Когда смолкли звуки шотландских мелодий для флейты и цимбал, гости оборотились к входу. Распахнулись двойные двери, и на белую дорожку вступил, наигрывая мотив «Горской свадьбы», Эндрю Броуди в праздничном наряде волынщика. За ним появился священник, коему надлежало совершить обряд, следом – жених с шафером и – после нескольких волнующих секунд ожидания – невеста с подружками.
Закреплённая на плече клановая лента, в расцветке которой преобладал зелёный, переливчатым ручьём стекала по длинному белому вечернему платью Линетт. Голову её украшал венок из стефанотиса – душистые белые восковые цветки на фоне тёмных кожистых листьев. Полли, в такой же клановой ленте поверх белой шелковой блузки, надела юбку из шотландки с тартаном Дунканов. Квиллер выглядел великолепно в полном облачении шотландских горцев. На фоне зелени Дунканов и красного Макинтошей чёрный смокинг жениха смотрелся мрачно, даже зловеще.
– Он выглядит как официант, – тихо шепнул позже Райкер Квиллеру.
Церемония была короткой и безупречной. Никаких сентиментальных слёз – только счастливые улыбки. И вот уже все положенные слова произнесены под треск поленьев в камине, и Броуди заиграл «Шотландских храбрецов», увлекая молодоженов и гостей в пиршественный зал. Над головой новобрачной разломили овсяную лепешку, а сама она, вооружившись дирком – шотландским кинжалом, – разрезала свадебный торт.
Шампанское разлили по фужерам, провозглашались тосты за счастье молодых, и гости целовали Линетт. Даниэль первой подошла к ней.
– Давай обнимемся по-родственному, – предложила она.
Даже Квиллеру перепало немало поцелуев от женщин, среди которых – подумать только! – оказалась Аманда Гудвинтер.
– Вечеринка превращается в какую-то оргию, – сказал он.
– И не говори! – прошипела Аманда. – Ты видел, как эта Кармайклиха клюнула в щёку свою новоявленную кузину? Надеюсь, Линетт понимает, что делает. Кстати, это плохая примета – венчаться во вторник да ещё в зелёном…
– Не волнуйся, – успокоил Квиллер. – У неё под пяткой серебряная монетка и овсяные крошки в волосах, она – под защитой клана.
Картер Ли, как всегда обаятельный, то дарил сияющей улыбкой гостей, то бросал нежные взгляды на супругу. Она вся лучилась от радости, которая обошла её двадцать лет назад. Когда Броуди начал зажигательную мелодию, она подхватила юбки и сплясала шотландскую удалую.
Вэннел Мак-Вэннел заметил Квиллеру:
– Жаль, что она вышла замуж не за шотландца. Какого он происхождения?
– Не знаю, но Джеймс, он же Иаков или Яков, славное британское имя. Ты же помнишь: король Яков, Ф. Д. Джеймс и уйма всяких других Джеймсов.[63]
– Когда они вернутся из свадебного путешествия, – пообещал Бит Мак, – мы предложим ему вступить в наш Генеалогический клуб. – И, помедлив немного, добавил! – Кстати, у тебя получилась интересная статья про кошачьи имена. У нас есть две серые кошки, Мисти и Фогги[64] , а у нашей дочери в Новом Орлеане живет котёнок по кличке Арпеджио. Он обожает бегать взад вперёд по клавишам пианино.
– Что толку говорить это сейчас, когда под рукой нет карандаша! – воскликнул Квиллер. – Пошли мне имена на открытке.
– О нет! – запротестовал Райкер. – Больше никаких открыток! Редакция завалена ими! Что, скажи на милость, делать со всей этой грудой корреспонденции?
– У моего внука есть кот по имени Элвис Пресли, – вставила Милдред. – Он любит слушать рок-н-ролл.
– Я полагаю, им нравятся гармоничные ритмы, – вставил церковный регент. – Наша кошка сидит на пианино, помахивая хвостом в такт музыке. Мы назвали её Метро – от Метроном.
Все присоединились к этой увлекательной беседе. Каждый вспоминал кличку, отражающую кошачьи вкусы или натуру: гуляка по имени Котзанова, любит тель мелких креветок по прозвищу Мелкая Сошка, пара бирманцев, известных как Пинг и Понг.
– Шлите открытки! – отмахивался Квиллер.
– Ты открыл ящик Пандоры, – потешалась Полли. – Только вот чем это обернётся, счастьем или несчастьем?
Быстрый шотландский танец стратспей, сыгранный на волынке, послужил сигналом к отъезду новобрачных. Квиллер, которому надлежало везти голубков, выудил ключи из споррана и попросил Райкера отогнать его пикап к дверям клуба.
По пути в гостиницу «Валунный дом» счастливая чета на задних сиденьях восторгалась подарком, придуманным парой с передних сидений, не подозревая сколь близка была к тому, чтобы обзавестись чёрным шнауцером. Картер Ли заверил, что по возвращении они немедленно начнут позировать портретисту. Полли надеялась, что им повезёт с погодой в Новом Орлеане. Линетт надеялась не набрать ни грамма.
Что же касается водителя, то усы посылали ему тревожные сигналы. На свадебном приёме шампанское текло рекой, и, пожалуй, он единственный остался совершенно трезвым. Ему припомнился откровенно непристойный поцелуй, которым Даниэль наградила жениха, и намёки на то, что никакие они не родственники. Смущала его и поспешность этой свадьбы, которая стала главной темой для местных сплетен.
Гостиница «Валунный дом» стояла на отвесной скале, которая возвышалась над замерзшим озером, и её действительно сложили из валунов – некоторые были размером с ванну, – нагроможденных друг на друг. Снег подчеркивал все выступы, перемычки, пласты и трещины.
Внутри несколько уровней пола было вырублено в мощной скальной породе, что служила фундаментом здания. Поленья, наколотые из четырехфутовых брёвен, полыхали в похожем на пещеру камине, вокруг которого после ужина собирались гости, чтобы послушать истории владельца гостиницы.
Сайлас Дингуэлл походил на трактирщика со средневековой гравюры: маленький, полный, в кожаном переднике, жизнерадостный.
Сияя улыбкой и гостеприимно разведя руки, он проводил новобрачных с гостями за лучший столик в ресторанном зале. В центре стола красовался большой букет красных гвоздик, декорированный белыми бантиками и белыми свадебными колокольчиками из пенопласта. В ведерке со льдом охлаждалась бутылка шампанского, подарок от заведения.
– Позвольте мне открыть её, – попросил Дингуэлл.
Пробка вылетела из горлышка с тихим «пух», и он торжественно разлил искристое вино, щедро расточая поздравления молодоженам. В заключение он произнёс:
– Сегодня вечером я буду следить за тем, чтоб ваши бокалы не пустели, а закуски подаст Трейси.
Рука Квиллера невольно потянулась к верхней губе, когда он увидел, что хозяин разговаривает с хорошенькой молодой блондинкой. Вот Дингуэлл указал на их столик. Официантка кивнула.
Линетт и Картер Ли пили шампанское, взявшись за руки и глядя друг на друга сияющими глазами, когда белокурая официантка быстрым шагом направилась к их столику. И вдруг шаг её замедлился, стал нетвердым, как у лунатика, радушная улыбка сошла с лица, сменившись потрясённым выражением.
– О господи! – воскликнула она и бросилась вон из зала, как слепая, натыкаясь на стулья и пошатываясь. Через вращающиеся двери девушка проскользнула на кухню.
В зале воцарилась тишина. Затем с кухни донёсся истерический плач, а из вращающихся дверей вынырнул хозяин.
– Однако! – удивилась Полли. – Что бы это значило?
Линетт была изумлена. Картер Ли выглядел задумчивым. Квиллер досадливо покачал головой. Ему казалось, он понял, что всё это значит.
Хозяин гостиницы, красный от смущения, подошёл к столу.
– Простите, – пробормотал он. – Трейси стало плохо. Вас будет обслуживать Барбара.
После свадебного ужина Квиллер и Полли предпочли вернуться в Пикакс, не дожидаясь историй у камина. Полли завтра надо было на работу, а Квиллер чувствовал себя неловко из-за того, что знал подоплёку странной сцены в ресторане. Но, будучи дружкой, он постарался обставить их уход по-дружески.
Пока свояченицы обнимались со слезами радости на глазах, мужчины пожали друг другу руки, и Картер Ли поблагодарил шафера за то, что тот был свидетелем на свадьбе.
– Я выступаю в этой роли уже третий раз, – сообщил Квиллер, – но впервые мне удалось не уронить кольца. И это хороший знак!
Перед уходом он поведал Сайласу Дингуэллу о «Коротких и длинных историях» и договорился о встрече на следующий день, чтобы записать «нечто жуткое, таинственное или, во всяком случае, сенсационное». Дингуэлл пообещал рассказать об одном интересном случае.
По пути домой ни один не помянул недоразумения с официанткой. Полли сделала Квиллеру комплимент: он был самым красивым мужчиной на свадьбе, и Квиллер отплатил ей тем же, заявив, что она смотрелась моложе, чем невеста. Оба согласились, что Линетт выглядела как ангел.
– Теперь ты понял, что ошибался, подозревая её в нечестных намерениях?
– Да, впервые в жизни я ошибся, – признал он с шутливой беспечностью, которой на самом деле не чувствовал.
