– Во-первых, – сказал Алешка, – можно оторвать и второй рукав.
– А все остальное выбросить, да?
– Зачем? Получится из пиджака прелестная и очень модная безрукавка. Сейчас все ходят в таких на день рождения к сотрудникам. Клево!
– Серьезно? – все еще сомневаясь, спросила мама. Но с еще большей надеждой в голосе: – А если папа не согласится?
– Согласится, – уверенно сказал Алешка. – Ты ему так и скажи: «Что ты, отец, у меня такой не модный?» Он тебя послушается.
– Он тебя боится, – добавил и я.
– А если не согласится, – продолжил Алешка, – тогда будет во-вторых.
В общем, он обнадежил маму, и, когда мы уходили в театр, она была очень оживленной, даже что-то напевала и вертела перед собой однорукавный пиджак.
Эта Июлия (Зайчик в виде кошечки) была довольно симпатичной особой. Но я бы даже сказал, что она больше похожа не на кошку, а на хитрую лисичку. У нее все время блестели любопытством глаза, и она все время вертела своей головой во все стороны, чтобы все видеть и ничего не пропустить.
– Имей в виду, – сказала она Алешке, когда он коротко изложил ей сверхзадачу спектакля, – я не соглашусь, чтобы меня по сцене носили в сумке. Я хочу быть у всех на виду. И мяукать не буду.
– А мурлыкать? – спросил Алешка.
– Если только за кулисами.
Алешка-хитрец не сказал этой Июлии, что ее появление на сцене будет очень коротким. Минута в первом акте и минута в последнем. В первом акте Великан засовывает ее в сумку, а в последнем вытаскивает из сумки. По замыслу гениального режиссера Кабакова кошечка Роза на самом деле не потерялась, она все время, когда Великан по имени Карлик ищет ее повсюду, так и сидит в сумке. Он просто не заметил ее в темноте.
Июлию коллектив принял хорошо. Ее только попросили разок мяукнуть, разок мурлыкнуть и разок запрыгнуть на стул. У Июлии все это получилось. Только режиссер поморщился:
– Как-то это у вас, Юлечка, по-заячьи получается.
Что он имел в виду, не знаю. Зайцы на стулья не прыгают, не мурлычат и не мяукают. А Июлия нисколько не огорчилась, а тут же начала болтать со старыми знакомыми.
– Мальчик ищет отца, – показала она на Алешку. – Отец заблудился в большом городе. Нужно помочь ребенку. Кто знает, где живет Тимофеев?
Все стали вспоминать, никто не вспомнил, а актер, который все играл со своей бородой, вдруг встал и вышел из зала.
Алешка – за ним. Ну да, подружились ведь. На почве общей бороды.
В общем, мы немного порепетировали, поспорили. Творческие такие споры. Например, режиссер сказал мне:
– Дима, ты стоишь не как ружье, а как часовой с ружьем. Думай, дружок, думай над сверхзадачей.
И тут все актеры, на правах старших и опытных товарищей по искусству, стали показывать мне, как, по их мнению, должно стоять ружье в углу комнаты. Я слушал, слушал, а потом так озверел, что повернулся лицом к стене и уткнулся в нее лбом.
– Гениально! – воскликнул режиссер.
– Великолепная находка, – похвалил и вернувшийся из фойе бородатый актер.
Только он уже был без бороды. Зато Лешка – в бороде.
Окрыленный успехом, я уселся отдохнуть в первом ряду и посмотреть, как Юльку, то есть Розочку, будут запихивать в сумку. Алешка тут же подкрался ко мне и, щекоча мне ухо своей бородой, прошептал:
– А он звонил Волку!..
Когда мы вернулись домой, мама, все так же напевая, работала над костюмом. Она отважно оторвала второй рукав и обшила оставшиеся края красивой красной ленточкой.
– Как? – спросила она Алешку, встряхнув в руках «модную и клевую» безрукавку. В каких все работники милиции ходят друг к другу в гости.
– Класс! – восхитился Алешка. – Мне бы такую. – И фыркнул чуть слышно в сторонку.
Однако папа, когда мама предложила ему примерить обновку, категорически отказался.
– Ну и зря, – обиделась мама. – Лешке очень понравилось.
– Вот пусть Лешка и носит, – решительно отрезал папа. – Вместо пальто.
– Зимой пальто без рукавов не бывает! – возмутился Алешка. Но тут какая-то мысль его остановила. – Ладно, я подумаю.
– Ты только в школу не вздумай в нем пойти, – испугался я.
– А в театр можно? – с каким-то затаенным интересом спросил Алешка.
– Лучше в цирк, – серьезно сказал папа. – Прямо на манеж. Будешь иметь успех.
– Все это очень мило, – сказала мама, – а что делать? Отец, пойдешь в гости в форме?
Папа покачал головой:
– Я от нее устаю. Ты не представляешь, как тяжело все время быть в форме. Есть другие варианты?
– У Алешки есть, – похвалилась мама. – Сколько хочешь.
– Вариант простой, – сказал Алешка. – Вы завтра ни в какие гости не идете – раз! Цветы отдаем маме – два! Пылесос оставляем себе – четыре!
Мама задумалась, прикинула что-то в уме.
– Ты «три» пропустил.
– Ну… Если вы все-таки пойдете, пункт «четыре» остается. А в подарок отнесете наш старый пылесос. Все равно он никуда не годится.
– Что?! – возмутилась мама. – Чтобы я дарила добрым людям такого злодея! Ты сам его кому-нибудь подари.
– Мы его в школу отнесем, – сказал я. – Там его живо обуздают и приручат. Из него ракету сделают.
– Все, – сказал папа, – дискуссия окончена. Спасибо за пиджак.
– Ты мне его даришь? – спросил Алешка.
– Подарить – не знаю, а поносить дам.
– И сфотографироваться, – добавил я.
Когда я перед сном вновь занялся дневниковыми записями, Алешка пыхтел у меня за спиной и вслух комментировал написанное. С выражением. Как на уроке русского языка.
Я написал «А он звонил Волку» и поставил точку.
– Ошибка, – сказал Алешка у меня за спиной.
– Где? – возмутился я. Всякая третьеклассная мелочь будет меня учить. И ехидно спросил: – Надо написать «званил», да?
– Это твое дело, – холодно проговорил Алешка. – Ошибка не здесь.
– А где?
– Нужно поставить в конце этих слов не точку, а…
– Кляксу?
– Восклицательный знак. Или три.
Господи! Я же совсем забыл, зачем мы записались в этот театр.
– Кто звонил Волку? – спросил я.
– Бородач. Временный. Его Костей зовут. Козлов фамилия.
– И что? Ты подслушал?
– Конечно. Он сказал ему: «Зачем ты мне все наврал? Ты, оказывается, не от милиции скрываешься, а от собственных детей бегаешь? А еще другом назывался!» И трубку – бряк!
– Эх, Алеха, – сказал я, – надо думать, что говоришь. Ты все теперь запутал.
Алешка нахмурился. Он не любил, когда его критиковали. А кто любит?
– Зато я номер телефона подслушал.
– Да ну!
– Там аппарат с диском. Он же по-разному жужжит.
– И что он тебе нажужжал?
– Две единички и два нуля. Остальные цифры я не разобрал.
– Ну… Небогато.
– Это тебе небогато! Потому что ты лентяй! А я завтра сяду на телефон…
– Не раздавишь? – усмехнулся я.
Но Алешка не обратил на это внимания.
– …И буду набирать все подряд.
– Это как? – мне стало интересно.
– Очень просто. Для умного человека. В этом номере две единички впереди и два нуля в середке. Номер такой: 11 (пусто) – 00 – (пусто, пусто).
До меня все-таки не дошло.
Алешка разозлился:
– Набираю в первый раз: 111 – 10–01. Не вышло. Набираю второй раз: 111 – 10–02… И так дальше.
– А потом?
– Еще проще: 111 – 10–03.
– 111 – 10–04! Сто лет будешь набирать.
– Это ты будешь сто лет набирать!
– Я вообще набирать не буду!
– Ну и не надо!
Тут вошла мама:
– Вы чего разорались?
– Это не мы, – насупился Алешка. – Это Димка.
– Мы роли разучиваем, – брякнул я, не подумав. – Нас в театр приняли.
– Бедный театр, – вздохнула мама. Улыбнулась и ушла. Не поверила.
– Хорошо, – сказал я примирительно. – Вот ты будешь сидеть на телефоне сто лет, так? А будут тебе отвечать разные люди…
– А я его голос знаю!
– А если его мама подойдет?
– Не подойдет. Он же не дома живет, с мамой. А где-то прячется.
– У меня идея, – сказал я. – Давай-ка спать.
– Давай, – неожиданно согласился Алешка. – У меня завтра трудный день. Телефонный.
А идея у меня действительно возникла…
Глава VI
Синтаксис в квадрате
Идея была настолько хорошая, что я вспомнил о ней сразу же, как только проснулся.
– Леха, – сказал я, – есть решение попроще. Нужно на него папу натравить.
– На кого? – удивился Алешка.
– На этого… бородатого Костю. Папа пригласит его в свое Министерство внутренних дел, хватит кулаком по столу и спросит: «Где в настоящее время находится объявленный в розыск опасный преступник гражданин А. Тимофеев?»
– Костя сразу заплачет и сознается, – грустно сказал Алешка. И нехотя добавил: – Ладно, Дим. Только я сам с папой поговорю. А то ты очень простодушный.
В Алешкином понимании – простодушный это тот, кто красиво врать не умеет.
За завтраком, когда папа допил кофе и встал, Алешка спросил небрежно:
– Товарищ полковник, а если вам назвать номер телефона, вы сможете по нему узнать адрес?
