— Крит! — не удержавшись, подсказал Лешка.
— Д-да, — кивнула Ольга Васильевна, — на остров Кипр.
— Ой, блин! — схватился за голову Вовка.
— Что такое, Казаков? Не нравится поездка на остров Кипр?
— Да нет, Ольга Васильевна, голова разболелась!
— Он у нас ветрогон, — хихикнул классный шут Бим-Бом, — бегал-бегал и мозги застудил.
Послышались смешки. Некоторые одноклассники не переваривали Казакова и Иконникова, считая их чересчур умными, и со злорадством ожидали расправы. Но ее не последовало.
— Ну хорошо, Казаков, — с некоторой долей сомнения сказала Мурашка. — Если у тебя действительно болит голова, зайди к медсестре. Может быть, она сочтет нужным дать тебе что-нибудь от головной боли.
— Д-да, спасибо, я, пожалуй, выйду, — пробормотал Вовка, который не мог никак отойти от потрясения.
Надо же такому случиться! Все один к одному! Слава была так близка! И что там слава, ведь раскопай они с Лешкой эту саблю, им же полагается еще и солидный процент от ее стоимости за найденный клад! И когда уже и слава, и деньги так близки, что кажется — рукой подать, тебе заявляют, что поедешь ты отдыхать совсем-совсем в другое место, где и делать-то тебе вовсе нечего, разве что резко изучать историю Кипра и выяснять, не обронил ли и там какой-нибудь забывчивый пират столь же драгоценное оружие.
Шатаясь из стороны в сторону и горько причитая вслух, Вовка пошел в сторону туалета. За ним, с санкции Мурашки, встревоженной необычным поведением Казакова, выскочил Лешка.
— Вован, ну ты чего? — дернул друга за рукав Иконников. — Да успокойся ты! Ну… ну, в крайнем случае… ну, закончим мы школу эту, поднакопим деньжат и рванем на Крит.
— Да это ж когда будет! — заголосил Вовка. — Это ж через пять с половиной лет будет! Да за эти пять с половиной лет, думаешь, не найдется других башковитых ребят, которые эту саблю откопают? Ну надо же было им сподобиться на этот Кипр нас послать!
— Слушай, — Лешка вдруг остановился посреди коридора как вкопанный, — а и в самом деле — какая им разница — на Кипр или на Крит? Почему именно на Кипр, ты не знаешь?
— Не знаю! — отрезал было Вовка, но тут вдруг вспомнил, что его отец, не далее, как два дня назад, просматривал в газетах страницы, на которые раньше не обращал внимания. Вовка перекладывал эти газеты и заметил, что отца почему-то заинтересовали объявления туристических фирм и что на них несколько раз чернильной ручкой было обведено слово "Кипр" и цена поездки в перерасчете на одного человека. Так вот откуда волна пошла!
— Леха! Ты гений! — Вовка заключил друга в объятия. — Оттранспортируй меня в туалет, пожалуйста, а то меня ноги не держат. Надо водой холодной умыться. Лешка, гений ты! Александр Сергеевич Пушкин и Лев Николаевич Толстый в одном брикете! У меня такое ощущение, что путевки еще не куплены и никакого точного решения не принято. Они же этот Кипр наверняка от балды взяли. Все едут на Кипр, вот и они решили своих чад, то есть нас, туда отправить. А если мы вдруг всем классом сагитируем их ехать на Крит, то…
— Понял, — взволнованно зашептал Лешка, — только, Вован, не так громко, я тебя умоляю! Если кто-то узнает о наших планах — плакал и наш Крит, и наша сабля!
— Точно, — согласился Вовка, — в этом деле нужна выдержка и конспирация.
С этими словами он, обретя наконец устойчивость, отказался от поддержки друга, своим ходом добрался до туалета и, громко отфыркиваясь, стал умываться холодной водой. У кабинки, лихорадочно пытаясь потушить сигарету, зашебуршился какой-то старшеклассник, но Вовка и Лешка, занятые своими мыслями, не обратили на бедолагу никакого внимания.
На урок друзья вернулись, преисполненные новых планов, сияющие, как новенькие пятаки.
— Ну что, помогла таблетка? — глянула поверх очков на Вовку и Лешку Ольга Васильевна.
— Помогла! — хором ответили друзья.
Как ни хотелось Вовке с Лешкой приняться за осуществление плана по поиску сокровищ немедленно, но дети предполагают, а родители располагают. В субботу Вовку предки увезли за город — приводить в порядок к летнему сезону дачу, — а Лешка остался в городе маяться от безделья. Впрочем, первая половина дня у него пролетела быстро — он читал книгу, оставленную ему другом, и еще раз проверял, верна ли Вовкина догадка. Только в воскресенье, после завтрака, друзья смогли наконец уединиться в комнате Вовки и обсудить план дальнейших действий.
— Я тут, Леха, весь день вчера соображал — реально ли нам подбить всех ехать не на Кипр, а на Крит…
— А я думал, ты там работал, — хмыкнул Лешка. — Землю копал. Или парник ремонтировал.
— Ну да, дадут мне вкалывать, — зевнул Вовка. — Только начнешь что-нибудь делать, папаня пристанет — то не так, это не эдак, молоток неправильно держишь, гвоздь слишком большой взял. А тут еще мама причитает: "Не эксплуатируй ребенка, видишь, как он устал, его учеба замучила, пусть лучше погуляет". Ну так вот, гулял я, гулял и надумал такую вещь — нам нужно составить план.
— Дело хорошее, — согласился Лешка. — Хороший план, замечательный план никогда не помешает.
— Тогда к этому делу нужно подойти по-научному, — решил Вовка.
Он разыскал в стопке учебников тетрадь по математике за прошлый год, вырвал из середины два листочка, разделил линиями лист на несколько частей.
— Сюда, — пояснил он, показывая на первую графу, — мы будем вписывать наших дорогих одноклассников и тех людей, которые имеют отношение к принятию решения — куда именно ехать классу. Сюда — те способы, при помощи которых их можно склонить к нужному нам решению. А в третью графу — ответственных.
— Ну давай, — согласился Лешка. — Пункт первый — твой папангел.
— Да, — почесал ручкой за ухом Вовка, — это проблема. Но отца я беру на себя, — он пометил третью графу буквой "В". — Кто у нас следующий?
— Мурашка, — тут же ответил Лешка.
— М-м-м, Мурашка — это тоже тяжелый случай, — промычал Вовка, закусив кончик ручки. — Мурашка, Мурашка… Как же нам с тобой справиться?
— А и не надо справляться, — решительно предложил Лешка. — Она должна сама прийти к мысли, что нужно ехать вовсе не на Кипр, а на Крит.
— И каким же это, интересно, образом? — вскинул голову Вовка.
— Самым натуральным — путем личной заинтересованности.
— Личная заинтересованность, — пробормотал Вовка, буравя глазами стенку. — Да, пожалуй, это очень хороший мотив, который подойдет почти ко всем. А какая может быть у Мурашки личная заинтересованность?
— Да она ж на истории двинутая!
— Правильно, — ухватил Вовка мысль друга, — значит, ей нужно дать понять, что история острова Кипр и история острова Крит — это, как говорится, "две большие разницы". На Кипре скучно, неинтересно, а на Крите можно познакомиться с захватывающими археологическими раскопками и необыкновенными музеями…
— …в коих хранятся, — добавил Лешка, — реликвии, которых не увидишь нигде в мире, только на острове Крит.
— Ну что ж, замечательно, — стал заполнять графы Вовка. — Значит, Мура-ашка… Степень заинтересованности высокая… Ответственный — Лешка Иконников.
— А че это — я?
— А то, — отрезал Вовка. — Не боись, у нас и на тебя, и на меня работы хватит. Значит, я думаю, здесь нужно сделать вот что — сходить в библиотеку и нарыть там литературы по острову Крит. Тащить необходимо все, что есть, придется нам углубиться в историю.
Это предложение у Лешки не вызвало никаких отрицательных эмоций, потому что он и так с удовольствием бы погрузился в историю с макушкой, даже не имея в перспективе заманчивой поездки на далекий греческий остров для розысков алжирской сабли.
— Продолжим пополнять наш списочек, — вошел во вкус Казаков. — Итак, начнем разборку с дорогими одноклассничками. Предлагаю по алфавиту.
— Нет, — не согласился Лешка. — Тут надо действовать по-другому. Народ-то у нас разный. Кому-то до балды, куда мы едем — на Крит, на Кипр или на Колыму, — и вообще им, как правило, все до фени. У других же есть какие-то склонности. Вот этих и надо в первую очередь ловить на интересы.
— Голова! — похвалил друга Вовка. — Карнеги-старший. Давай тогда начнем с наиболее ярких фигур. Скажем… Скажем, чем можно соблазнить Кащея?
— М-м-м… Кащей — крепкий орешек, — нахмурился Лешка.
И Вовка, и Лешка неоднократно сталкивались с Кащеем во время научных баталий на уроках истории. Отличник Кащей тоже бредил историей, археологией, знал об этом предмете не меньше их, а в каких-то областях и гораздо больше. Он был просто повернут на всевозможных раскопках, где бы они ни велись — в пустыне Гоби или на полуострове Индостан. Этот умник чуть ли ни с первого класса твердо решил, что будет археологом. Причем, углубившись в изучение своей будущей профессии, Кащей уже давно не видел в ней романтического флера, понимал, что поиски древних сокровищ — это не скачки на лихих конях с перестрелками, а довольно занудная работа лопатой, совком, а позже и кисточкой, которой ученые осторожно, боясь повредить, очищают от многовековых наслоений предметы старины. Сам Кащей, как "физическое лицо", опасности для ребят не представлял — его и прозвали так за хилое телосложение. Однако духом Кащей был весьма крепок, и если бы ему в голову втемяшился вдруг Кипр, а не Крит, то друзьям пришлось бы тяжело.
