Старик захрипел, и ребята поспешили положить ему под язык еще одну таблетку валидола. Больной стал сосать ее, причавкивая. На секунду он открыл глаза, поглядел на ребят, напрягся, чтобы что-то сказать — и произнес длинную фразу, которую друзья не поняли. Но они поняли, что произнес он ее явно по-китайски!
— М-да… — процедил Миша. — Насчет того, что он был на Дальнем Востоке совсем недолго — это он нам приврал… Только интересно, почему он скрывает, сколько он был там на самом деле?
— Тут много интересного… — проговорил Сережа. — Но прежде всего надо найти его документы. «Скорая» вот-вот приедет. Я думаю, они в какой-нибудь из этих коробочек…
Он открыл одну из шкатулок.
— Да, так оно и есть! — радостно сообщил Сережа друзьям. — Вот и паспорт… Ага, Митрофанов Василий Евсеевич. Вот как, значит, его зовут!
Он машинально открыл следующую шкатулку.
— 0-г!.. — Сережа поперхнулся, не договорив «ого!», и в результате получился какой-то нечленораздельный звук.
Ребята поспешили посмотреть, что так потрясло их товарища. И сами обмерли.
В шкатулке лежали драгоценные украшения и золотые монеты.
— Дедок-то наш, выходит, не прост… — вымолвил Миша.
— Еще как не прост! — согласился Петя. — эти золотые монеты старой чеканки, и…
С кровати, на которой лежал больной, донесся слабый возглас. Ребята резко обернулись.
Старик смотрел на них вполне разумным взглядом, но ребятам показалось, что он их не узнает и принимает за каких-то людей из своего прошлого.
— По золотому… — проговорил старик. — По золотому каждому, кто заметит человека с часами…
И обессиленно рухнул головой на подушки.
— Да, насчет часов… — сказал Петя. Он подо шел к старику, осторожно засунул руку в карман его пиджака и извлек часы. — Красивые, но ничего такого необычного, — заметил он и откинул крышку часов. — А вот это уже занятно! Смотрите!
Друзья подошли к нему.
— Видите надпись с внутренней стороны крышки? Это по-английски! Тут написано: «За воинскую доблесть при отвоевании…» это, наверно, надо переводить как «при взятии» или «при освобождении»… «Сингапура», — он растерянно поглядел на друзей. — Выходит, наш Василий Евсеевич отвоевывал Сингапур?
У ребят не нашлось, что ответить. Тут с улицы послышалась сирена «Скорой помощи».
— Это, наверно, к нам, — сказала Оса.
Сережа поспешно захлопнул шкатулку с драгоценностями и, подумав секунду, открыл нижний ящик серванта и сунул ее туда.
— От греха подальше, — объяснил он.
А Петя поспешно опустил часы в свой карман — машинальным жестом, как обычно поступают, когда надо что-нибудь побыстрее убрать от посторонних глаз.
Через три минуты в дверь позвонили.
— Здесь больной? — спросил совсем молодой врач, когда ребята впустили его в квартиру.
— Да, вон в той комнате, — показал Сережа. — Мы нашли его документы, — добавил он.
— Это хорошо, — рассеянно бросил врач, проходя к больному. — Та-ак… — протянул он, присаживаясь возле пациента.
— Что-нибудь серьезное? — спросила Оса, когда доктор оттянул веки старика, прощупал пульс, послушал сердце — все с профессиональной ловкостью.
— Похоже на инфаркт, — ответил врач. — Будем надеяться, что не обширный… Сейчас снимем кардиограмму — и прямиком в больницу. Наверно, в реанимацию… Давай! — кивнул он санитару, и тот открыл маленький чемоданчик, в котором находился аппарат для снятия кардиограмм.
— Надо его раздеть, — сказал врач, освобождая больного от пиджака и принимаясь расстегивать его рубашку. — Вот это да! — ахнул он, когда старик был обнажен по пояс. — Сколько перевидал на «Скорой», а такого не видел!
Весь торс старика покрывала причудливая татуировка: драконы, стебли бамбука, переплетающиеся в узор иероглифы. Все это было изображено весьма искусно, со множеством завитков и прихотливых линий, и не одним цветом, как обычно, а несколькими.
Врач оглядел комнату.
— Он что, долго пробыл в Китае?
— Мы не знаем… — развели руками ребята.
— Ну ладно, — мотнул головой доктор. — Сейчас не до того.
Он подключил датчики, велел санитару следить за записью, а сам пошел обзванивать больницы: Узнать, где есть свободные места в реанимации.
Вернувшись, он сообщил:
— Поедем в шестьдесят четвертую. Выбор не ахти, но и на том спасибо… — доктор внимательно изучил выползающую из аппарата ленту кардиограммы. — Да, так я и думал… Давай ему укол, живо!
После укола старик открыл глаза.
— Только не в больницу… — пробормотал он. — На своей постели, на чистых белых простынях. Не хочу так… Лучше было б в море или пулю в лоб, чтобы сразу все кончилось…
— Ничего, дедушка, не беспокойся, — врач потрепал его по руке. — Тебя немного подлечат вернешься, чтобы лет этак через десять-пятнадцать умереть на своих чистых белых простынях. Он похоже, хлебнул лиха на своем веку, — вполголоса добавил врач, обращаясь к ребятам.
— Да, похоже… — согласились друзья.
— А с ключами как быть? — спохватился доктор, когда все уже выходили. — Он ведь один здесь живет?
— Мы сами все запрем! — быстро проговорил Сережа. — А потом… Потом мы навестим Василия Евсеевича в больнице, когда его переведут из реанимации в обычную палату, и спросим, как быть: или ему ключи оставить, или в домоуправление передать, или родственникам каким-нибудь позвонить.
— На вашем месте я бы сразу передал ключи в домоуправление, — заметил врач.
— Что, дело так плохо? — озабоченно спросил Миша.
— Да, — хмуро кивнул врач. — Не удивлюсь, если у этой квартиры скоро будет новый хозяин. Это поверьте моему опыту.
— Мы можем передать ключи местному участковому! — предложил Петя, имея в виду Сашиного отца.
— Да, это было бы лучше всего, — согласился доктор.
Ребята проводили печальную маленькую процессию до машины, посмотрели, как загрузили носилки со стариком, как «Скорая помощь» с ревом выехала со двора, и остались стоять, ошеломленные количеством событий, обрушившихся на них за такое короткое время.
— Интересно, как там Саша? — первой нарушила молчание Оса. — Упустил он этого, в темных очках, или нет?
— Жду не дождусь, когда он вернется! — объявил Миша. — По справедливости, он тоже должен влипнуть во что-нибудь необычное — чтобы приключений досталось всем поровну.
Да, приключений хватило и на Сашину долю!
Он шел за человеком в темных очках, почти не скрываясь; Саша правильно сообразил, что чем больше он станет таиться, тем заметней будет, что он за кем-то следит. А так — идет мальчишка и идет, кому до него дело?
Незнакомец поднялся по Земляному валу к Таганской площади, перешел ее и направился к спуску в метро.
Саша с ужасом подумал, что у него нет с собой ни денег, ни проездных жетонов. Он сунул руку в карман и — о, чудо! — нащупал там плоский твердый прямоугольник и вспомнил, что вчера одалживал у Осы школьный проездной, который сегодня за всеми делами забыл вернуть. Сам Саша школьным проездным не пользовался — его школа находилась совсем близко от дома. Поэтому он одалживал проездной у кого-нибудь из друзей, если ему предстояла поездка на городском транспорте.
Воодушевленный Саша бодрым шагом направился в метро вслед за незнакомцем.
Мужчина в темных очках спустился на станцию «Таганская»-кольцевая и сел в поезд, идущий в направлении «Парка культуры». Войдя в метро он снял свои очки, и Саша окончательно убедился: да, это представитель одной из национальностей Индокитая. Точней сказать мог бы только специалист: для несведущего все эти народы на одно лицо. Впрочем, у незнакомца, которого преследовал Саша, черты лица были вполне индивидуальны и запомнить их не представляло труда. Такие скулы, как у него, могли бы быть и у европейца, имеющего дальние азиатские корни. Очень темные глаза того оттенка, который нечасто увидишь у желтой расы. И цвет кожи был скорее смуглым, чем желтым. Тонкая нижняя губа — и припухлая верхняя. Все вместе слагалось в своеобразное и запоминающееся лицо.
Все это Саша разглядел, краем глаза наблюдая за своим «объектом» и делая при этом вид, будто внимательно изучает расклеенные по стенам вагона рекламные листовки.
Незнакомец сошел на «Добрынинской» и перешел на «Серпуховскую». Саша последовал за ним — и в последний момент успел вскочить в вагон поезда, идущего в сторону «Алтуфьевской».
Мальчик отметил при этом, что мужчина держится уверенно: не изучает подолгу указателей в переходах и схем пересадок в вагонах, идет, не оглядываясь, как по хорошо знакомому маршруту. Видно, не первый день в Москве.
Приглядываясь к «объекту», Саша обратил внимание и на то, что вид у незнакомца грустный, озабоченный, не нервозный, а именно грустный, какой бывает у человека, переживающего неудачу. Что могло его так расстроить? Может быть, предложил мальчик, ему очень важно было встретиться с Леонидом Дасаевичем и о чем-то с ним говорить? Но тогда… Саша сделал глубокий вдох. Тогда не может ли быть, что кому-то позарез понадобилось предотвратить эту встречу? И этот кто-то поспешил убрать Леонида Дасаевича, прежде чем китаец — Саша мысленно уже окрестил незнакомца «китайцем» — узнает нечто? Нечто, важное для него и опасное для других? Леонид Дасаевич боялся какого-то «человека с часами»… Может быть, молодой китаец хотел продемонстрировать владельцу ресторана часы и сказать, что этого человека больше не надо бояться? Или хотел спросить у Леонида Дасаевича, те ли это самые часы? И кому они принадлежали?..
