— Может, кончился бензин? — предположила Белинда.
— Маловероятно, — возразила Холли. — Вряд ли мистер Рудж отправился бы в аббатство с пустыми баками.
Трейси нахмурилась, сопоставляя факты.
— Значит, кто-то угнал машину, чтобы потом напасть на мистера Руджа?
— Точно! — подтвердила Холли. — Если тебе нужны другие доказательства — вспомни про перерезанную трубку подачи горючего в генератор.
— Что ты думаешь об этом? — спросила Белинда.
— Это тоже составная часть плана, — сказала Холли. — Так что это были не просто вандалы. Они перерезали трубку, чтобы погас свет. Таким образом они могли напасть на мистера Руджа в темноте. Чтобы никто их не видел.
— Логично.
Трейси почти согласилась с аргументами подруги, но вот у Белинды появился новый вопрос.
— Интересно, кому понадобилось нападать на мистера Руджа? И с какой целью? — спросила она. Вопрос был трудный, и ответа на него у Холли не нашлось.
— Это одна из главных загадок, — тихо пробормотала Холли.
Белинда ткнула пальцем в самое слабое место во всем деле.
— В детективных повестях это называется мотив, — продолжала она. — Насколько я понимаю, если отбросить грабеж, других мотивов не остается.
— Нет, не так — не остается известных нам мотивов, — поправила ее Холли. — Однако делом только начинается. Согласны?
— Возможно, — ответила Трейси.
— Не исключено, — согласилась Белинда.
— Значит, мы пришли к единому выводу, — усмехнулась Холли. — Итак, мы стоим перед новой загадкой.
Белинда протянула свою тарелку.
— Единственная загадка, которая меня интересует в настоящий момент, — сказала она, — чем бы мне еще подкрепиться?
— Сегодня я должна сделать два очень важных объявления, друзья мои.
Мисс Хосуэлл, директриса школы «Винифред Боуэн-Дэвис», обращалась к собранию учащихся и персонала. Вид у нее был огорченный.
— Во-первых, я с прискорбием должна сообщить вам о том, что член нашего коллектива, школьный сторож мистер Рудж подвергся в субботу вечером нападению неизвестных лиц и получил тяжелую травму. К счастью, его жизнь сейчас вне опасности. Однако это значит, что он долго не появится на работе. А потому наш новый член попечительского совета, лорд Баллард, предложил на время болезни Руджа кандидатуру другого работника. Я надеюсь, что вы все окажете этому человеку посильную поддержку. Все меня поняли?
Зал нестройно загудел.
— Замечательно. Теперь я перехожу к более приятным новостям, — продолжала мисс Хосуэлл.
Однако по ее лицу трудно было предположить, что последующие новости окажутся приятней предыдущих.
— Как вы знаете, в этом году школе «Винифред Боуэн-Дэвис» исполняется сто лет. Попечительский совет решил устроить в честь этой даты грандиозный юбилейный праздник с живыми картинами. Разумеется, это потребует от всех нас немалых усилий. Но я уверена, что могу на вас положиться, и что вы сделаете все необходимое. К счастью, — тут в ее голосе прозвучала нотка сарказма, — член нашего попечительского комитета — миссис Хейес — взяла на себя подготовку живых картин. Не сомневаюсь, что вы в скором времени услышите об этом от нее самой.
Несколько сотен пар глаз устремились на Белинду, и та порозовела и съежилась, стараясь стать незаметней.
— Собрание закончено. Все свободны! — сказала директриса и стремительной походкой удалилась со сцены, оставив за спиной оживленный гул.
— И как я только это вынесла! — сокрушалась Белинда. — Полный зал народу — и все таращатся на меня.
Белинда пыталась снять стресс, уплетая в кафе тройную порцию Карибского мороженого с орехами.
— А как же тот случай с хоккеем на траве, когда мисс Уилкинс велела тебе стоять на воротах, и ты за всю игру ни разу не дотронулась до мяча? — напомнила Трейси.
— Только десять раз вынимала его из сетки? — добавила Холли.
— Теперь все гораздо хуже, — вздохнула Белинда. — И это только начало. Она все время будет торчать в школе, изображая из себя Стивена Спилберга.
— Я-то думала, что Стивен Спилберг ставит фильмы, а не живые картины, — язвительно заметила Холли.
— Ты ведь понимаешь, что я имела в виду.
— Кстати, что такое живые картины? — поинтересовалась Трейси.
— Все будут петь, танцевать, изображая сцены из истории Виллоу-Дейла за несколько сотен лет, — с усмешкой объяснила Холли.
— Получится сплошной мрак и кошмар, — простонала Белинда. — И все шишки, как всегда, повалятся на меня. — Она оттолкнула от себя пустую тарелку. — Ничего бы не произошло, если бы не этот противный тип — лорд Баллард.
Трейси удивленно вскинула брови.
— Он-то тут при чем? — поинтересовалась она.
— Ах да, вы ведь ничего не знаете! — воскликнула Белинда. — Вечером в субботу вы вышли из машины возле дома Трейси, а я все выслушала одна.
Белинда объяснила, что мисс Хосуэлл намеревалась отпраздновать столетие школы достаточно скромно — просто устроить день открытых дверей для выпускников и всех желающих. Однако остальные члены попечительского комитета с подачи лорда Балларда настояли на том, что праздник должен быть грандиозным и пышным.
— Разумеется, моя маман во все поддержала его светлость. Сейчас она прыгает от радости выше луны, потому что ей доверили ставить живые картины. Как будто выиграла в лотерею миллион.
— Нет худа без добра, — сказала Трейси. — Зато в ближайшие недели она будет занята и на время перестанет возмущаться беспорядком в твоей спальне.
— Возможно, — ответила Белинда. Она схватила свою сумку и встала. — Пожалуй, я пойду.
Трейси направилась к двери, а Холли не пошевелилась.
— Эй! — окликнула ее Трейси. — Ты с нами или нет?
— Извините! — ответила Холли. — Мне только что пришла в голову грандиозная идея. Специальный юбилейный журнал — и я в нем главный редактор. Как вы на это смотрите?
— По-моему, ты сошла с ума, — ответила Белинда. — И так будет хлопот полон рот, а ты ищешь новых на свою голову.
— Зато я получу прекрасную возможность показать всем, на что я способна, — сказала Холли.
Холли мечтала стать журналисткой. После переезда в Виллоу-Дейл она регулярно писала заметки в школьный журнал под названием «Винформация», однако на пути ее честолюбивых планов стояло то обстоятельство, что редактором там была Стеффи Смит и уходить с этого поста она не собиралась.
— Все это означает, что я могу лишь начать издание собственного журнала, — говорила подругам Холли, когда они шли по улице к автобусной остановке. — Без Стеффи.
— Осторожно! — вдруг воскликнула Трейси.
Холли резко остановилась.
— В чем дело?
Трейси показала под ноги. На плитках тротуара кто-то нарисовал цветными мелками изображение Моны Лизы.
— Ты едва не растоптала своими ножищами ее знаменитую улыбку, — усмехнулась Трейси.
Три девочки уставились на картину. Сделана она была поразительно точно и совсем не походила на обычные рисунки, которые иногда встречались на городских тротуарах. Рядом с картиной стояла жестянка, в которой блестело несколько монет[1]. Однако самого художника нигде не было.
— Интересно, кто это нарисовал? — спросила Белинда.
Они огляделись по сторонам. К ним направлялся пожилой мужчина. Он нес пластиковый стаканчик, расплескивая кофе.
— Вам что, места мало? — крикнул он еще издалека. — Вы чуть не испортили мою картину!
— Ой! — тихонько воскликнула Холли. — Не может быть! Неужели это он?
Художник подошел к ним почти вплотную, но внезапно замер и печально покачал головой.
— Я так и знал, что рано или поздно встречу вас опять, — сказал он. — Вы пришли, чтобы снова упрятать меня за решетку?
Члены Детективного клуба замерли, не веря свои глазам. Девочки таращились на Джеймса Хопкирка. Он постарел и выглядел более взъерошенным, чем в их последнюю встречу. Но тогда он находился на скамье подсудимых и ждал решения суда, именем Ее Величества определившего ему срок заключения в тюрьме. И отправили его туда именно они!
— Звонить в полицию нет необходимости, — сказал Хопкирк. — Я вижу по вашим лицам, что вы подумали именно об этом. — Он отхлебнул кофе.
Холли не стала этого отрицать. Встреча среди бела дня на улице с человеком, про которого ты думаешь, что он сидит в тюрьме, стала для нее неприятной неожиданностью. Тем более что он когда-то пытался столкнуть ее в Корриеву Бездну, самое жуткое место среди вересковых пустошей.
— Что вы тут делаете? — спросила она. — Почему вы здесь?
— Мне скостили срок за хорошее поведение, — ухмыльнулся Хопкирк. — Кроме того, я во всем тогда признался, помните? И дал показания на остальных своих подельников. За это я получил более короткий срок. Разумеется, моим бывшим дружкам это не понравилось. Поверьте, мне меньше всего хотелось бы сейчас с ними увидеться.
