Она быстро смахивает слезинку пальцем и внимательно смотрит на меня. И тут только до меня доходит, что я и сам ничего не помню!
Кто я? Откуда я? Что со мной происходит?
С трудом произношу:
— Я… Я не знаю… Тоже не помню…
Мои ноги трясутся слишком сильно, они не держат меня. Внезапно чувствую головокружение. И падаю в траву. Сажусь, прислонившись спиной к стволу дерева.
И, зажмурившись, пытаюсь вспомнить.
Где я живу? Откуда я пришёл?
Почему я не могу вспомнить?
— Это так страшно! — говорит Арлин. — Я не знаю никого из ребят в этой школе. Не понимаю написанного… Но ведь я же пришла утром в свою школу! Сначала всё казалось таким, как всегда. И дорога в школу… И всё-всё. А потом… и школа, и учителя стали какими-то незнакомыми, другими… И ребята тоже… странные… И… И… — Слова застряли у неё в горле.
— Как ты думаешь, нас только двое… не таких, как они? — спрашиваю тревожно.
Но прежде чем она успевает ответить, я слышу тихое: хрюк…
Арлин пронзительно взвизгивает, вцепившись руками в волосы. Вытаскивает толстого волосатого жука.
— Фу! Что это?
— Это насекомые! Они ужасны! — кричу я. — Они…
Это всё, что я успеваю сказать.
И опять: хрюк…
Волосатый пузырь падает мне на плечо. Ещё один — на голову. Ещё один — ползёт по спине.
Нет!
Насекомые дождём сыплются с дерева. Они просто усеяны этими чудовищами. Они снова ползают по мне, роятся.
Они везде — на одежде, в волосах, прилипают ко лбу, к щекам, к спине…
Они похрюкивают… пульсируют… подрагивают у меня на коже.
Арлин пытается бить их, как комаров. Обеими руками выдёргивает из волос. Она кричит, визжит, широко открыв рот… Я вижу, как одна тварь опускается ей прямо на язык.
Она задыхается, кашляет, пытается выплюнуть жука.
Но их слишком много!
Их ужасающе много!
Они покрывают нас плотным слоем… кусают… вцепляются в кожу лица… кишат под одеждой…
Забывшись, мы оба дико визжим, кричим, вопим во всю силу лёгких:
— Помогите! Кто-нибудь, пожалуйста! Помогите нам!
Кто-то кричит нам в ответ. Я слышу топот бегущих ног.
Появляются дети, их человек пять-шесть. Я узнаю их: они из нашего класса. Лица красные и потные, видно, что они мчались изо всех сил!
Среди них девочка, которая стояла у доски: Мирна. И парнишка в красной футболке.
Они мгновенно окружили нас.
Мы с Арлин всё ещё вытаскиваем жуков из волос, давим их ногами, отрываем от себя…
— О, ворчуны!.. — восклицает Мирна.
— Да, это ворчуны, ворчуны! — повторяют другие ребята.
Так вот, оказывается, как они называются! Эти мерзкие твари, покрытые колючей шерстью, — всего лишь «ворчуны»!
— Что нам делать? — вопим мы с Арлин. — Помогите же нам!
Мирна смахивает мохнатое насекомое с плеча своей зелёной майки, смешно складывает губы трубочкой и начинает посвистывать.
Ребята присоединяются к ней. Повисает общий свист, совсем не музыкальный. Он становится всё громче и громче.
И вдруг я замечаю, что кровососы, покрывающие мои руки, замирают и начинают дрожать и трястись. Я могу лишь беспомощно смотреть, как они вздрагивают.
От их дрожи колышутся волосы на голове.
С лёгким «шлёп!» валится на землю жук, сидящий на плече Арлин. Другой падает с её головы. И ещё один, и ещё…
А свист становится столь пронзительным, что у меня болят уши, темнеет в глазах.
Под этот свист жуки опадают с нашей одежды: шлёп… шлёп… шлёп…
Они падают с дробным звуком, напоминающим стук крупных капель дождя по грязи.
Ребята продолжают свистеть, пока не отваливается последний кровосос.
Я судорожно чешу голову, чешу спину. От укусов горит всё тело. Я весь дрожу от адской боли и с трудом выдавливаю:
— С-спас-сибо!
— Но почему вы сами не свистели? — удивляется Мирна. Она окидывает нас обоих презрительным и подозрительным взглядом. — Ведь вы же знаете, что это единственный способ избавиться от ворчунов!
— Это каждому известно, — добавляет один из мальчиков.
— Ой, да… конечно, — лепечет Арлин. — Мы с Джейкобом просто запаниковали…
Парнишка в красной бейсболке между тем подбирает одну мохнатую, похожую на налитой пузырь, тварь. Он резко стискивает её между ладонями. И я слышу: уф! Словно лопнул маленький воздушный шарик. Из насекомого брызжет отвратительная зелёная жидкость.
Мальчик смеётся и подбирает следующего.
Подносит его к лицу приятеля. Снова хлопок, уф, и брызги липкой жёлтой жидкости орошают воротник его рубашки. Оба хохочут.
И тут начинается настоящая война. Оружие — мёртвые ворчуны. Ребята собирают их, подносят друг к дружке, давят их и хохочут, глядя, как жёлтая слизь оседает на чьём-либо лице или одежде.
Мы с Арлин обмениваемся быстрыми взглядами. Стоит ли нам принять участие в этой потехе?
Но воспоминания об этих чудовищах, совсем недавно кусавших, ползавших по нашему телу, по лицу, заставляют нас обоих содрогнуться.
Нет, только бы не видеть их больше, не прикасаться к ним!
Ребята понемногу успокаиваются и снова окружают нас. Они серьёзны и подозрительны.
— А что вообще вы тут делаете? — спрашивает Мирна. — Вы же знаете, что нам не разрешается покидать территорию школы, пока не кончатся занятия!
— Да так… Мы просто… Нам хотелось поболтать, — бормочу я неуверенно.
— Вы что, забыли правила? — спрашивает кто-то. — Вы забыли, как опасен наш лес?
Мы оба молчим. Мы ничего не забыли. Просто мы ничего не знаем. Даже о самих себе не знаем ничего.
Ребята теснее окружают нас, при этом наступая на жуков и пачкая свои башмаки жёлтыми каплями.
— Конечно, мы тут же примчались, потому что вы орали, как безумные, — начинает парнишка в бейсболке.
— Но из-за вас у нас теперь могут быть неприятности, — с мягким упрёком перебивает его девочка. — Если нас кто-нибудь увидит в лесу… — Её голос дрожит.
— Ну да ладно, — решительно заявляет Мирна. — Ведь у нас не было выбора. Вы звали на помощь. А теперь идёмте с нами.
Я цепенею.
— Куда?!
— Что значит «куда»? Конечно, к директору. Мы должны всё объяснить мистеру Трейгеру.
Вмешивается какой-то мальчик:
— Или вы хотите, чтобы у всех нас были неприятности? В первый же день занятий?
Мы с Арлин не смеем возразить. Вместе с другими направляемся к школе. Ребята приводят нас к дверям директорского кабинета.
Дверь распахивается. Появляется мужчина лет сорока — загорелый, голубоглазый, с отличной стрижкой.
Под пиджаком я замечаю классный жилет. Это и есть директор школы, мистер Трейгер.
Он приглашает нас с Арлин в кабинет и аккуратно прикрывает дверь.
Мы неловко переминаемся с ноги на ногу, стоя перед его великолепным письменным столом.
Мистер Трейгер, слегка прищурившись, разглядывает нас. Я же замечаю, что его волосы блестят от света ламп. Наверное, он смазал их чем-то, чтобы сделать такую безупречную причёску. С пробором.
Я вспоминаю: в нашей школе был другой директор!
У нас ведь директором была мисс Робинсон.
Наш старый бессменный директор!
Но разве я сейчас в своей школе?
Этого я не помнил.
Мистер Трейгер энергично потёр загорелые щёки и устремил строгий взгляд на меня:
— Вас нашли в лесу, не так ли?
Я кивнул.
Сердце в груди сильно забилось. А руки похолодели. Я сунул их в карман джинсов.
— И зачем же вы оба улизнули в лес? — Директор уставился на бедную Арлин.
Она что-то пробормотала, не поднимая глаз.
Мистер Трейгер решительно встал:
— Что ж, вы оба совершили ужасный проступок. Вы заслуживаете наказания. Надеюсь, помните какого? Итак, ваше последнее слово!
Мне стало не по себе. Почему-то ослабели ноги. Я невольно ухватился за край стола, боясь, что упаду.
Арлин вскрикнула.
А мистер Трейгер весело расхохотался. Широко разинутый рот сверкнул золотыми коронками.
— Уж очень серьёзно вы всё воспринимаете, — заметил он, улыбаясь. — Я шучу.
Так это шутка? Я вздохнул, немного приходя в себя. Нечего сказать, удачная шутка!
Внезапно осенило: не открыться ли директору?
Сказать ему: «Мистер Трейгер! Мы не знаем, кто мы и откуда. В школе нам все незнакомы. Мы не понимаем, на каком языке здесь пишут».
Ну нет! Это уж слишком.
Вместо признаний я неожиданно солгал:
— Мы увидели каких-то зверей. И побежали за ними в лес. Мы не хотели забираться так далеко, но…
Директор впился в меня взглядом.
— Но ведь наши леса полны зверей, — мягко заметил он. — Для чего же тогда существуют правила?
Я смутился.
— Но… но мы ведь сегодня первый день в школе… мы забыли, — помогла мне Арлин.
Директор неожиданно резко опустился в кресло. Он смотрит на нас. Он постукивает карандашом о крышку стола.
