Мужчина бросился к ней, и Мэдлин зажмурилась, прикрыв руками голову. Словно порыв ледяного ветра обрушился на нее, но никто ее не тронул. Девушка опустила руки, открыла глаза и оглядела комнату. Человек исчез.
«Что это было? — недоумевала она. — Он же бежал прямо на меня!»
Мэдлин разозлилась. «Он играет в какую-то ужасную игру. Он хочет напугать меня. Ну ладно! — Они бросилась к двери и приоткрыла ее. — Этого я ему не спущу, — решила она, выскакивая в коридор. Справа, за углом, мелькнуло что-то белое. — Это он!» Она подобрала юбки и побежала догонять его, но, завернув за угол, обнаружила, что в коридоре пусто. За следующим углом снова мелькнуло белое пятно. Мэдлин бежала по узким коридорам, то и дело поворачивая, каждый раз опаздывая на какую-то секунду, чтобы поймать таинственного незнакомца. Она запыхалась, в горле пересохло. «Не останавливайся, — приказывала она себе. — Теперь ты уже не можешь остановиться». За очередным поворотом она увидела что-то белое и побежала быстрее. За углом пришлось резко остановиться. Перед ней был тупик.
Мэдлин подергала одну из дверей, выходивших в коридор. Заперто. Она перепробовала все двери, не пропустив ни одной. Все оказались запертыми.
«Нет! Такого быть не может, — думала Мэдлин, — ведь этот человек свернул в этот коридор. Теперь мне не будет здесь покоя, пока я не узнаю, куда он делся и что ему было нужно. И ведь никто мне не поверит, если расскажу, что видела его. Так же как не поверили раньше. Я одинока, и некому мне помочь».
Она прислонилась головой к стене. И вдруг…
Ш-ш-ш… Шлеп… Ш-ш-ш…
Шлеп… Ш-ш-ш-ш…
Шлеп…
Что это за звуки? Странные шаги… за спиной… Кто-то идет по коридору!
Шлеп… Ш-ш-ш…
Шлеп… Ш-ш-ш-ш…
Шлеп…
Мэдлин слышала, как звуки странных шагов все приближаются и приближаются. Потом послышались странные завывания.
— Тобиас… — стенал жуткий потусторонний голос. — Тобиа-а-а-с.
Холод пробежал по спине Мэдлин. Она зажала ладонями рот, чтобы сдержать крик ужаса, рвавшийся из глубины ее существа.
Бледная фигура материализовалась в конце коридора.
Это был не мужчина.
Это была старая женщина. Старуха в белом наряде.
Шлеп… Ш-ш-ш-ш…
Шлеп… Ш-ш-ш-ш…
Шлеп…
Старуха направлялась прямо к Мэдлин. Задыхаясь от ужаса, девушка ловила воздух ртом. На старой женщине было старинное свадебное платье, превратившееся в лохмотья и свисавшее с ее худого, как скелет, тела. Прозрачная вуаль была разорвана и заштопана грубыми стежками алой, как кровь, ниткой.
«Выглядит, словно шрам, — подумала Мэдлин. Шрам на привидении».
Шлеп…
Старуха продолжала приближаться.
Ш-ш-ш-ш…
За ней тянулся длинный, в лохмотьях, шлейф свадебного платья.
Шлеп… Ш-ш-ш-ш…
Привидение было уже совсем близко.
Теперь девушка могла разглядеть под вуалью сверкающие голубые глаза старухи и ощутить на своем лице ее жаркое, отвратительное дыхание. Это был не призрак.
— Ты видела моего Тобиаса, не отпирайся, — шептала старуха.
Она потянулась к Мэдлин и схватила ее за руку. Скрюченные пальцы, похожие на когти, вонзились в ее кожу. Старуха начала трясти Мэдлин. С глухим стуком голова девушки ударилась о стену, в глазах у Мэдлин все поплыло.
— Мой Тобиас, — монотонно, нараспев повторяла старуха каждый раз, как встряхивала Мэдлин. — Ты ведь видела моего Тобиаса? Говори, видела? Где он? Где мой Тобиас?
«Тобиас? О ком она говорит?» — мелькало в гудящей голове Мэдлин. Кто такой этот Тобиас?
Шэдоубрук, Нью-Йорк, 1793
Тобиас Морган открыл свой журнал и обмакнул перо в чернильнице.
«Сегодня, после годового отсутствия, Джастин вернулся из своего путешествия в пустыню, — писал Тобиас. — Я едва его узнал. Его лицо обгорело солнцем, иссушено знойными ветрами. Губы его трескались и кровоточат. А его глаза… в его глазах появилось дикое выражение. Словно он сошел с ума.
Он привез с собой бумаги, которые, как он полагает, содержат ключ к тому, что мы задумали. Он считает, что мы уже почти у цели.
Должен признаться, я не был уверен, что этот день когда-нибудь наступит, а временами надеялся, он никогда не придет. Поскольку, вероятнее всего, знания, которых мы с Джастином искали, не должны принадлежать смертным…
Джастин умолял меня немедленно приступить к переводу древних бумаг. Я начал работу над ними, как только он покинул меня».
Тобиас прервал свое занятие, чтобы утереть пот со лба. Уже поздно, пора бы ему покинуть свою медицинскую лабораторию, завершив на сегодня работу, и подняться наверх, чтобы успеть к ужину. Но Тобиасу хотелось сперва закончить вступительную часть своих записей в журнале. Этот красивый, в кожаном переплете журнал был подарен ему женщиной, которую он любил. Гонорией Бэнкрофт, его невестой.
Тобиас обещал Гонории, что будет записывать в этот журнал свои самые сокровенные надежды и мечты. Если им придется когда-нибудь разлучиться, Гонория сохранит этот журнал у себя, чтобы всегда чувствовать его близость.
Но сегодня ему было трудно записывать свои мысли. Наверное, Гонории не стоит знать о той работе, которую он осуществляет вместе с Джастином Фиаром.
«В ней нет ничего худого, но ведь не каждый это поймет», — думал Тобиас. Он был почти уверен, что Гонория не пожелает в этом разобраться, что она не одобрит их занятий. Его невеста хотела, чтобы Тобиас прекратил свою работу с Джастином.
После их свадьбы Гонория желала, чтобы он открыл свою медицинскую практику где-нибудь в другом городе. Она хотела покинуть Шэдоубрук.
Но Тобиас знал, что никогда не сможет этого сделать. Он не сможет перестать работать с Джастином. Он слишком многим ему обязан.
«Если бы не Джастин, я бы никогда не стал доктором, — размышлял Тобиас. — Он оплачивал мое обучение медицине, потому что собирался работать вместе со мной. Он купил мне этот чудесный дом по соседству со своим, потому что хотел, чтобы я всегда был рядом с ним. Он желал, чтобы я стал его партнером и лучшим его другом.
Как я смогу сказать ему, что больше не хочу с ним работать? Я не имею права отплатить за его доброту такой черной неблагодарностью».
Но все равно Тобиасу было тягостно вести записи о том, над чем они работали вместе с Джастином. Особенно тяжело было писать о причинах, которые подвигли Джастина на эту работу.
«Думай только о том благе, которое мы сотворим, если преуспеем», — твердил себе Тобиас.
Он макнул перо в чернильницу, и снова кончик пера зашуршал по странице.
«Будет лучше, — подумал Тобиас, — если Гонория когда-нибудь узнает правду. Я не хочу, чтоб нас были секреты друг от друга. Пусть она узнает, что мы с Джастином пытаемся сотворить. Я почти уверен, что бумаги, которые Джастин просил меня перевести, содержат ключ к секрету вечной жизни…»
Порыв холодного ветра ворвался в комнату. Тобиас задрожал. Заметалось пламя свечи. Древние бумаги, привезенные Джастином из пустыни, шевелились и зашуршали.
«Странно, — подумал Тобиас. — В этой подземной лаборатории никогда не было сквозняков. Джастин построил ее специально для их совместной работы. Для работы над тайной вечной жизни. Тайный ход соединял дом Джастина с лабораторией и затем вел к дому Тобиаса и выходил в его спальню. Его слуги не подозревали о существовании этого туннеля. Правда, у Тобиаса их было не так много. Он был слишком беден. Если бы не Джастин, Тобиасу было бы не по карману жить в таком дорогом городе, как Шэдоубрук.
«Джастин рассердится, когда узнает, что я сказал Гонории о тайном ходе и подземной лаборатории, — подумал Тобиас. — Но мы ведь собираемся пожениться. Скоро мы станем мужем и женой. Я не могу иметь от нее секреты».
— Тобиас! — послышался голос.
Тобиас поднял голову и увидел входившую в лабораторию Гонорию. Она бросилась к нему и упала в его объятия.
— Ты дрожишь! — воскликнул Тобиас. — Что с тобой?
— О, Тобиас! — произнесла она, пряча лицо у него на груди. — Как тебе хватает смелости проходить этим коридором каждый день? Он темный и ужасный. И я слышала, как вокруг меня бегают крысы.
— Это всего лишь твоя фантазия, Гонория, — сказал Тобиас, успокаивая ее. — Я знаю, что туннель нуждается в уборке, но, кроме меня, это никто не сделает, а у меня сейчас более важная работа. В нем не так уж плохо, если привыкнуть.
— Я никогда не смогу привыкнуть, — выкрикнула Гонория.
Она подняла голову и посмотрела ему в лицо:
— Никогда. О, Тобиас, обещай мне, что после нашей свадьбы ты больше не будешь этим заниматься. Обещай, что мы уедем отсюда.
Сердце Тобиаса сжималось, пока он смотрел на свою невесту. Она была так прекрасна. «Как я могу ей и чем-то отказать?» — думал он.
