кроме дежурного света, погасли. Гости ахнули, а миссис Махоуни крепко стиснула мою руку. Секунду спустя вспыхнули яркие софиты, и комната разразилась аплодисментами. Не считая слабого мерцания бра на стенах, в зале теперь было так же темно, как в обычном театре.
– Потрясающе! – прошептал Лютер, наклоняясь ко мне и кивая на сцену.
Декорации создавали точную копию смотрового салона на Звёздной палубе «Красавицы Магнолии», но все артисты были одеты в костюмы конца XIX века. Нас словно перенесло назад во времени, в эпоху Марка Твена.
Кассиди в историческом макияже, парике и платье выглядела изысканно и чарующе. В первой сцене она играла в шашки с Тоби Маршаном, и к концу второй сцены первого акта всем было уже ясно, что его персонаж – беспринципный обманщик, желавший втереться в доверие к богатой одинокой вдове ради её денег. Ещё двое артистов – их я уже видела сегодня в столовой, когда они шептались после ссоры Кассиди с Тоби, – играли первого помощника капитана на корабле и девушку, которая путешествовала сама по себе, однако их персонажи вели себя не менее подозрительно. Единственным «хорошим парнем» казался Грэди Морган – капитан выдуманного парохода.
В середине первого акта я уже поняла, что нашим «преступлением» будет убийство. История постепенно развивалась, и я ловила каждую деталь, собирая подсказки. В антракте перед вторым актом капитан Майк намекнул, что аудитория должна будет угадать, кто преступник.
Сейчас на сцене присутствовали все: Кассиди сидела напротив Тоби, девушка-путешественница – в мягком кресле у игорного стола, а капитан навис над картой. Первый помощник подошёл к нему и спросил:
– Сэр, вы меня звали?
В это же мгновение весь свет погас – и софиты, и бра. Раздался сдавленный вопль, и аудитория ахнула.
Мы принялись аплодировать, но тут я заметила, что на всём корабле горит только красная табличка экстренного выхода. Даже снаружи, на палубе, потушили свет, и гирлянды крошечных фонариков, натянутые на ограждение, тоже погасли.
– Почему весь свет погас?! – прогремел капитан Майк.
– Что‐то пошло не так, – ответили ему со сцены.
По залу пробежали тревожные шепотки. Заскрипели стулья, загремела посуда, а Физзи-Лиззи принялась громко тявкать.
Я достала из сумки карманный фонарик и включила. Луч осветил растерянные лица моих соседей по столику. Тем временем Кен достал из‐за бара настольную лампу и щёлкнул выключателем.
– Ничего не работает, – доложил он. – Может, пробки вылетели.
Не успел он договорить, как лампочки в зале мигнули и зажглись. Яркий свет ударил мне в глаза, и я сощурилась.
Гости радостно закричали от облегчения, но капитан Майк выглядел хмурым. Он поднялся на сцену, быстро одарив аудиторию обнадёживающей улыбкой, и тихо заговорил с Тоби недовольным голосом.
Артист слегка сгорбился и ответил достаточно громко, чтобы его можно было услышать:
– Извините, пожалуйста. Честное слово, я сам не понимаю, что произошло. Раньше такого не случалось. Те, кто отвечает за свет, верно, перепутали провода.
Некоторых гостей рассмешил его ответ, но не капитана Майка. Тот даже не улыбался. Хотя всё же вернулся на своё место, бросив напоследок осуждающий взгляд на сцену.
Тоби вышел на середину сцены, явно подбирая слова для своей аудитории, и уже было прокашлялся, собираясь что‐то сказать, но отвлёкся на Кассиди.
Та сидела на полу, и нижняя губа у неё дрожала от ярости. Бутафорская кровь ручьём стекала по спине платья.
– Вот как ты это объяснишь? – рявкнула актриса.
Тоби подал ей руку, чтобы помочь подняться, но Кассиди отмахнулась и сама вскочила на ноги. Она пнула кинжал из крепкой резины, лежавший рядом с ней на полу, и тот подскочил на досках.
Пожалуй, я бы рассмеялась, если бы Кассиди не выглядела такой рассерженной.
Грэди подошёл к ней и тихо произнёс:
– Это всего лишь ошибка тех, кто отвечает за свет. Никто не выключал его намеренно.
– Думаешь, я в это поверю? После всего остального?! – взвилась Кассиди.
Казалось, сейчас она снова примется жаловаться на «проклятый» корабль, но Тоби осадил её суровым, хмурым взглядом. А затем упёр руки в бока и обратился к зрителям:
– Очевидно, с проводкой что‐то пошло не так, но в любом случае мадам Лямотт – персонажа Кассиди – только что жестоко убили, и вы – наша аудитория – должны угадать, кто преступник.
Тут он выдержал паузу и подмигнул:
– Как говорится, шоу должно продолжаться!
Тоби обвёл рукой нас всех и повернулся к артистам, чтобы они снова заняли свои позиции по сюжету.
Кассиди всё ещё дулась, но Грэди что‐то шепнул ей на ухо, и актриса нехотя улеглась обратно на пол, изображая труп. Она уже поправила юбку и собиралась положить кинжал подле себя, когда миссис Махоуни громко воскликнула:
– Моё ожерелье!
Мой взгляд тут же метнулся к её шее.
Ожерелье пропало.
Глава шестая
Грубая игра
Я огляделась. Миссис Махоуни стояла перед нами, растерянно ощупывая голую шею.
– Может, оно упало, когда вы встали? – предположил Нэд и наклонился заглянуть под стол и стулья.
– Д-да, наверное! – с облегчением воскликнула миссис Махоуни.
Она проверила под салфеткой, программкой, десертным меню и блюдечком, но на столе ожерелья не оказалось.
Нэд вылез из‐под стола и отряхнул штаны. Вид у него был встревоженный.
– На полу ничего, – доложил он.
Миссис Махоуни побледнела.
– Т-ты уверен?
Нэд беспомощно развёл руками, и мы с ним встретились взглядами. Очевидно, у нас возникла одна и та же мысль: ожерелье не пропало – его украли.
– Проверим ещё разок, – предложила я, включая свой фонарик, и встала на четвереньки, чтобы осмотреть всё и под нашим столом, и под двумя соседними.
Провела ладонью по ковру и половым доскам у сцены. Даже хотела приподнять ковёр – мало ли, его задели в темноте, когда пробки вылетели, и каким‐то невероятным образом ожерелье застряло под ним, – но он оказался прибит к полу.
Я выпрямилась и обратилась к миссис Махоуни, осторожно выбирая слова:
– Когда вы заметили, что оно пропало?
Бедная старушка тяжело опустилась на сиденье, и глаза у неё уже блестели от слёз, но Агнес Махоуни никогда не позволяла себе раскисать. Она быстро взяла себя в руки, ненадолго задумалась и ответила спокойным, ровным голосом:
– Буквально только что. Сразу после того, как включили свет.
Правда, миссис Махоуни тут же нахмурилась и исправилась:
– Нет, подожди. Не сразу. Я начала аплодировать вместе со всеми, и уже потом … Ох, Нэнси, прости, пожалуйста. Точно не припомню. Наверное, всё‐таки прямо сейчас, когда артисты возвращались на свои позиции.
Сомнений не было: ожерелье не соскользнуло с её шеи само по себе. Его стянули под покровом темноты.
Мне оставалось только пенять на себя. Я же включила фонарик, когда свет погас, и могла увидеть вора, но упустила эту возможность, пока разглядывала сцену.
– Боюсь, вас обокрали, миссис Махоуни. Иного объяснения я не вижу.
– Но оно должно быть! Как могла произойти кража на моём корабле?! – взвился капитан Майк. – Да и как можно просто взять и стянуть ожерелье с шеи?
