— Мы не можем остановиться здесь на ночлег, — возразил Шерлок. — Для начала я понятия не имею, какие звери тут водятся. Возможно, медведи, кугуары…
— Еноты, — буркнула Вирджиния.
— Здесь может жить кто угодно, — продолжил Шерлок. — И нам нужна еда. Кроме апельсинового сока и рогалика, у меня с утра и крошки во рту не было.
— Еда… — простонал Мэтти. — Я умираю с голоду. Как ты думаешь, мы не могли бы на кого-нибудь поохотиться?
— Скорее поохотятся на нас, — огрызнулся Шерлок. Он глубоко вздохнул и шагнул на мост, переступая по шпалам.
— А если поезд пойдет? — крикнул ему Мэтти.
— Ночью они не ходят, — пояснила Вирджиния. — Это слишком опасно, потому что можно наехать на бизона или какой-нибудь завал на рельсах. Поезда останавливаются в ближайших городах и высаживают людей. Есть специальные гостиницы для пассажиров, где можно переночевать до утра, пока поезд не двинется дальше.
— Ух ты! — сказал Мэтти. Похоже, он отчаянно хотел найти причину, чтобы только не идти по мосту.
Шерлок обнаружил, как и Мэтти чуть раньше, что идти по шпалам очень тяжело. Хоть он и был в компании самым длинноногим, шаги все равно получались слишком широкими. К тому же приходилось смотреть вниз, в пустоту между шпалами, но солнце уже садилось, ущелье погрузилось во тьму, и Шерлок видел под собой только темную бездну. Каким бы внимательным он ни старался быть, но все равно начал оступаться. Несколько раз он споткнулся и чуть не упал. В конце концов Шерлок решил, что лучше всего смотреть прямо перед собой и полагаться на свои инстинкты. Расстояние между шпалами оказалось примерно одинаковым, и глядеть под ноги было вовсе не обязательно.
Время от времени Шерлок оборачивался и видел позади себя силуэты Мэтти и Вирджинии, четко вырисовывающиеся на фоне красного солнечного диска. Они шли вперед довольно быстро. Сейчас он ничем не мог им помочь. Каждый из них был предоставлен сам себе на этом долгом пути на другой край ущелья.
Сзади раздался какой-то звук. Шерлок остановился и посмотрел через плечо. Вирджиния лежала ничком на рельсах. Выглядела она совершенно измученной. Она подняла голову и посмотрела на Шерлока уставшими глазами.
— Прости, — сказала она. — Я споткнулась.
— Я не могу тебе помочь, — в отчаянии ответил Шерлок. — Если я повернусь к тебе, то могу потерять равновесие, а если я наклонюсь, чтобы поднять тебя, то тоже могу упасть.
— Я знаю, — тихо сказала она. — Знаю.
Мэтти, который шел позади всех, окликнул ее:
— Вирджиния, ты должна встать!
— Ах да, спасибо, — прошипела она, поднимаясь. — А я и забыла!
Они снова двинулись вперед, один за другим. Казалось, что время остановилось, секунды превращались в минуты, и когда Шерлок понял, что под шпалами уже не пропасть, а твердая земля, они успели отойти от края ущелья на добрую сотню ярдов.
— Давайте устроим привал, — сказал он. — Минут на десять.
Мэтти застонал:
— Я спать хочу.
— Мой брат говорит, что можно несколько дней обходиться без сна, если делаешь важную и интересную работу.
— Может, добраться до города — это и важное дело, — ответил Мэтти, — но ничего интересного в этом занятии нет.
Шерлок позволил им отдохнуть, по собственным расчетам, минут десять, но на самом деле этот промежуток времени мог быть каким угодно — от тридцати секунд до часа. Холмс понимал, что его восприятие времени сильно искажено. Дальше они шли молча вдоль путей. Дважды Шерлок слышал вдали чей-то вой. В первое ужасное мгновение он подумал, что Бальтазар заметил их побег и послал в погоню кугуаров, но Вирджиния тихо сказала:
— Койоты.
— Что такое койоты? — спросил Мэтти.
— Они похожи на волков.
— А… — Пауза. — Интересно, какие они на вкус.
— Смешная шутка, — буркнула Вирджиния, — судя по их вою, они задаются тем же вопросом, но только относительно тебя.
Взошла луна: желтовато-белый диск, гораздо более крупный, чем тот, который Шерлок привык видеть в Англии. Но не может же быть такого, чтобы в Америке Луна была ближе к Земле? Земля ведь круглая. А это значит, что, где бы ты ни находился, расстояние до Луны одинаково. Единственное объяснение, которое Шерлок смог найти, это свойства атмосферы — возможно, разогретый воздух действовал как увеличительное стекло и в нем Луна казалась больше.
Через некоторое время он заметил, что Мэтти разговаривает сам с собой. Сначала Шерлоку казалось, что друг болтает с Вирджинией, но потом он понял, что Арнетт делает паузы в разговоре, а Вирджиния хранит молчание. Похоже, Мэтти слышал какие-то голоса. Галлюцинации? Возможно, от голода и усталости. Тем более что последние две недели у него были такие, что и врагу не пожелаешь.
Хотя Шерлок и размышлял о галлюцинациях Мэтти, ему не показалось странным, когда рядом с ним вдруг появилась миссис Эглантин, дядина экономка, и зашагала рядом. Она ничего ему не говорила. Только смотрела на него с осуждением, поджав губы и укоризненно покачивая головой. Шерлок не знал, откуда она появилась и куда потом исчезла. Но какую-то часть дороги она проделала вместе с ним. «Странно, — думал Шерлок, — я мог представить себе множество людей, но почему именно ее? Почему не Майкрофта или не Амиуса Кроу?» Если его рассудок повредился, то почему к нему не явились люди, в судьбу которых он вмешался: Гилфиллан, Гривенс или Ивс? Даже Платон был бы для него лучшим спутником, чем миссис Эглантин.
Если Вирджиния и видела рядом кого-то, то она ничего об этом не говорила.
В лунном свете Шерлок начал различать на горизонте очертания сараев и ферм. Он подумывал, не свернуть ли с пути и не обратиться ли за помощью — хотя бы попить-поесть попросить, но что-то гнало его вперед, вдоль железнодорожных путей. В двух словах невозможно было объяснить, что с ними произошло, а долгие разговоры могли привести к осложнениям. И главное — им необходимо было добраться до телеграфной станции, а она есть только в городе, у вокзала.
Вскоре ферм стало больше, а потом вокруг были уже одни сплошные фермы. Казалось, начались предместья, и до города отсюда рукой подать. Шерлок не помнил, чтобы после станции в Персеверансе поезд проезжал по застроенной территории, но он и в окна не особенно смотрел — не до того было. Возможно, это какой-нибудь другой городишко, где нет ни станции, ни телеграфа, и тогда их остановка здесь будет недолгой. Может, они наймут кого-нибудь, чтобы их отвезли в Персеверанс.
Небо над горизонтом уже начало розоветь. Занимался рассвет. Неужели они шли всю ночь? Если судить по боли в мышцах и сухости во рту, то так оно и есть.
Или это очередная галлюцинация, совсем как миссис Эглантин?
Железнодорожная ветка, которая через равнину шла по идеально прямой линии, теперь изгибалась, сворачивая к центру города. И наконец впереди показались дома, которые Шерлок видел во время недолгой стоянки поезда: сама станция и соседние здания. Они дошли. Как бы трудно им ни было, но они дошли.
На подъездном пути у станции стоял поезд. Он показался Шерлоку короче, чем вчерашний состав. И его вагоны были темными и пустыми.
Когда ребята, шатаясь, подошли к станции, там не было ни души. Даже телеграфная контора оказалась заперта. Шерлок постучал в дверь, на случай, если кто-то спит внутри, но никто не ответил. Город словно вымер, несмотря на уже светлеющее небо.
— Идемте, — предложил Шерлок хрипло, потому что в горле у него совсем пересохло, — поищем гостиницу и еду. А телеграфную станцию, наверное, откроют позже.
— Есть, — проговорил Мэтти срывающимся голосом. — И спать!
Вирджиния только кивнула. Ее лицо было мертвенно-бледным, веснушки на нем казались брызгами чернил, и выглядела она так, словно вот-вот свалится без сил.
Гостиница обнаружилась через дорогу от станции. Улица была немощеной, изрезанной колеями от колес бесчисленных фургонов. Как ни странно, идти по ней оказалось труднее, чем по бездорожью.
Дверь гостиницы была не заперта, хоть в этом им повезло.
И прямо в центре фойе над разложенной на столе картой стоял не кто иной, как Амиус Кроу.
Он поднял голову, когда они вошли, и на его лице отразилось столько противоречивых эмоций, что Шерлоку показалось, будто он смотрит не на одного человека, а как минимум на семерых.
Вирджиния бросилась в объятия к отцу, а Мэтти рухнул в ближайшее кресло и закрыл глаза.
— Вы нас нашли, — сказал Шерлок. Собственный голос показался ему совершенно безжизненным. Эта ночь выжгла у него все чувства. Сейчас он не испытывал ничего, кроме смертельной усталости.
— Я поговорил с мальчишками-газетчиками, — сказал Кроу. Заметно было, что он очень старается не повышать голос. — От них мало что может укрыться, а большинство горожан их обычно не замечают. Они рассказали мне, что за тобой следили, но ты сумел спрятаться от преследователя и сам стал следить за ним. Кстати, отличный был фокус с переодеванием и газетами. Один из мальчиков видел тебя у доходного дома, а другой заметил вас двоих на вокзале. Об остальном я догадался и сам. — Он судорожно вздохнул. — Я примерно представляю себе, что произошло дальше. И если бы я думал, что ты сделал это нарочно, сынок, то я посадил бы тебя на первое же судно, идущее в Англию, и позаботился бы о том, чтобы никогда не оказаться с тобой на одном континенте. Но я надеюсь, что все это было цепочкой случайностей, в результате которых вы оказались слишком далеко и не могли позвать меня на помощь.
