— Шефа…
— Кто это? Чего надо? Быстро!
— Шеф… это я… Су… су…
— Супостат, что ли?
— Так… это… точно…
— Чего тебе, тунеядец? Быстро!
— Я не знаю… как… как сказать… не знаю…
— Тогда пошёл вон!
— Подождите, шеф, подождите! Нечто важное… катастрофическое… вас сейчас это… ну…
— Если ты быстро, в трёх-четырёх словах не скажешь ничего путного, я засажу тебя в карцер с крысами на двадцать с половиной суток! Кормить будут только мышами!
— Вас сейчас убьют! — заорал врач Супостат и с телефонной трубкой от страза залез под стол.
— У тебя что, мозги заплыли жиром? — тоже заорал генерал Шито-Крыто, но уже почти в психическом расстройстве.
— ЫХ-три нуля идёт убивать вас! У него много денег! Сорок тысяч в хорошей валюте! Я боюсь за вас, шеф! Прошу учесть, что я честно, хотя и трусливо, предупредил вас! Надеюсь получить по заслугам.
— Получишь, получишь по заслугам, немедленно получишь! — Генерал Шито-Крыто швырнул трубку на рычаг и приказал в микрофон: — Охрана! Врача Супостата, этого толстого пьяницу, в карцер с крысами на сто одни сутки! В меню только мышиное мясо!
Дверь открылась, и в кабинет вошёл Фонди-Монди-Дунди-Пэк, неторопливо приблизился к столу и сказал:
— Чао-мао, шеф. Вот мы и встретились ещё раз. Видимо, в последний.
Генерал Шито-Крыто, хрипло хрюкнув, вскочил, схватился правой рукой за грудь (пистолет он носил у самого сердца), покачнулся, хрипнул, но уже без хрюка, и осел в кресло, и замер, как бездыханный.
— Слаб ты нервами, оказывается, стал, — облегчённо вздохнув, произнёс Фонди-Монди-Дунди-Пэк и закурил. Курил он медленно, словно наслаждаясь каждой затяжкой, а на самом деле дым был горьким, в горле першило, и бывший ЫХ-000 просто пытался хоть немного унять волнение. Но ему было ещё и радостно: ни разу в жизни не работал он так рискованно и удачно, как вот сейчас.
Он включил рацию, настроился на нужную волну и начал передавать в эфир, не сводя глаз генерала Шито-Крыто:
— Щука… щука… я молодой рыбак… срочно готовь удочку… щука… щука… я молодой рыбак… срочно готовь удочку… Приём.
Из эфира полетел ответ:
— Молодой рыбак… молодой рыбак… я щука… я щука… удочка готова… удочка готова… Приём.
Фонди-Монди-Дунди-Пэк передохнул от подкатившей к горлу острой радости и ответил:
— Щука… щука… вас понял… щука… вас понял… Конец.
Теперь оставалось самое главное и самое опасное. Он включил микрофон и сказал:
— Срочно шофёра к шефу.
Итак, генерал Шито-Крыто неподвижно сидел в кресле, бывший его агент ЫХ-000 встал перед столом, и как только шофёр вошёл в кабинет, Фонди-Монди-Дунди-Пэк громко сказал:
— Слушаюсь, шеф! Немедленно еду, мы успеем, не беспокойтесь. У нас в запасе полчаса. — И, повернувшись к шофёру, приказал: — Быстро, быстро! Должны успеть! На аэродром!
Последние слова он договаривал уже в машине.
Ух… всё в порядке. Удочка, то есть самолёт, ждёт его.
«Прощай, „Гроб и молния“, бывшая „Тигры-выдры!“. Прощай, бывший мой шеф господин генерал Шито-Крыто! — думал Фонди-Монди-Дунди-Пэк. — Я больше не агент. Я просто рыбак. Больше меня ловить не будут. Я буду ловить рыбку большую и маленькую».
Он устало развалился на сиденье, взял телефонную трубку, попросил:
— Шефа.
Телефонистка ответила:
— Шеф в госпитале. Инфаркт. Кто спрашивает?
— Когда шеф выздоровеет, передайте ему от меня привет.
— От кого?
— Он знает.
— Простите, а что с шефом? — спросил шофёр.
— Разрыв сердца. По-научному — инфаркт. Это от переутомления.
…А утром Фонди-Монди-Дунди-Пэк уже спрашивал полковника Егорова:
— Когда я смогу поехать на рыбалку?
Глава № 60
Выздоровление Толика Прутикова
Психоневропатолог Моисей Григорьевич Азбарагуз перед тем, как выписать из больницы Толика Прутикова, принял его родителей и бабушку у себя в кабинете и заговорил довольно суровым голосом:
— Мальчик абсолютно здоров. Более того, он стал значительно лучше, чем был до заболевания. Теперь его отличает высокая степень сознательности и полное понимание своих жизненных обязанностей.
— Нужно его регистрировать или нет? — поспешно спросила мама.
— Я бы даже не стал задавать такого вопроса, — очень строго ответил Моисей Григорьевич. — Мальчик нуждается в постоянном медицинско-научном контроле. Всё теперь зависит от вас. Будет в семье трудовая обстановка — мальчик вырастет психически здоровым.
— Позвольте, простите, — растерянно пробормотала мама. — Я что-то не совсем допонимаю. Вернее, даже не понимаю. Вы его вылечили или нет?
— Мы его вылечили, — ответил Моисей Григорьевич, — но организм мальчика предрасположен ко всем заболеваниям, связанным с ленью. Спасёт Толика, повторяю, только трудовая обстановка в семье.
— Будет, будет такая обстановка! — заверила бабушка. — Я за неё отвечаю.
Дома Толик с удивлением смотрел, как папа Юрий Анатольевич возится у плиты, ловко накрывает на стол, а мама безуспешно пытается ему помочь.
— Вот отдохну денёк, — сказал Толик, — и все вместе будем трудиться.
— Зачем — все? — поразилась мама. — Доктор сказал, чтоб обстановка была трудовая. И речи не было о том, чтобы всем трудиться. Папа всё прекрасно умеет делать! А ты под моим руководством начнёшь готовиться к новому учебному году.
— Да я всё успею! Я в больнице научился супы и компот варить! Картошку с колбасой жарить умею и чай заваривать!
— Это всё пока ни к чему, — авторитетно заверила мама. — Будем воспитываться по плану. Сначала добьёмся. высокой успеваемости и примерного поведения на уроках и в перемены. Доверьтесь мне. Ведь у меня большой опыт обучения и воспитания детей.
— Меня больше не надо воспитывать, — сказал Толик, — я теперь сам всё понимаю, честное слово! Моисей Григорьевич, знаете, как надо мной потрудился? Всю дурь из меня вытащил! — Он рассмеялся. — Всю дурь, кроме одной. Контрразведчиком я всё равно стану!
— Это у тебя не опять началось? — обеспокоенно спросила бабушка.
— Что ты! Нет, теперь это серьёзно. Говорят, что кто хоть раз в жизни поймал шпиона, не ловить их уже не может. Пока я буду ловить лентяев, Моисей Григорьевич просил меня помогать ему.
Мама посмотрела на него, как на человека, которому осталось недолго жить на этом белом свете, сказала:
— Послушай меня, сынок… Эти лентяи… зачем они тебе? Зачем их ловить?
— Это общественная задача, мама. Понимаешь? Вот я на себе испытал, что такое быть ленивым. Умереть можно. А шпионы — самые подлые существа на нашей планете. Вот я и решил посвятить себя…
— Сначала надо окончить школу!
— Одно другому не мешает, мама. Пока я буду ловить лентяев и помогать папе по хозяйству.
Глава № 61,
предпоследняя, без названия даже, потому что обрывается неожиданно
На другой же день после выхода из больницы Толик принялся помогать Моисею Григорьевичу в научной регистрации.
И в этот же день он убедился, что мальчишки боятся её, как завуча.
После многочасовой беготни и длиннейших уговоров ему удалось зарегистрировать только двух приятелей-лодырей и одну тунеядку, да и та пошла скорее за компанию, чем сознательно.
Но в этот же день четырёх своих детей зарегистрировал старший санитар Тимофей Игнатьевич.
Верно говорят: лиха беда — начало!
Надежда генерала Шито-Крыто на то, что регистрация ленивых и склонных к лени детей сорвётся или хотя бы затянется, не сбылась: регистрация началась.
ОТ АВТОРА
Здесь мне приходится спешно оборвать повествование, потому что начинается событие, описанию подготовки к которому и посвящена эта книга.
Глава № 62,
последняя и тоже без названия, потому что состоит всего из одной фразы
В 5 час. 00 минут по среднеевропейскому времени, едва и кое-как оправившись от болезни, начальник шпионской организации «Гроб и молния» генерал Шито-Крыто отдал приказ: приступить к выполнению операции «Братцы-тунеядцы»!
КОНЕЦ ДЕСЯТОЙ ЧАСТИ, ПОСЛЕДНЕЙ ИЗ НАПИСАННЫХ ЛИЧНО АВТОРОМ
ЧАСТЬ ОДИННАДЦАТАЯ,
которой автор предлагает дать короткое название
«ФИНАЛ»
И ПРОСИТ УВАЖАЕМЫХ ЧИТАТЕЛЕЙ НАПИСАТЬ ЕЁ САМИМ — КАК ОНИ СЕБЕ ПРЕДСТАВЛЯЮТ ДАЛЬНЕЙШЕЕ РАЗВИТИЕ СОБЫТИИ. ВЕДЬ ИМЕННО ПРОТИВ НИХ НАПРАВЛЕНА ОПЕРАЦИЯ «БРАТЦЫ-ТУНЕЯДЦЫ»!
КОНЕЦ
1969 г.
