— Сюда, наверное, — рассеянно отозвался Павлик, о чем-то с напряжением думая. — И не все ли тебе равно? Тоже мне проблема!
— А у тебя проблемы?
— Еще какие! Все время думаю — а вдруг не разрешат его взять! Ведь нам же не отдадут из приюта, туда за ним должен приехать обязательно отец. Что будет, если родители не согласятся?
— А вот это уж моя забота, — презрительно пожала плечами Яночка. — Если что — у меня сразу приступ случится. И будет тянуться до тех пор, пока они не согласятся.
— Какой приступ?
— Все равно какой. Самый настоящий! Даром, что ли, я учусь на круглые пятерки? Из-за этого пса стала отличницей, а ты — «не согласятся»! Круглые пятерки и приступ — такого им не выдержать. И тебе советую.
— Спятила? Учиться «на отлично» и еще приступ устраивать?
— Ты можешь и без приступа, хотя бы поучись на пятерки.
Павлик скривился и тяжело вздохнул.
— Ну ладно, на что не пойдешь ради собаки. Еще целую неделю ждать! Слушай, а что если нам поехать проведать его? Сейчас тут никому до нас и дела нет, не заметят, что мы из школы не вернулись.
— Это мысль! Только вот что делать с ранцами? Не тащить же с собой такую тяжесть.
— Забросим в гараж, там никто не заметит.
— И по дороге купим ему кусок колбасы, без гостинца нельзя никак.
Схватив оба ранца, Павлик постарался незаметно пробраться к полуразрушенному гаражу, стоящему в углу двора. Какое-то время Яночка наблюдала за братом, потом ее внимание привлек отец.
Страшно взволнованный, он бросился к человеку, вошедшему во двор с большой тяжелой сумкой в руках, и они вместе поспешили в дом. С удивлением отметила Яночка, как оживилась дотоле безучастно наблюдавшая за происходящим старая грымза. Поначалу Яночка приписала это появлению человека с тяжелой сумкой, но потом поняла, что ошиблась. Покинув пост в окне, старуха вышла из дверей своей квартиры, с трудом избежав столкновения с грузчиками, которые как раз в этот момент вносили диван, и, с неожиданной прытью сбежав по ступенькам крыльца, выскочила через калитку на улицу навстречу почтальону. Тот собирался войти во двор их дома, но в нерешительности остановился, увидев царящую во дворе суматоху. Почтальон вручил старухе какую-то бандероль или посылочку, и она столь же было вернулась к себе. Тут во двор спустилась Яночкина бабушка, громким голосом требуя от грузчиков немедленно отыскать и внести в ее комнату недостающий сегмент библиотечного шкафа. Грузчики упирались, настаивая на том, что сначала разгрузят вот эти связки книг, под которыми погребен сегмент, но бабушка настояла на своем. Сегмент был извлечен из-под связок книг, и предводительствуемые бабушкой грузчики потащили его в их с дедушкой квартиру.
Все это Яночка успела заметить, пока не вернулся Павлик. Дети проверили имеющуюся у них наличность — хватит ли на угощение для собаки, убедились, что хватит, и без сожаления покинули представление перед их домом.
Уже в четвертый раз приходили они с визитом к своей собаке, сразу после школы отправляясь за пределы города, на Окенче, Занятые переездом родители и дедушка с бабушкой не замечали их отсутствия.
Собака за эти дни успела привыкнуть к своим новым друзьям и, по всей вероятности, предвидела их приход, потому что терпеливо ждала у сетки своего бокса, явно оживляясь при виде их. Теперь она уже знала детей и помнила, не так, как было первый раз, в первое их посещение.
Первый раз Павлик с Яночкой отправились к своей собаке на третий день после того, как нашли ее в подъезде и отвезли в приют. Узнав в канцелярии, как найти собаку, с бьющимся сердцем и куском жареной колбасы они разыскали нужный бокс. Их собака лежала там на подстилке в обществе еще двух других, спокойных и милых собачек. Их собака выглядела совсем здоровой, но какая она была грустная!
Яночка присела у сетки на корточки и вполголоса позвала:
— Хабр, иди сюда! Хабр!
— Почему вдруг Хабр? — удивился Павлик, присаживаясь на корточки рядом с сестрой.
— Собака Хабровичей должна называться Хабром, разве не так? Это ведь мальчик, значит Хабр. Хабр, иди же сюда, смотри, что мы тебе принесли!
В глазах собаки блеснула искорка надежды. Вскочив с подстилки, она подбежала к сетке, охотно съела угощение, а затем, подняв голову, вопросительно поглядела на Яночку.
— Нет, — со вздохом ответила Яночка на немой вопрос, — пока мы тебя еще не можем отсюда забрать. Тебе придется побыть здесь целых две недели. Ты ведь выдержишь эти две недели, правда, Хабр?
— Ты умный песик, — вторил сестре Павлик, — хороший песик, ты ведь подождешь? Мы обязательно придем за тобой. Всего две недели — и ты будешь с нами.
Собака поняла, что пока она с детьми не идет. Потянувшись и зевнув, она села на пол, глядя на мальчика и девочку с грустной покорностью судьбе.
— Понял! — обрадовалась Яночка. — Видишь — недоволен, но согласен ждать. Тебе не кажется, что он уже не выглядит таким несчастным, как тогда?
— Очень неплохо выглядит! — подтвердил Павлик. — Надо же, какой умный и понимающий песик! Ну и собака нам досталась!
На следующий раз Хабр уже узнал их, а в третий раз стал реагировать на свое имя. Надо сказать, радовался пес при виде своих новых хозяев весьма сдержанно, как будто откладывал настоящее проявление радости на тот день, когда его заберут из приюта. Теперь, придя к своему Хабру в четвертый раз, Яночка с братом сообща убедили собаку отправиться вместе с ними на небольшую прогулку, предусмотренную правилами приюта. Рядом с боксами находилась маленькая площадка, где собаки могли размять ноги после постоянного пребывания в тесных боксах. И хотя площадка была очень небольшой, все равно приятнее было пообщаться со своим новым другом на свежем воздухе, под нежаркими лучами осеннего солнца, чем в полутемном помещении приюта.
С каждым приходом своих новых друзей Хабр все больше оживлялся, но его не покидала грусть, которую Яночка и Павлик приписывали необходимости все еще оставаться в собачьем приюте.
— Уже осталось совсем немного! — убеждала Яночка Хабра. — Перевезли уже почти все шкафы и кровати, теперь расставляют их по местам. Недолго осталось, скоро кончат. Неделька, осталась всего неделька...
— Надоела ему эта наша болтовня! — сказал Павлик. — Ты же видишь, как он тебя слушает. И не верит нам, все обещаем и обещаем, а сами каждый раз уходим без него.
— Вот и не правда! — возразила Яночка. — Он все понимает, ведь сам видишь, как смотрит! Песик прекрасно понимает, что еще надо подождать, а потом он пойдет с нами. А что глазки грустные, так это потому, что ему грустно тут оставаться без нас. Павлик недоверчиво качал головой и, протянув руку сквозь сетку, поглаживал пса.
— А что будет, если отец не согласится? Сама знаешь, он сейчас стал такой нервный. Давай-ка поторопимся, надо вернуться домой пораньше, сейчас опасно его еще больше раздражать.
Яночка успокоила брата:
— Отец сейчас занят с каким-то важным типом из конторы по ремонту квартир, я сама видела, как тот пришел, отцу сейчас не до нас. Но отправляться пора, здесь уже закрывают.
— Прощай, Хабр, — со вздохом произнес Павлик, вставая. — Потерпи еще немного, ничего не поделаешь. Знал бы ты, на какие муки идем из-за тебя! Яночка тоже со вздохом поднялась с корточек, но не уходила. Всем троим было тяжело расстаться.
— Хватит, пошли уж! — угрюмо проворчал Павлик, и они с Яночкой неохотно двинулись к выходу. Хабр смотрел им вслед.
Дома и в самом деле никто не заметил отсутствия детей. Пришел наконец долгожданный сантехник, чтобы заменить тот кусок поврежденной водопроводной трубы, из-за которого образовался упомянутый выше бассейн в саду. Замена трубы была произведена незамедлительно и заняла немного времени, после чего специалиста пригласили ознакомиться с состоянием водопроводного оборудования ванной и кухни на втором этаже, в квартире, доставшейся тете Монике. Их состояние вызывало тревогу. Еще до замены трубы в саду сантехник отключил в подвале воду, поэтому без промедления занялся заменой устаревшего оборудования в ванной тети Моники. Пан Хабрович с беспокойством наблюдал за его работой, время от времени оказывая посильную помощь. Прошел час. Демонтаж сантехнического оборудования ванной все еще находился в начальной стадии. Ругаясь сквозь зубы и вытирая пот со лба, сантехник мрачно ворчал:
— Попробуй тут открутить что-нибудь! Довоенная работа, холера!
— Ну и что же такого, что довоенная? — встревожился пан Хабрович. — Это плохо? Не отвечая, сантехник лишь как-то зловеще покачал головой, опять берясь за упрямую трубу.
Работа предстояла солидная. Теперешние ванная и кухня некогда были одной лишь ванной, из помещения которой выделили половину для кухни, не меняя при этом оборудования. Тетя Моника решила восстановить облик первоначальной ванной, сделав ее опять просторной и удобной, а кухню оборудовать в комнате рядом. Сделать это было очень трудно, ибо трубы и краны порядком поизносились.
