— Мы попались! — выдохнул я.
Откуда-то спереди донеслось оглушительное: БУМ!
— Живей! — прошипел я. Схватил Кэла за рукав и потащил за собой по коридору.
— Если он нас застукает — нам крышка! — прошептал Кэл; глаза его от ужаса лезли из орбит.
Мы ввалились обратно на кухню.
Позади я услышал тяжелое дыхание. Скрежет металла по полу.
Металла?
Цепи?!
От визгливого лая я подскочил.
— Собаки! — заорал я.
Я круто развернулся — и в тот же момент два разъяренных пса влетели на кухню.
Цепи со скрежетом волочились за ними.
Они разразились бешеным лаем и угрожающе пригнули головы; их глаза полыхали красным огнем.
— Они сорвались! — только и крикнул я.
После чего они набросились.
Я пригнулся. Крутанулся на месте.
Очертя голову ринулся в кухонное окно и вылетел наружу… прочь… прочь отсюда, в холодную осеннюю ночь.
Судорожно пыхтя, я втягивал полной грудью свежий ночной воздух. Я пустился наутек на дрожащих, подгибающихся ногах. Из кухни доносились яростный лай и визг.
На полпути через двор, на полпути к зияющей пропасти, я повернулся.
И увидел торчащую из окна голову Кэла. И отчаянно машущую мне протянутую руку.
— Живей! — гаркнул я.
Но тут же понял, что здоровяк застрял. Окно было больно узкое…
— Помоги мне! — его отчаянный вопль тут же потонул в яростном рычании обезумевших псов.
— Брэндон, помоги!
Я шагнул было к дому — но тут же остановился.
А чем я могу помочь? Что я теперь могу сделать для Кэла?
Уноси ноги, Брэндон, нашептывал внутренний голос.
Тебе не спасти Кэла. Спасай себя.
— Брэндон, умоляю! — зарыдал Кэл. А потом испустил душераздирающий вопль.
Я судорожно сглотнул. Собаки разорвут его на куски, понял я.
И тут один из псов вывернулся из-за угла. Остервенело лая, он мчался ко мне быстрым галопом.
— О-о-ох, — от ужаса я смог только застонать. И резко отвернулся — так резко, что чуть не упал.
И бросился бежать.
Бежать… бежать… прямо к Воронову провалу.
Задыхаясь, с колотящимся сердцем, я достиг обрыва. Передо мной разверзлась огромная черная пропасть.
Я оглянулся.
Пес несся на всех парах, захлебываясь лаем, глаза полыхают, зубы оскалены, голову пригнул, готовясь к атаке.
Единственная надежда — перепрыгнуть через провал!
Я понимал, что счет идет на секунды.
Я мог видеть, что до противоположной стороны пропасти — не меньше десяти футов. А подо мною — крутой, очень крутой обрыв. И зазубренные черные камни.
Смогу ли я перепрыгнуть ее без разбега?
Попытка — не пытка.
Я оглянулся — и увидел, что пес присел. Он испустил угрожающий вой.
Я заставил себя двигаться вперед… Напряг колени…
Напряг икроножные мышцы…
И прыгнул.
— НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!!! — вырвался из моей глотки отчаянный вопль.
Я промахнулся.
Не хватило разбега.
Не хватило разбега…
Мои пальцы схватили воздух. Один лишь воздух.
А потом я стремительно полетел вниз… вниз… Вниз, навстречу своей погибели.
Удар был страшен. Тело взорвалось болью. Я закрыл глаза и попытался выдавить боль из себя.
Открыв глаза, я уставился в кромешный мрак.
— Где я? — пробормотал я, совершенно ошеломленный.
Я ничего не видел. Ни зги.
А потом осознал, что мои пальцы цепляются за край пропасти. Они глубоко зарылись в почву.
Я это сделал.
Да. Я перескочил на другую сторону.
— Кэл? — пробормотал я, все еще слишком ошеломленный, чтобы что-то соображать.
Удалось ли ему вырваться? Удалось ли перепрыгнуть через провал?
Я застонал, когда холодная почва начала осыпаться. Мои пальцы высвободились, и я заскользил вниз с обрыва.
С отчаянным воплем я снова вцепился в землю. Зарылся в нее пальцами. Подтянулся, суча ногами, кроссовки скребли по отвесной стене.
Когда я сумел-таки выбраться наверх, то просто рухнул на живот, раскинул руки, и лежал так, обнимая холодную землю.
Прошло немало времени, прежде чем я сумел восстановить дыхание.
Потом я заставил себя подняться. И на дрожащих ногах подошел к краю провала.
— Кэл? — крикнул я, сложив ладони рупором. — Кэл? Ты там?
Я его не видел. Не видел и собак. И дома не видел тоже.
Слишком темно, понял я.
Я хорошенько отряхнулся и огляделся по сторонам. Я уже немного пришел в себя.
Как мне добраться отсюда домой? Я вдруг вспомнил, что никогда не бывал по эту сторону провала.
Я повернулся и обнаружил, что смотрю на темный лес. Высокие черные деревья вздымались, тянулись в лиловое небо. Они выстроились передо мною сплошной стеной.
Насвистывая себе под нос, я быстро зашагал по извилистой тропинке между деревьями.
За лесом опять начнется жилой квартал, убеждал я себя. Еще не слишком поздно. И ряженые, наверное, еще гуляют.
Когда я вышел из леса, похолодало. Застегнув куртку до горла, я огляделся. Оказалось, я стою на узенькой улочке из маленьких, погруженных во тьму домов, плотными рядами выстроившихся по обе стороны тротуара.
Ни одной живой души. Ни одной машины на ходу.
Где же ряженые?
Я уже малость проголодался. Ничего, подумал я, шугану первого попавшегося мелкого и приватизирую его мешок.
Я вытащил из кармана резиновую маску и натянул на голову.
Остается лишь найти жертву, подумал я. Куда все запропастились?
Я шагал по тротуару, заглядывая сквозь заборы и живые изгороди в окутанные тьмой дворы. На первом же углу я остановился и, сощурившись, прочел табличку:
УЛИЦА ПЕРВАЯ.
— Это ж надо, — буркнул я.
В следующем квартале дома были еще меньше, и теснились друг к дружке еще ближе. В изжелта-бледном сиянии уличных фонарей моя тень протянулась через всю улицу. Больше свет нигде не горел.
По-прежнему — ни души. И нет машин.
Не лаяли собаки. Не ревели младенцы.
Все застыло в оцепенении.
Я засвистел громче и принялся намеренно шаркать подошвами по тротуару — чтобы не было этой всепоглощающей тишины.
— Стрёмный райончик, — пробормотал я. Следующая встреченная мною табличка гласила:
УЛИЦА ВТОРАЯ.
Я огляделся, пытаясь сообразить, куда же мне идти.
Я знал, что должен обогнуть провал и идти в обратную сторону.
Но в какую сторону?
В какую?
Вглядываясь в темноту, я больше не мог видеть высокую стену леса.
Ну что ж, посмотрим, куда ведет Улица Вторая, решил я. Буду идти по ней, пока кого-нибудь не встречу. А там и дорогу спрошу.
Кто-то же должен знать, как мне обойти провал и вернуться в свой район.
Но Улица Вторая была столь же тиха и безлюдна, как Первая.
Я попробовал мычать себе под нос песенку — чтобы окончательно не запаниковать.
Неудивительно, что на эту сторону провала никто и никогда не заглядывает, подумал я.
Здешние жители, должно быть, всегда ложатся спать не позже восьми!
А потом я кого-то увидел.
Внизу по улице, примерно в половине квартала. Он шагал по тротуару мне навстречу.
— Эй! — крикнул я. — Привет!
Ответа не последовало.
Я остановился и вглядывался в размытый свет фонарей. Мальчишка?
— Эй, я тут заплутал! — крикнул я. — Ты бы не мог мне помочь? — Я сделал несколько шагов к нему. Он продолжал идти неспешным шагом, держа руки по швам.
И когда он шагнул под свет фонаря, я сумел хорошенько его разглядеть.
И чуть не задохнулся от изумления.
На мальчишке была безобразная маска монстра. Точно такая же, как у меня.
Где он ее надыбал? Я думал, такая есть у меня одного.
Он подошел ко мне, глядя на меня сквозь прорези маски. Ростом он был с меня. Одет в выцветшую джинсовую куртку и мешковатые черные джинсы.
— Где такую маску достал? — спросил я.
Он пожал плечами:
— Не помню.
— Но она совсем как моя! — воскликнул я.
— Ага.
Он смотрел на меня, будто пытался узнать.
— Я… я заблудился, — пробормотал я. — Где я? Я не знаю этот район.
— А попал-то ты сюда как? — спросил он.
— Я, это… перепрыгнул через провал, — ответил я. И засмеялся — нервным смехом. — За мной погналась собака, прикинь? Ну, я и перепрыгнул.
— Ого. Вот это переделка, — сказал он тихо; под маской его голос звучал приглушенно.
— Да не то слово, — буркнул я.
— Слыхал про мальчика, который прыгнул через провал и промахнулся? Разбился о скалы, раз — и вдребезги.
— Тю, — ответил я, чувствуя озноб. — А я вот везунчик. Перескочил точнехонько на другую сторону.
— Угу. Везунчик, — ответил он, не сводя с меня глаз.
— У тебя нет конфет или еще чего-нибудь? — спросил я. — Помираю с голоду.
Он покачал головой.
— Я не ходил за конфетами. Я на вечеринку. Вон туда. — Он указал на вытянутый темный дом в стиле ранчо на углу улицы.
