Из-за плотного бейсбольного графика суд над Стэнли несколько месяцев откладывали. Его родители не могли позволить себе нанять адвоката.
— Тебе не нужен адвокат, — говорила мать. — Просто скажи правду.
Стэнли сказал правду, но, видимо, лучше было слегка приврать. Он мог сказать, что нашел кроссовки на улице. Никто не поверил, что обувь упала с неба.
Теперь он понял — никакая это не судьба. Это все мерзкий-подлый-бездельник-свинокрад-прапрадедушка!
Судья сказал, что Стэнли совершил гнусное преступление.
— Кроссовки были оценены более чем в пять тысяч долларов. Этими деньгами можно было оплатить еду и кров для бездомных детей. А ты украл у них все это, лишь бы присвоить сувенир известного спортсмена.
Судья сказал, что в лагере «Зеленое озеро» имеется вакансия, и намекнул, что труд и дисциплина помогут Стэнли исправиться. Или туда, или в тюрьму. Родители Стэнли просили дать им время, чтобы хоть что-то выяснить об этом лагере, но судья посоветовал им решать немедленно.
— В лагере «Зеленое озеро» вакансии недолго остаются открытыми..
7
Толстые, мягкие руки Стэнли с трудом удерживали тяжелую лопату. Он попытался воткнуть лопату в землю, но она отскочила от затвердевшей почвы, не оставив даже вмятины. Вибрация передалась через ручку лопаты в запястья Стэнли, так что у него все кости задребезжали.
Было еще темно. Свет давали только луна и звезды — столько звезд Стэнли еще никогда в жизни не видел. Ему казалось, он только-только заснул, как пришел мистер Дымшанский и всех разбудил.
Собрав все силы, Стэнли снова ткнул лопатой в землю — высохшее дно озера. От удара у него заныли руки, но почва по-прежнему оставалась без изменений. Может, у него какая-ни- будь бракованная лопата? Стэнли оглянулся на Зеро, который трудился метрах в пяти от него: рядом с ним уже образовалась внушительная куча вырытого грунта, и он только что вывалил на нее полную лопату земли.
На завтрак им дали нечто похожее на едва теплую жидкую кашу. Лучше всего был апельсиновый сок. Каждый получил поллитровый пакет сока. Каша на вкус была не такая уж гадостная, но воняло от нее точно так же, как от койки.
Потом они набрали воды во фляги, разобрали лопаты и зашагали к озеру. У каждой группы был свой участок для работы.
Лопаты хранились в сарае рядом с душевой. Стэнли они показались совершенно одинаковыми, но у Рентгена имелась своя особая лопата, которую никому не позволялось брать. Рентген утверждал, что она короче остальных, но если она и была короче, то разве что на полсантиметра.
Все лопаты были в полтора метра длиной от кончика стальной лопасти до конца деревянной ручки. Стэнли предстояло вырыть яму глубиной с лопату, причем лопата должна укладываться на дно ямы в любом направлении. Потому-то Рентген и хотел лопату покороче.
В озере было столько ям и земляных насыпей, что Стэнли вспомнились картинки, изображающие поверхность Луны.
— Если найдешь что-нибудь интересное или необычное, — сказал ему мистер Дымшанский, — доложишь мне или мистеру Сэру, смотря кто из нас привезет воду. Если начальнику лагеря понравится твоя находка, в этот день сможешь больше не работать.
— А что мы ищем? — спросил Стэнли.
— Вы ничего не ищете. Вы копаете в воспитательных целях, чтобы укреплять волю. Просто, если что-нибудь попадется, начальник лагеря хочет об этом знать.
Стэнли беспомощно смотрел на свою лопату. Нет, она не бракованная. Это он сам такой никчемный.
Он заметил в земле крошечную трещинку. Стэнли приставил к трещинке острие лопаты и обеими ногами вспрыгнул на нее.
Лопата на несколько сантиметров погрузилась в твердую, ссохшуюся землю.
Стэнли улыбнулся. Раз в жизни пригодился лишний вес!
Он навалился на черенок лопаты и вывернул первую в своей жизни порцию земли, потом откинул ее в сторону.
«Осталось повторить это всего каких-нибудь десять миллионов раз», — подумал он, снова всунул лопату в трещину и прыгнул на нее.
Таким образом удалось выковырять несколько лопат земли, как вдруг ему пришло в голову, что он сваливает вынутый грунт внутри окружности будущей ямы. Стэнли положил лопату плашмя на землю и наметил очертания ямы. Оказывается, полтора метра — это ужасно много.
Он перекидал уже вырытую землю за пределы круга, потом отпил из фляги. Полтора метра — это еще и ужасно глубоко.
Вскоре копать стало легче. На жарком солнце земля запеклась сверху коркой, сантиметров двадцать толщиной. Дальше начиналась рыхлая почва. Но к тому времени, как Стэнли удалось одолеть корку, он натер себе мозоль на правой руке, у основания большого пальца, и теперь ему было больно держать лопату.
Прапрадедушку Стэнли звали Илья Илнэтс. Родился он в Латвии. В пятнадцать лет он влюбился в Майру Менке.
(Он не знал, что станет прапрадедушкой Стэнли.)
Майре было четырнадцать лет. Через два месяца должно было исполниться пятнадцать, и тогда ее отец собирался выдать дочку замуж.
Илья пришел к отцу Майры просить ее руки, и то же самое сделал Игорь Барков — фермер, разводивший свиней. Игорю было пятьдесят семь лет. У него был красный нос и жирные обвислые щеки.
— Я дам тебе за дочку самую жирную свинью, — пообещал Игорь.
— А ты что можешь предложить? — спросил Илью отец Майры.
— Сердце, полное любви, — ответил Илья.
— Я бы предпочел мирную свинью, — сказал отец Майры.
В полном отчаянии Илья пошел к мадам Зерони, старухе-египтянке, которая жила на окраине городка. Он с ней подружился, хотя она была намного старше его. Она была даже старше Игоря Баркова.
Местные мальчишки больше всего на свете любили драться и бороться в грязи. А Илье больше нравилось сидеть у мадам Зерони и слушать ее рассказы обо всем на свете.
У мадам Зерони была смуглая кожа и очень большой рот. Когда она смотрела на тебя, глаза у нее расширялись, и казалось, что она видит тебя насквозь.
— Что случилось, Илья? — спросила она еще прежде, чем он успел заговорить. Она сидела в самодельном кресле на колесиках. У нее не было левой ступни — нога заканчивалась на уровне щиколотки.
— Я полюбил Майру Менке, — признался Илья. — Но Игорь Барков предложил за нее свою лучшую свинью. С этим я не могу тягаться.
— Хорошо, — сказала мадам Зерони. — Ты слишком молодой, чтобы жениться. У тебя вся жизнь впереди.
— Но я люблю Майру!
— У Майры голова пустая, как цветочный горшок.
— Но она такая красивая.
— Цветочный горшок тоже красивый. Умеет она пахать? Сможет подоить козу? Ну нет, она слишком нежная. Может она вести разумную беседу? Нет, она глупа и бестолкова. Станет она ухаживать за тобой, если ты заболеешь? Нет, она избалована и будет только требовать, чтобы ты за ней ухаживал. Да, она красива. Ну и что? Тьфу!
Мадам Зерони сплюнула в грязь.
Она посоветовала Илье поехать в Америку.
— Как мой сын. Там твое будущее. Не с Май- рой Менке.
Но Илья и слышать об этом не хотел. Ему было пятнадцать лет, и он не видел ничего, кроме поверхностной красоты Майры.
Мадам Зерони не вынесла его грустного вида. Хоть она и считала, что он неправ, все- таки решила помочь ему.
— У меня как раз вчера свинья опоросилась и не хочет кормить одного из поросят, самого маленького. Можешь его забрать, все равно подохнет.
Мадам Зерони отвела Илью на задний двор, где она держала свиней.
Илья взял на руки крошечного поросенка, не понимая, чем это может ему помочь. Поросенок был не крупнее крысы.
— Он вырастет, — успокоила его мадам Зерони. — Видишь вон ту гору возле леса?
— Вижу, — сказал Илья.
— На вершине этой горы есть ручей, который течет вверх по склону. Относи поросенка каждый день на эту гору и давай ему напиться из ручья. А пока он пьет, ты должен петь ему колыбельную.
Она научила Илью специальной песенке, которую нужно петь поросенку.
— В тот день, когда Майре исполнится пятнадцать лет, ты отнесешь поросенка на гору в последний раз. Потом иди с ним прямо к отцу Майры. Твой поросенок будет жирнее, чем любая из свиней Игоря.
— Но если он станет таким большим и жирным, — сказал Илья, — как же я смогу нести его в гору?
— Сейчас ведь поросенок не слишком тяжел для тебя? — спросила мадам Зерони.
— Конечно, нет, — ответил Илья.
— Как ты думаешь, завтра он будет слишком тяжел для тебя?
— Нет.
— Каждый день ты будешь носить поросенка на гору. Он будет расти, но и ты будешь становиться сильнее. А когда отдашь поросенка отцу Майры, я хочу, чтобы ты сделал для меня одну вещь.
— Все, что захочешь, — сказал Илья.
— Я хочу, чтобы ты отнес меня на гору. Я хочу напиться из того ручья, и чтобы ты спел мне ту песню.
Илья пообещал.
Мадам Зерони предупредила: если он не сдержит слово, он и все его потомки будут прокляты навеки.
