не хватает? Твоего Митьки.
Вот это да! Блинков-младший чуть не уронил поднос им на головы. Натали влюбилась в него?!! Впрочем, чтобы думать так больше минуты, нужно любить самого себя до беспамятства и быть дураком музейной редкости. Блинков-младший быстро сообразил, что Натали говорит о нем «к примеру», причем пример этот не самый выдающийся. А Увеличенная Красавица продолжала:
– Последний человек, предлагавший мне руку и сердце, имел собственный самолет и остров с кокосовыми пальмами. Но когда мы танцевали, ему трудно было дышать, потому что он утыкался носом в мой живот. Я знала, что он меня не любит. Просто у него комплекс маленьких людей: добиваться того, что недоступно и высоким. Двенадцатиметровый лимузин, жена-супермодель ростом метр девяносто без каблуков… Я ушла из шоу-
. бизнеса и стала гувернанткой. Мне хочется быть обычной женщиной, Ира, и любить обычного мужчину. Такого, как твой Митек.
– Ну вот, все и разъяснилось. Не хочется ей острова и самолета, а хочется мужчину простого.и надежного, как валенок. Или как Блинков-младший – он даже лучше валенка, потому что ему можно найти гораздо больше применений в хозяйстве.
И тут Блинков-младший услышал невероятное.
– Митек не обычный, – сказала Ирка. – Он самый необыкновенный человек, которого я знаю. После папы, разумеется.
– Конечно! – печальным голосом ответила Натали. – В том-то и дело, Ира, что, когда любишь, обычный человек становится необыкновенным. А в моей жизни сплошь попадаются люди, которых почти все считают необыкновенными. Но Боже, как они все одинаковы и серы!
Глава XXVI
Вплоть до огня на поражение
Над виллой «Букашка» сгущались сумерки. Может быть, за периметром, в недосягаемой для телекамер зоне, уже накапливались омоновцы. По канонам оперативного искусства ОМОН (если кому-то неизвестно, это означает «Отряд милиции особого назначения») должен был ворваться в ворота. А со стороны озера, отрезая преступников от катера, следовало пустить внутренние войска: СОБР, что означает «Специальный отряд быстрого реагирования». В крайнем случае можно было бы обойтись одним ОМОНом, но тогда уж брать не меньше взвода, учитывая количество гостей, которых нужно положить лицом в землю. И час настал! Нагрянула группа захвата!
Впереди безоружный Николай в футболке с портретом Фили Киркорова. За ним бабуля в сарафане и с пучком седеньких волосиков на затылке. Последним двигался ударный резерв: милицейский майор в штурмовой форме с тельняшкой в разрезе тужурки. Тужурка была такая измятая, как будто ее только что вынули из центрифуги стиральной машины, причем вертели ее там вместе с майором.
Блинков-младший с ужасом смотрел на отчаянную компанию.
Белые рубашки прислуги, рассеянные среди гостей, пришли в движение. Пять-шесть двинулись наперерез группе захвата. Блинкова-младшего они не интересовали: охрана. Перед хозяином они обязаны узнать, в чем дело, а перед государством – не мешать действиям милиции. Но маленькая и все равно болтающаяся, как на палке, рубашка Худышки потихоньку отступала к причалу с катером. А надутая, как мяч, рубашка Палыча затесалась в группу охранников. Бабулю Палыч обошел по широкой дуге – боялся, что она его узнает – и сунулся к Измятому майору из-за спин охранников. Вервольф был хладнокровен. Отправив Худышку обеспечивать путь к отступлению, он решил узнать, в чем дело.
Николай увидел Блинкова-младшего и направился к нему, издали махая рукой. Понятно, ведь полицейский не знал, кого тут нужно задерживать.
– Это папин шофер. То есть сейчас он уже офицер, – удивленно сказала Ирка Увеличенной Красавице и закивала Николаю. Она еще не заметила, что Блинков-младший стоит у нее за спиной.
Тем временем Измятый майор показывал охранникам служебное удостоверение. Блинков-младший знал, что этого мало: нужно еще постановление прокурора на обыск. Омоновцы бы сначала положили всех лицом в землю, а потом стали разбираться, кому постановление показать, а кого заковать в наручники. Но майор был один. Охрана имела подавляющее численное превосходство. И он полез в карман за постановлением, не подозревая, что стоит нос к носу с преступником. Еще полминуты, и Палыч узнает, что группа захвата пришла за ним!
– Не надо! – крикнул Блинков-младший и ринулся к Измятому майору.
Его вопль потонул в громовом голосе папы Бу-кашина, взявшего микрофон:
– Господа! Среди нас присутствует наша соседка из деревни Малые Грязюки – ветеран милиции, майор в отставке Валентина Степановна Снежко!
Тон у старшего Букашина был самый издевательский.
– Поаплодируем, господа! – закончил он, и раздались жидкие аплодисменты.
Бабуля растерянно кланялась. Вместо того чтобы хватать преступника, она, видите ли, первым делом бросилась показывать свое удостоверение хозяину виллы! Блинков-младший почувствовал, что ненавидит старух, пусть даже они лупят мешок с песком и вообще притворяются молодыми.
Он мчался, расталкивая гостей, и видел перед собой только спину Палыча с торчащим из-за нее расплывшимся животом. Набежать, обхватить его сзади и сцепить пальцы в замок. Несколько секунд он продержится. Этого хватит Измятому майору, чтобы все понять, и он придет на помощь!
Бац! Блинков-младший получил нокаутирующий удар в подбородок. В глазах вспыхнули разноцветные круги.
Через долгие полминуты он осознал, что лежит на траве и никто его не бил: подставили подножку или сам споткнулся и полетел с разбега на землю.
Он перевернулся на спину и сел. Подбородок саднило – нокаут был самый настоящий, хотя и не от кулака, а от удара о землю. Голова еще плыла.
– А теперь мы попросим представиться отважных спутников майора Снежко! – громыхал из поднебесья голос старшего Букашина.
Он превращал задержание в шоу. Конечно, офицеры успели рассказать ему, что пришли за опасными преступниками. Но банкир был слишком самоуверен. У него в голове не укладывалось, что на его вилле могут работать фальшивомонетчики. Он решил, что это ошибка, и хотел поиздеваться над тупыми ментами.
Рядом с Блинковым-младшим присела на корточки мать Энни, та самая милосерднейшая наша Наталья Константиновна, которая вправляла вывих Америкэн бою и ругала старшего Букашина за бессердечие.
– Сколько пальцев? – спросила она, быстро махая ладонью у него перед глазами.
– Не мельтешите, – попросил Блинков-младший. – Два.
– Правильно. Можешь встать.
Он встал, опираясь на руку Энниной мамы, и понял, что все прогадил. Нельзя было ни на шаг отходить от Ирки!
Николай с Измятым майором стояли рядом с бабулей. Помимо Блинкова-младшего, только она знала в лицо преступников. Подслеповато щурясь, майор Снежко шарила взглядом в толпе гостей. А тем временем фальшивомонетчики неторопливо уходили к причалу с катером, и самое ужасное – позади них шли Америкэн бой с Иркой!
На преступников работало все. Прикрывавший их отход молодой хозяин виллы со своей гостьей, закатное солнце над озером, бившее бабуле в глаза, и, наконец, лакейские «шапки-невидимки». Майор Снежко не знала, что Палыча и Худышку обрядили в униформу и поставили прислуживать за столом. Ведь это сделали только по случаю парадного обеда с целой сотней гостей.
Мельтешащие гости тоже не облегчали выбора майору Снежко. Особенно потому, что преступников среди них не было.
– Я младший лейтенант налоговой полиции Столетов, – взял микрофон Николай. – Прошу всех сесть и сохранять спокойствие!
Он правильно сообразил, а скорее был так научен. Честные послушаются полицейского и усядутся. Тогда станут видны пытающиеся улизнуть преступники.
Но полицейского не приняли всерьез.
– А почему не Пистолетов? – крикнули из толпы, и сразу же нашелся второй остряк:
– Пистолетов – это Столетов, у которого количество пистолетов равно числу «пи»!
Толпа разбредалась от стола с микрофоном, как будто ее разгоняли гигантской поварешкой. Гости смеялись. Все решили, что это не очень удачный розыгрыш.
Только не нужно думать, что Блинков-младший стоял и слушал эту клоунаду. Нет, он уже сообразил, что микрофон все равно не перекричишь, и кинулся за преступниками! Хотя, честно говоря, «кинулся» – чересчур сильно сказано. Все-таки он еще не вполне пришел в себя после удара. Он бежал длинными прыжками и не был уверен, что бежит прямо. Казалось, земля гарцует под ним, как лошадь. Каждый прыжок почему-то отзывался болью в макушке, а не в ушибленном подбородке.
