Письмо Лешка написала большое-пребольшое, затратив на него не меньше часа. Встав из-за стола, она прижалась носом к оконному стеклу, чтобы понаблюдать за краешком дороги от метро. Куда же, интересно, могли подеваться Катька с Ромкой?
Но тут Дик, прежде нее заслышав шаги, с лаем кинулся в прихожую, и она облегченно вздохнула: ну наконец-то, явились!
Привычно оттолкнув от себя коленкой пса, в квартиру ввалился Ромка. Он притащил что-то громоздкое, обернутое в бумагу, и пронес эту вещь в свою комнату. Потом вышел обратно, сбегал на кухню, заглянул в спальню родителей, после чего оба воскликнули:
– А где Катька?!
– А разве она не с тобой? – удивилась Лешка.
Ромка замотал головой:
– Нет. Я ушел, мне надо было, а она оставалась.
Сестра только развела руками.
– Я пришла от Светки, а ее нет. – Лешка быстро позвонила Катьке на сотовый телефон. И почему она раньше этого не сделала? Но звонок раздался с кресла. Уходя, Катька оставила мобильник дома. – Где же она может быть?!
– Странно, – почесал нос Ромка. – Надеюсь, ее никто не украл. Хотя твой Дик бы этому помешал.
– Это уж точно, Дик не дал бы ее похитить, – задумчиво произнесла Лешка. – Да и кому это нужно?
Брат беспечно махнул рукой:
– Вот именно, кому она нужна, твоя Катька! Жди, сейчас придет.
Он прошел на кухню, приподнял крышку стоящей на плите кастрюли, недовольно сморщил нос, достал из шкафа большую кружку с попугаем, налил чаю и принялся за сооружение своего любимого бутерброда из целого батона. Разрезав батон вдоль, Ромка положил на одну половину сыр, колбасу и ветчину, все это обильно полил майонезом, кетчупом и горчицей и прикрыл другой. Откусив кусок от своего огромного сооружения и отпив чаю, он только потом заметил валяющийся на полу листок бумаги. На листке крупными буквами было написано:
«Я в галерею и сразу назад. Катя».
– Лешк, ты это видела? – крикнул Ромка, протягивая сестре бумажку.
– Не-а. – Лешка прочитала написанное. – Странно. Как она сама туда доберется? И почему меня не подождала?
– Наверное, потому, почему и я. Завтра праздник, многие магазины будут закрыты, и галерея, вероятно, тоже, а ей, значит, там что-то понадобилось. Она у нас шустрая, не переживай, не заблудится. Лешк, а ты-то ела? Хочешь кусочек? – великодушно предложил он, протягивая сестре свой необъятный «чизбургер».
Лешка покачала головой:
– Нет, я дождусь Катьку. И чего она там забыла? Вечер скоро. А что это ты принес? – вспомнила она о непонятном предмете, с которым ее брат явился домой.
– Что надо, не трогай! Потом покажу! – крикнул Ромка.
Но Лешка, не слушая его, развернула бумагу и обнаружила под ней чистый холст на подрамнике. Удивлению ее не было предела:
– Ты это что, картину вздумал писать?
– Ага, – с набитым ртом подтвердил брат.
– Но ты же не любишь живопись и собираешься быть детективом! – поразилась Лешка, но Ромка остался невозмутим:
– И что? Одно другому не мешает. У всех великих сыщиков было хобби. Шерлок Холмс на скрипке играл. А Ниро Вулф разводил орхидеи.
Однако Лешка никак не могла взять в толк новую затею брата.
– Но раньше ты собирался стать писателем!
– То совсем другое дело. Писательство – не хобби, а профессия. Оно отнимает слишком много времени, ему надо посвящать себя целиком. А картину сотворить – раз плюнуть. Что я, квадрат не нарисую? Или вот этот, как его, супрематизм?!
Отложив свой «чизбургер», Ромка достал из сумки лист бумаги с картиной, скопированной из журнала Дарьи Кирилловны.
– Всего и делов-то, – хмыкнул он, – подумаешь, несколько линий и прямоугольников. Я холст купил и краски, не масляные, правда, а акриловые, с ними проще, их можно водой разводить. И размерчик холста тот, что надо, международный, плакатный, девяносто на шестьдесят, то есть мою работу можно будет сразу на каком-нибудь крутом аукционе выставить.
– Какой же ты наивняк! Думаешь, это так просто? Почему тогда другие этого не делают? Квадраты и линии не рисуют?
– Сама такая, – парировал Ромка и сморщил нос. – Может, никто не догадывается? Но, конечно, способности надо иметь. И выдумку. Я же не стану никого копировать. Если у вашего Матисса красные рыбы в воде плавают, то у меня, может, желтые попугаи по комнате летать будут. Я ведь запросто могу своего Попку с натуры зарисовать. Но лучше, конечно, абстракцию написать. Это уж совсем нечего делать.
С этими словами он поставил на стул, как на мольберт, холст и принялся искать карандаши.
Лешка не стала с ним спорить. Пусть себе рисует, если ему так хочется, вреда не будет. Услышав знакомую мелодию, она прошла на кухню и сделала погромче радио. Но ее любимая песня тут же сменилась новостями. Лешка решила их переждать, прислушалась к словам диктора, а затем повернула ручку на полную громкость и закричала во весь голос:
– Рома, ты только послушай! В галерее пожар! В той самой! Там, куда наша Катька поехала!
Ромка, бросив свое занятие, прибежал на кухню и взглянул на часы:
– Может, она уже оттуда ушла?
– А если нет? Мы же не знаем, когда он начался. Что делать, а? Мы ведь за нее отвечаем! А мама с папой уже скоро придут, и Александра Юрьевна тоже. Что мы им скажем? – Лешка, вне себя от волнения, заметалась по комнате.
Ромка швырнул Дику недоеденный «чизбургер».
– Чего зря рассуждать? Бежим скорее!
Лешка судорожно схватила сумку, поискала ключи. Мигом одевшись, брат с сестрой вылетели из дома.
– И чего ее туда понесло? – всю дорогу вопрошал Ромка, но Лешка ему не отвечала и лишь мысленно подгоняла поезд метро.
Брат с сестрой прибежали к галерее, когда пожар уже потушили. Ни дыма, ни огня видно не было, только чувствовался сильный запах гари. Возле дома осталась одна пожарная машина, и хозяин галереи взволнованно обсуждал что-то с мужчиной в униформе.
– А где Катька? – подбежав к галеристу, спросила Лешка. – Вы не видели нашу Катьку?
Павел Петрович с недоумением перевел на девочку усталые воспаленные глаза, и в них вспыхнул проблеск узнавания:
– А, вы у меня, кажется, с Ариной были?
Лешка закивала:
– Да, да. Так где Катька-то? Куда она подевалась?
Богачев отрицательно качнул головой:
– Откуда мне знать, где ваша Катька? Тут видишь, какая история приключилась. Отошел на минутку, чего никогда не делаю, вернулся – все полыхает. Не узнаешь, откуда беды ждать.
– И большой убыток? – сочувственно спросил стоящий рядом с ними любопытствующий старичок.
– А вы как думали? – тяжело вздохнув, Павел Петрович скрылся в черном зеве своей погибшей галереи.
– Спасибо охраннику, и пожарников вызвал, и сам, прежде чем они приехали, огнетушитель схватил, поэтому огонь на другие помещения распространиться не успел. Но в зале вряд ли что уцелело, – проинформировала зевак женщина в халате и тапочках, живущая, по всей видимости, в этом доме.
Лешка последовала за Павлом Петровичем, заглянула в зал, вернулась назад. Плечи ее тряслись, а голос срывался:
– Там никого нет. Так где ж Катька-то?
Ромка старался сохранять спокойствие:
– А что, если она уже дома и мы только напрасно сюда прискакали? Подожди, я сейчас.
Он позвонил на свой домашний телефон, но на звонок никто не откликнулся. Значит, родители до сих пор водят по Москве Катькину маму и ведать не ведают ни о каких пожарах.
Теперь и Ромка всерьез испугался за девчонку. Влетев в пахнущее дымом, с почерневшими от огня стенами и потолком помещение галереи, он заметался и в отчаянии закричал:
– Катька! Ты где?! Ну пожалуйста, отзовись, я очень тебя прошу!
– Здесь я, – в самом углу зала за неприметной, покрытой копотью дверью вдруг раздался слабый знакомый голос.
В мгновение ока Ромка оказался у маленькой двери.
– Катька, ты здесь? Ты не сгорела? Открывай же скорей.
Дверь медленно открылась, и из-за нее вышла, вернее сказать, выползла мокрая, грязная до неузнаваемости Катька. Мало того, что тушь с ее ресниц была размазана по всему лицу, оно у нее было еще и разноцветным, как и руки, и шея, и одежда. Ну прямо ожившая картина Казимира Малевича. Катька щурилась и моргала глазами:
– Что, пожар уже потушили?
– Ну да, уже. А как ты здесь оказалась? Почему не выскочила? – и, не дожидаясь ответа, Ромка радостно заорал: – Лешка, иди сюда, Катька нашлась! – А потом продолжил допрос: – Говори, что тебя сюда понесло?
– Я не успела выскочить, – вдруг всхлипнула Катька. – И еще мне хотелось спасти картины. А с ними мне сюда было ближе бежать, к тому же у выхода просто жутко полыхало.
– Какие еще картины? – не понял Ромка.
На крик брата примчалась Лешка, прижала к себе живую и невредимую подругу и тут же от нее отстранилась, чтобы не испачкаться:
– Откуда ты такая вылезла? И зачем вообще сюда поехала?
После долгих расспросов выяснилось, что Катька решила преподнести Дарье Кирилловне на день рождения картину воронежского художника с тем самым Каменным мостом, о котором они вели речь. Чтобы, глядя на этот подарок, Дарья Кирилловна вспоминала свое далекое детство.
