«Значит, его шляпа не была помечена инициалами, — сообразила я. — В таком случае у Франта была не чужая, а своя собственная шляпа. И, следовательно, простой вывод — Франт шляпы не подменял. Разве что после подмены пометил ее собственными инициалами».
— Вы точно уверены, что не пометили шляпу своими инициалами?
— Совершенно точно.
— А можно узнать, как вас зовут?
Виолончелист схватил бумажную салфетку и, вынув авторучку, вывел крупными печатными буквами: ВАЛЕРИЙ КОЛЕНКА.
— Вот моя визитка, — пошутил он, — можешь оставить ее себе. Фамилия звучит немного смешно, но ничего не поделаешь. Мы не сами выбираем себе фамилии, а со временем привыкаем к ним.
«Валерий Коленка, — повторила я про себя. — Ей-Богу, это же ВК! Значит, все-таки то была его шляпа!» И с этого момента недоверие отступило, и виолончелист вновь обрел прежни облик добродушного дядюшки.
— Значит, ваши инициалы ВК?
— Да, они тебе не нравятся?
— Нет, нет… только мне кажется, я уже где-то видела… — Тут я опять прикусила язык, вспомнив, что детектив доложен до конца притворяться, будто ничего не знает.
Наступило неловкое молчание. К счастью, виолончелист продолжил:
— Да разве у меня одного такие инициалы? Если не ошибаюсь, больше всего фамилий в Польше начинаются на «к» и на «п».
— Это правда, — подхватила я с облегчением. — Как-то раз я заметила это, листая телефонную книгу.
— Вот видишь! — Собравшись уходить, он встал и, примирительно улыбнувшись, застегнул старый шерстяной жилет.
— Извините, — задержала я его, — у меня еще одна просьба. Не могли бы вы показать мне шляпу, оставшуюся в кафе?
— Ну, конечно же. Сейчас попросим официантку. — Он подошел к буфетной стойке и через минуту вернулся с поплиновой шляпой. — Пожалуйста. Интересно, что тебе еще хочется узнать?
Взяв шляпу дрожащими руками, я поворачивала ее в ладонях, словно цилиндр иллюзиониста, в ожидании, что из нее вдруг выскочит кролик либо выпорхнет голубь. Но ничего не случилось. Тогда, повернув шляпу тульей вниз, я заглянула внутрь, и тут у меня потемнело в глазах. На отвороте отчетливо различались инициалы ВК, выведенные черной тушью.
— Да ведь это ваша шляпа! — вскричала я. — Здесь черным по белому выписаны ваши инициалы.
Виолончелист вырвал у меня шляпу.
— Я же говорил тебе, что не ставил на шляпе свои инициалы!
— Тогда кто их поставил, если шляпа все это время находилась в кафе?
Пан Коленка заглянул внутрь шляпы.
— Вот так номер, — засмеялся он. Однако смех звучал ненатурально и слишком громко. — Неслыханно! Точно такие же инициалы! Но это не моя шляпа, нет газетной прокладки. — Он отогнул пальцами кожаный отворот. — И нет… — Он запнулся, словно опасаясь сказать что-то лишнее.
— Чего еще там нет? — поторопила я его.
— Ну, вообще… я уже говорил тебе, что это не моя шляпа, — смущенно улыбаясь произнес он, отнес шляпу к служебному столику и отдал ее официантке со словами: — Я еще зайду сегодня вечером. Если кто-то объявится, прошу поблагодарить его от моего имени.
— Простите, — вмешалась я, обращаясь вслед за ним к официантке, — вы точно уверены, что до сих пор никто не возвращал назад шляпы?
— Никто, — хихикнула она. — Видно, та шляпа пришлась кому-то по вкусу.
— Ты слишком любопытна, моя дорогая, — произнес пан Коленка, холодно взглянув на меня. — Очень прошу тебя, перестань заниматься совсем этой шляпой, иначе все запутаешь.
— Слишком любопытна? О-о! — взорвалась я. — Не хочу вас огорчать, но никто, пожалуй, не явится за этой шляпой.
Название птицы из шести букв
«Если эта шляпа не принадлежит виолончелисту, а та, другая, является собственностью Франта, то кто же тогда владелец этой шляпы? Они обе как близнецы, обе помечены одинаковыми инициалами, но что-то здесь не так. И вообще, от всего этого можно свихнуться. Да, нелегко быть детективом и разгадывать эти непостижимые головоломки».
Я страшно злилась, но тем не менее происходящее забавляло меня. Вы только представьте: мама играет в бридж, папа, наверно, вздремнул над газетой, Яцек зевает широко, как гиппопотам, потому что Яцек без папы ничего придумать не может. А я стою на Соловьиной, высматривая, куда шагает мой виолончелист, который, возможно, вовсе и не виолончелист. Разве не забавно?
Тем временем пан Коленка как ни в чем не бывало шествует по Соловьиной в сторону улицы Полевая. Издалека видны его белая пилотка под черным куполом зонта и мелькающие в пелене дождя светлые подошвы кед. А я наблюдаю за ним, укрывшись за деревом. Потом трогаюсь вслед за виолончелистом, а он и не догадывается, что за ним следят. И это тоже очень смешно. Смешно и интересно.
Все здесь вызывает интерес. Например, пан Валерий Коленка — внешне совершенно обычный, небрежно одетый человек, полный, питающий слабость к шляпам, якобы виолончелист, притом лысый и с животиком, но загадочный и возбуждающий любопытство. Ведь он владелец шляпы, которая завтра будет стоить сто тысяч и даже больше. Может, миллион. Итак, миллионер…
На углу Соловьиной и Полевой пан Коленка задержался, будто не мог решиться, в какую сторону повернуть. Повернул направо и ускорил шаг. Потом, подвернув до колен брюки, осторожно ступал между лужами. Неожиданно он свернул влево, в боковую улочку, поросшую старыми тополями, и на мгновение пропал из виду, утонув в зелени. Но тут же его зонт, словно черный гриб, вынырнувший из глубины изумрудной бездны, вновь появился между деревьями.
Добежав до угла, я убедилась, что это улица Пасечная. Правда, вокруг не было видно ни одной пасеки. Я всмотрелась в глубь тополевой аллеи. Черный зонт был уже далеко и внезапно исчез, словно растворился в туманной дали.
Я припустилась за ним со всех ног и там, где он исчез, увидела высокую кирпичную стену, густо обвитую плющом и диким виноградом. Во многих местах этой старой выщербленной стены виднелись широкие бреши, сквозь которые нетрудно было пробраться по другую сторону. Теперь я была уверена, что пан Коленка исчез в одном из этих проломов. Но в каком именно? Я выбрала ближайший, к которому вела едва заметная, скрытая под лопухами и крапивой тропинка. Оглянувшись по сторонам, я прошла тропинкой через пролом.
Зв стеной простирались настоящие джунгли. Было сумрачно, туманно, и от моего приподнятого настроения не осталось и следа. Сейчас я чувствовала себя так, словно за каждым деревом караулил виолончелист, и даже не один: меня подстерегала целая сотня виолончелистов, которые, впрочем, и не виолончелисты вовсе, а некие подозрительные типы…
К счастью, джунгли вскоре окончились, и, облегченно вздохнув, я вступила на небольшую поляну. В тот же миг за моей спиной раздался строгий голос:
— Что ты здесь ищешь?
В тени низко склоненных ветвей дерева я увидела какого-то мужчину, сидевшего в двухколесной инвалидной коляске. В сумраке можно было различить лишь его темно-синий плащ и такую же шапочку. В панике я хотела бежать, но страх приковал меня к земле.
— Это частное владение. Сюда вход запрещен. Слышишь? — прозвучал как из-под земли тот же самый низкий голос.
— Слышу, — прошептала я, — но не очень хорошо вижу, кто говорит.
Незнакомец нажал на рычаг, и коляска выкатилась из-под зеленого навеса. Все это выглядело настолько странно и необычно, что, казалось, происходит в каком-то приключенческом фильме. Иначе откуда вдруг взялась в этих джунглях инвалидная коляска? И кто этот странный человек? Он неподвижно восседал в коляске с накинутым на ноги клетчатым пледом. С виду это был настоящий страдалец: бледное лицо, худое и костлявое, запавшие щеки, нависшие брови, под которыми прятались глубоко посаженные проницательные глаза. Страх во мне внезапно уступил место жалости.
— Простите, — извинилась я. — Я думала, эта тропинка…
— Думала? — резко оборвал он меня. — Перебиралась через стену, а не думала.
Он не давал мне говорить, но я наперекор ему продолжала:
— Мне казалось, что этой дорогой прошел человек с зонтом.
— Мало что кому кажется, — одернул меня калека. — Интересно, что ты ищешь?
— Допустим, грибы, — ответила я. Его настырность выводила меня из себя.
— Здесь нет грибов.
— Допустим, малину или бруснику.
— Тут нет ни малины, ни брусники.
— Допустим, птиц, — упрямо настаивала я.
— Вот-вот, — усмехнулся он с издевкой. — Именно птиц. Прихватил я тут одного такого, стрелял дроздов из пневматического ружья.
Я фыркнула.
— Допустим, что я орнитолог и хочу сделать снимок гнезда ремезов.
— Это совсем другое дело. — Взгляд его стал более снисходительным. — Но все равно не советую тебе слоняться по этому саду. Птиц вполне достаточно и в лесу.
— Извините. — Я сделала книксен. — Не видели ли вы того лысого человека с зонтом?
