есть какие-нибудь другие интересы, кроме гольфа?
– Нет, – заявил её тренер, – это ещё одна причина, по которой её уход с турнира остаётся такой загадкой. Если бы у Ким были какие-то цели или интересы, которые мешали её карьере в гольфе, я мог бы понять, почему она выбыла из матча. Но гольф – это вся её жизнь!
– А как насчёт романа или брака? – спросила Нэнси.
– У неё был постоянный парень примерно с того времени, когда она окончила колледж, – рассказывал Чаффи. – Молодой дизайнер ювелирных изделий по имени Бретт Халм.
Это имя оказалось знакомо Нэнси.
– О да. Он довольно хорошо известен.
– Его мастерская недалеко от Ривер-Хайтс, – вставил Нед.
– Верно, – подтвердил Чаффи. – Я ожидал, что они обручатся. Но потом Ким увлеклась карьерой, и, конечно, большую часть времени проводила в разъездах. Так что, я думаю, они отдалились друг от друга и потеряли связь.
Несмотря на свои опасения, Нэнси пообещала разобраться в тайне, которая крутится вокруг прерванной карьеры Ким в гольфе. Но она была полна решимости не делать этого каким-либо тайным или коварным способом.
Позже тем же вечером, когда она смотрела фильм с Недом, мысли Нэнси то и дело возвращались к Ким Вернон.
Ким упомянула, что близость её брата в Брэдли была причиной того, что она остановилась в Ривер-Хайтс. Но теперь Нэнси поймала себя на мысли, что задаётся вопросом, не могло ли присутствие Бретта Халма быть ещё более сильным поводом.
На следующий день Нэнси посетила церковную службу вместе с отцом. Позже, за аппетитным жареным мясом, которое Ханна Груин приготовила для воскресного ужина, Карсон Дрю упомянул, что планирует сегодня днём съездить в Нью-Йорк, чтобы повидаться с клиентом, который собирался лететь в Европу.
– О, папа, это здорово! – воскликнула Нэнси. – Я обещала навестить кое-кого в больнице сегодня днём. Могу я поехать с тобой?
– Конечно. На самом деле, я настаиваю на этом! – Её отец усмехнулся. – Будет приятно провести время в твоей компании, а не ехать всю дорогу в одиночку!
Сверкающая высотная больница на Ист-Сайде Манхэттена была переполнена воскресными посетителями. Тэд Фарр, оказавшийся дородным веснушчатым полицейским, работавшим в метро, лет двадцати пяти, встретил Нэнси в вестибюле больницы.
– Мисс Дрю, я действительно ценю, что вы взяли на себя все эти хлопоты, чтобы помочь моей матери, – сказал он.
Девушка улыбнулась.
– Как я могла отказаться после того, как вы нашли такой необычный способ пробудить мой интерес? Кстати, зовите меня Нэнси, пожалуйста.
– Спасибо. Надеюсь, ты будешь звать меня Тэд.
Когда они поднялись на лифте в палату интенсивной терапии на десятый этаж, где находилась пациентка, миссис Фарр, Нэнси спросила, улучшилась ли её способность общаться.
– Боюсь, пока нет. Насколько я могу судить, она вообще не добилась никакого прогресса. Но я уверен, она немного оживится, когда увидит тебя.
Мэгги Фарр оказалась жизнерадостной женщиной с проседью в морковно-рыжих волосах, чьё морщинистое лицо отражало тяжёлую работу на протяжении всей жизни. Как и предсказывал Тэд, выражение её лица просияло, когда он представил знаменитую юную сыщицу. Но Нэнси не могла подавить всплеск жалости к её беспомощному состоянию.
– Миссис Фарр, – сказала она, – вы можете моргать?
Веки женщины затрепетали вверх и вниз.
– Хорошо! А теперь я хотела бы задать вам несколько вопросов. Если ответ «да», моргните один раз. Если «нет», моргните дважды, хорошо?
Губы Мэгги, казалось, сложились в слабую улыбку, и она моргнула один раз.
Нэнси ободряюще сжала её руку, а затем достала из сумки сложенный рисунок. Она показала его пожилой женщине и сказала:
– Тэд думает, что этим рисунком вы пытались сказать ему что-то важное. Это так?
Миссис Фарр моргнула один раз. Решительно, как показалось Нэнси.
– Это рисунок... паука?
Мэгги снова моргнула один раз.
Нэнси посмотрела на Тэда.
– Но паук для тебя ничего не значит?
Он с сожалением покачал головой.
– Ничего. Я понятия не имею, к чему она клонит.
Нэнси повернулась к миссис Фарр.
– Это... живой паук?
Ответом были два моргания.
– Тогда, значит, мёртвый паук где-то в комнате, где вы сидели в тот день?
Снова два моргания.
– Может быть, выставленный в музее экземпляр?
И снова «нет».
Нэнси наморщила лоб, изо всех сил пытаясь придумать вопрос, который мог бы помочь женщине донести смысл её слов.
– Может быть, что-то такое, что просто... похоже на паука?
Лицо миссис Фарр снова просветлело, и она моргнула один раз.
Настроение Нэнси поднялось теперь, когда она получила ещё один положительный ответ от пациентки. Но она быстро сникла снова, напрягая свой мозг в поисках следующего вопроса. Нэнси бросила беспомощный взгляд на сына Мэгги.
– Что же такое напоминает паука? – пробормотала она.
Тэд пожал плечами и почесал в затылке.
– Это выше моего понимания. Может быть, маленький краб? Или какая-то маленькая электронная деталь с торчащими из неё проводами – за исключением того, что я не могу представить, чтобы мама хотела говорить о чём-то подобном.
Нэнси тоже не могла.
– Не бери в голову, – сказала она, стараясь не показывать своего разочарования. – Возможно, было бы проще, если бы мы могли найти какой-нибудь способ помочь ей правильно произносить слова.
– Как, например?
– Ну... – Нэнси подумала об азбуке Морзе, использующей длинные и короткие моргания для точек и тире, но у неё не было под рукой схемы алфавита, с помощью которой можно было бы проинструктировать Мэгги.
В конце концов, Нэнси предложила просто произносить алфавит вслух и попросить пожилую женщину моргнуть, когда они дойдут до нужной буквы, затем начинать всё сначала, чтобы перейти к следующей букве.
Это был медленный процесс. Они разобрались с тремя буквами – Т-Ч-А (Э-Т-А) – когда медсестра, которая с тревогой следила за происходящим, подошла и настояла на том, чтобы измерить температуру миссис Фарр.
– Я действительно думаю, что вам лучше дать ей отдохнуть, – она хмуро взглянула на термометр.
Нэнси неохотно ушла с Тэдом, пообещав пациентке вернуться в другой день.
– Мне жаль, что я не смогла больше помочь, – сказала она, когда они вошли в вестибюль.
– Ты отлично справилась! – с благодарностью заверил её Тэд Фарр. – Я видел, что мама очень ценит то, что ты пыталась сделать.
Юная сыщица с тициановыми волосами задумчиво помолчала, прежде чем попрощаться.
– Ты представляешь,
