— Костюм потрясный, — возразил Брэд, запустив пальцы в мех на руке «гориллы». — Натуральная шерсть?
— Полагаю, он сделан из настоящей гориллы, — сказал Маркус.
— Шутишь, что ли, — сказала я.
Он кивнул:
— Ага, шучу. — Он вытер пот со лба тыльной стороной горилльей ладони.
— И ты всю дорогу шел в таком виде? — поинтересовался Брэд.
Маркус неуклюже протопал в дом. Гориллью голову он швырнул на диван в гостиной:
— Ну, посигналила пара машин. Но познакомиться поближе никто не решился.
— Кто там? — окликнула мама. Она вошла в гостиную и, прищурившись, посмотрела на Маркуса. — Знаешь, Маркус, по-моему тебе стоит показаться врачу. Для двенадцатилетнего мальчика такое оволосение не совсем нормально.
У нас в семье все шутники. Кроме Митча, само собой.
Мама и Маркус еще пару минут пикировались насчет костюма. Я сбегала на кухню и принесла Маркусу холодного питья. Он явно помирал от жажды.
Маркус (когда он не горилла) — высокий, худощавый негр с голливудской внешностью (не считая ушей, кои, увы, напоминают два лопуха), мягким голосом, и визгливым смешком, при звуке которого меня саму поневоле пробивает на хи-хи.
Мы с Дэвином и Маркусом постоянно общаемся, наверное, потому, что мы единственные ребята, которые не воспринимают жизнь слишком всерьез и любят смеяться дни напролет, не боясь показаться со стороны полными психами.
Мама вернулась к папе и электронному теннису. А Маркус плюхнулся на середину дивана.
— Почему бы тебе не снять костюм? — спросила я.
Он ухмыльнулся:
— А я под ним голяком.
— Шутишь?
Он кивнул:
— Шучу. Вы, ребята, уже разжились костюмами для вечеринки у Полли? Вам точно нужно заглянуть к папе в магазин. У него есть несколько совершенно чумовых костюмов и масок. Не хуже гориллы.
У меня отвисла челюсть:
— Твой папа открыл магазин костюмов?
Маркус кивнул.
— Ну, ты знаешь. Одна из тех лавочек со всякой всячиной. На второй улице, возле рынка. Благо и Хэллоуин на носу.
— Твой папа в этом деле всегда разбирался, да? — спросил Брэд. Он поднял маску гориллы и потер пальцами ее морду. — Ай! Она меня цапнула!
— Папа мне рассказывал, что раньше у нас в Дейтоне был знаменитый магазинчик масок. Назывался «Империя масок Уильяма». Это был, наверное, лучший такой магазинчик в мире. И дедушка водил туда папу, когда тот был маленьким. С тех пор он и полюбил маски и все, что с ними связано.
Маркус подобрал с пола немного попкорна и преспокойно отправил в рот.
— Так вот, папа изучает старинные маски. Ну, там, маски первобытных людей, из Африки, Дальнего Востока, Китая. Он на масках помешан. Теперь, небось, совершенно счастлив — завел их целый магазин.
Я подняла с диванной ручки комочек шерсти:
— Слушай, Маркус, да ты линяешь.
— У твоего папы есть что-нибудь реально страшное? — спросил Брэд. — Вот реально страшное? Чтобы встряхнуть вечеринку как следует?
Маркус покачал головой.
— Нет, ну как же так? Опять Хэллоуин насмарку? Опять будем сидеть и песни петь, пока Поллина мамаша играет на аккордеоне?
Мы дружно вздохнули.
— У меня отличная идея, — сказал Маркус. — Вы такие с Брэдом приходите на вечеринку первыми. Ты спрашиваешь Полли, слышала ли она, что из зоопарка сбежала огромная и злая горилла. А тут я такой влезаю в окно на втором этаже. А потом такой с ревом скатываюсь по лестнице, маша руками, и как…
— Отстой, — прервала я.
— Отстоище, — согласился Брэд.
— У папы в магазине есть фальшивые человеческие руки и ноги, — не сдавался Маркус. — С виду как настоящие. Ну как я сбегу по лестнице с человеческой рукой в зубах?
— Отстой отстойнейший, — сказала я. — Ребята тебя на смех поднимут.
Брэд швырнул Маркусу гориллью голову:
— Давай еще подумаем. Должен же быть способ взбаламутить эту вечеринку.
С этим мы все согласились. Способ должен быть.
И знаете что? В конечном итоге вечеринка выдалась гораздо страшнее, чем я могла бы даже вообразить.
В ночь Хэллоуина я отправилась на вечеринку Полли в костюме вампира. Я знала, что там будет куча других вампиров, но мне было все равно.
Я размалевала лицо белилами, нарисовала черные круги вокруг глаз, накрасила губы черной помадой, и еще изобразила струйку ярко-красной крови, бегущую по подбородку. Надела черный топ с длинными рукавами и длинную просторную мамину юбку.
Дом Полли находится в двух кварталах от моего, так что я отправилась туда пешком. Стояла холодная октябрьская ночь. Облака закрыли луну. Деревья дрожали и перешептывались под порывами ледяного ветра, трепавшего мою юбку, пока я торопливо шагала по тротуару.
Я увидела группу охотников за сладостями. Они вприпрыжку бежали к домам, хохоча, собирая угощение и похваляясь костюмами. Короче, замечательно проводили время.
Я вздохнула. Я знала, что мне этой ночью веселье точно не светит.
На переднем крыльце у Полли гостей встречала пара огромных, круглых тыкв-фонарей. Одна свирепо ухмылялась зубастым огненным ртом, другая угрожающе хмурилась. Во всех окнах горел свет. Я слышала льющуюся из дома музыку, но никак не могла распознать мотив.
Я вошла в гостиную. Там яблоку негде было упасть из-за ребят в костюмах. Я сразу приметила еще двух вампиров. Причем у обоих имелись клыки. Я же о клыках совершенно запамятовала.
Как это меня угораздило?
Я увидела монстра Франкенштейна с зеленой рожей и болтами в сплюснутой башке. Потом мне пришлось проталкиваться мимо группы каких-то странных лиловых и синих чудищ. У одного из них было две головы. У троих мальчишек на плечах красовались головы каких-то рогатых животных. Коров, что ли? Я не была уверена.
В гостиной было не протолкнуться. Разыскивая Полли, я то и дело натыкалась на других гостей. Полли каждый год наряжалась принцессой — в белом подвенечном платье и высокой серебристой тиаре с блестками.
Но я нигде не могла ее найти.
Я поискала Маркуса в его горилльем костюме и Брэда в его безобразной маске старика. Но их тоже не было видно.
— Ой, простите! — Здоровенная зверюга с кривыми рогами со всей дури врезалась в меня, едва не сбив с ног.
Почему я никого здесь не узнаю?
И музычка была та еще. Не такая, как обычно крутят на вечеринках. Медленная, печальная, со множеством скрипичных нот.
Это совсем не та музыка, что всегда играет у Полли. Она любит такую ритмичную, детсковатую музыку.
— Ты не видел Полли? — спросила я у привидения в длинной простыне.
В ответ привидение молча уставилось на меня сквозь дырки для глаз.
— А где ее мама? — спросила я.
Привидение долго взирало на меня, но ответить так и не соизволило.
— Эй, народ, будем играть в «Жри колесо»! — прокричал девчачий голос из передней части комнаты. Саму девочку я не видела, но поняла, что это точно не Полли.
— «Жри колесо», — повторил кто-то. — Круто. «Жри колесо». «Жри колесо».
Это что еще за дурацкая игра? Почему я раньше никогда о такой не слышала?
Полли? Где же ты?
И где все мои друзья?
Согласитесь, восьмифутовую гориллу трудно не заметить в толпе.
Мама Полли всегда стояла у двери, встречая гостей и любезно принимая от каждого по пять долларов. Я повернулась к двери. В дом как раз заходили какие-то ребята в желто-зеленых костюмах насекомых. Но миссис Мартин как сквозь землю провалилась.
Равно как и ее знаменитый аккордеон, который обычно стоял, прислоненный к камину.
Куда она подевалась?
— «Жри колесо»? — спросил какой-то мальчик возле меня. — А где нам взять трёшки? У кого-нибудь есть трёшки?
Внезапно у меня закружилась голова. Я понятия не имела, о чем он говорит. И я в жизни не слышала о такой игре. Неужели Полли придумала какую-то новую? На нее вроде не похоже.
— Ты не видела Полли? — спросила я у другой вампирки.
В ответ та открыла рот и продемонстрировала клыки.
— Полли! — повторила я. — Я не могу найти Полли.
Еще один вампир что-то произнес, но так тихо, что я не расслышала.
Двое мальчишек в костюмах пиратов затеяли спор. Когда они повысили голос, я поняла, что совершенно не знаю их языка. В школе я учила испанский, но это был точно не испанский. Это был странный язык, с множеством прищелкиваний и посвистываний.
Группа ребят внезапно затянула песню. Они тоже пели на языке, которого я никогда не слышала.
Однако другие ребята смеялись так, словно это была самая забавная песня в мире.
Я зажмурилась. Я попыталась зажать руками уши. Мне вдруг стало нехорошо.
Это был какой-то кошмар. Полли не видать. Друзей не видать. Никого из знакомых тоже не видать. Все обсуждают какие-то странные игры, а еще говорят и поют на каком-то странном, причудливом языке.
