Рис. 15. Батат.
Их ни за что бы не спутали, будь в Англии в то время человек, видевший раньше и те, и другие. Но сравнить было некому, и картофель в английском языке по сей день остается бататом. Впоследствии, правда, ботаники попытались если не исправить, то несколько сгладить ошибку, введя термин «сладкий батат» (sweet potato) для разграничения этих двух растений хотя бы в названиях. К тому же, как считают некоторые исследователи, путанице способствовало то, что вместе с картофелем Дрейк привез, по-видимому, еще и сладковатые, сходные по вкусу с бататом клубни земляной груши — топинамбура (Helianthus tuberosus).
Теперь об ошибках и недоразумениях несколько иного рода — географических. Отец систематики Карл Линней, лично открывший и описавший около полутора тысяч видов, скрупулезнейшим образом изучал детали строения растений. Современные ботаники до сих пор прибегают к линнеевским (более чем 200-летней давности!) описаниям для уточнения определения того или иного вида. А вот географические познания великого ученого, увы, оставляли желать лучшего, что приводило к весьма очевидным ляпсусам.
Ну, например, присланный из Китая кустарник волчье лыко Линней назвал индийским (Daphne indica), а в описаниях мятлика китайского (Роа chinensis), череды китайской (Bideus chinensis), апельсина, который по-латыни был назван китайским цитрусом (Citrus sinensis), родиной указывает только Индию. В XVIII веке достаточно хорошо было известно о существовании двух Индий: Ост-Индии (объединяющей территорию современной Индии и некоторых других стран южной и юго-восточной Азии) и Вест-Индии (включавшей острова, лежащие в Атлантическом океане между Северной и Южной Америкой). Для Линнея такого деления как будто не существовало, поэтому и появилась на свет, скажем, полевица индийская (Agrostis indica), в самом деле обитающая на островах Карибского моря, в тысячах километров от настоящей Индии. И поскольку почти для половины своих китайских и индийских растений Линней не назвал коллекторов, приславших ему гербарный материал, определить только по названию, действительно ли это растение китайское, индийское или латиноамериканское, весьма затруднительно. Но этими регионами путаница не ограничивалась. Пролеска перуанская (Scilla peruviana) на поверку оказалась обитающей… в Средиземноморье, плакучая вавилонская ива (Salix babylonica) отнюдь не из Вавилона, а по-видимому, из Китая.
Не ладили с географией и ботаники, работавшие до Линнея. Сегодня любой школьник, не задумываясь, назовет родину кукурузы — Америка. А впервые эта культура появилась в Европе под названием Turcicum frumentum — «турецкое зерно». Так она именуется и на изображении в вышедшей в 1542 году книге немецкого ботаника Леонарда Фукса (рис. 16). А почему — объяснить трудно. Ведь еще раньше, излагая сведения о далеких американских землях, испанские путешественники подробно описывали культуру и применение кукурузы (маиса) и даже упоминали о религиозных церемониях с использованием ее зерна. Казалось бы, нет сомнения, откуда она проникла в Европу. А через полвека английский ботаник Дж. Джерард, подробно изучивший целых восемь культурных форм кукурузы, приходит к выводу о … невысоких вкусовых и питательных свойствах ее зерна. И именует ее уже Frumentum indicum — индийским зерном (возможно, имея в виду Вест-Индию), но переводит это название на английский язык опять-таки как турецкое зерно (Turkie wheate).
Рис. 16. Рисунок кукурузы из книги Л. Фукса.
Еще раньше географическая неразбериха происходила с гречихой. Сейчас ботаники сходятся в том, что эта полевая культура ведет свое начало из Индии. Когда же во второй половине XV века она появилась в Западной и Средней Европе, ее окрестили так же, как позднее кукурузу, турецким и даже сарацинским зерном.
Это название косвенно указывает на пути проникновения гречихи на запад. Предполагают, что пролегали они через Малую Азию и Закавказье — территории, имевшие прочные связи с древней Индией.
Систематики могут указать немало более поздних и даже совсем недавних географических курьезов в растительных названиях. Возникали они по-разному: тут и перепутанные этикетки, и небрежности в оформлении, и просто слишком слабая осведомленность автора описания.
Часто встречающаяся в юго-восточной Европе, на Кавказе и в Малой Азии мушмула — кустарник с кисловатыми плодами — по ошибке обозначена германской (Mespilus germanica), хотя она и отсутствует в немецких флорах. В Крыму вы можете встретить пион даурский, вопреки названию не известный на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири. А как раз исконная здешняя уроженка лилия почему-то именуется пенсильванской (Lilium pensylvanicum). И таких примеров довольно много.
Продолжая наше мысленное путешествие во времени и пространстве, перенесемся в 1815 год, в Царскосельский лицей и попытаемся представить себе интереснейшую сценку, очень живо описанную И. И. Пущиным. «Как теперь, вижу тот послеобеденный класс Кошанского, когда, окончивши лекцию несколько раньше урочного часа, профессор сказал: „Теперь, господа, будем пробовать перья! Опишите мне, пожалуйста, розу стихами…“ Наши стихи вообще не клеились, а Пушкин мигом прочел… четверостишия, которые всех нас восхитили…»
Вот что родилось тогда под пером юного лицеиста:
Где наша роза,
Друзья мои?
Увяла роза,
Дитя зари.
Не говори:
Так вянет младость!
Не говори:
Вот жизни радость?
Цветку скажи:
Прости, жалею!
И на лилею
Нам укажи.
Прелестный, изящный экспромт. Два цветка — роза и лилия. Точнее — лилея, как принято было говорить в старину.
Уточнение важное, потому что лилея (Lilaea) родом… с высокогорий Северной и Южной Америки. Не лилия, а именно лилея. Как ее назвали французский ботаник Э. Бонплан и немецкий естествоиспытатель А. Гумбольдт в 1808 году. Наведение справок об этом растении показывает, что оно необычное, буквально единственное в своем роде. Род лилея, в свою очередь, единственный в очень маленьком семействе.
А вот в русском языке существуют два семейства, носящие совершенно одинаковые названия — лилейные. В первом (Liliaceae) — весьма многочисленном и известном — такие популярные растения, как тюльпаны, ландыши, гиацинты, наконец, сами лилии. Во втором (Lilaeaceae) — чрезвычайно ограниченном, о котором знают лишь специалисты, — единственный род с единственным видом. А между тем как раз оно с большим правом может именоваться семейством лилейных, а для крупного семейства-«тезки», наверное, лучше подошло бы название лилийные. Но традиция есть традиция, и сейчас у нас так и соседствуют два семейства с одинаковым русским названием. Кстати, они близки и систематически — оба относятся к классу однодольных.
А как же быть с лилеей молодого Пушкина? Скорее всего здесь простое случайное совпадение: поэт не знал о существовании маленького американского цветка с нежным и звучным именем и говорил о знакомой всем лилии.
Возвращаясь к заглавию данного раздела, скажем еще раз, что и настурция, и множество других растений названы своими именами по ошибке. Но в данном случае это такие ошибки, которые вряд ли стоит исправлять…
Мы уже говорили, что древние греки первоначально называли лимон мидийским яблоком. Такое сравнение вполне понятно, поскольку яблоки были хорошо известны европейцам и считались самыми обычными фруктами. Яблоками же, правда, с разнообразными географическими эпитетами, в обиходе становились попавшие на континент не только практически все плодовые, но и многие заморские овощные растения.
На рубеже XV–XVI веков в Португалию то ли из Индии, то ли из Китая привезли незнакомые кисловато-сладкие плоды с оранжевой душистой кожурой. Вскоре плантации этих деревьев появились на юге Европы. В середине XVI столетия фрукты попали на стол папе римскому Пию IV и придворные папские историки назвали их aurantium Olysponense — золотистыми плодами из Лиссабона. Нетрудно догадаться, что речь идет об апельсинах. Если свериться с современным русско-итальянским словарем, можно убедиться, что и сейчас «портогалло» означает и апельсин, и Португалию (Portogallo), указывая на происхождение первых итальянских апельсинов. А самому названию «апельсин» мы обязаны опять-таки яблокам, вернее, немецкому Apfelsine — китайское яблоко, хотя первое растение из семейства рутовых, а второе — из семейства розоцветных.
Гранат древние римляне тоже считали разновидностью яблок. Из Карфагена в Рим этот плод привозили под именем malus puniceum — яблоко карфагенское, и впоследствии вторая часть словосочетания (Punica) стала родовым обозначением. Назвали же гранат по испанской провинции и городу Гранада, откуда, как полагают, благодаря арабам экзотические фрукты стали широко распространяться в Европе. Об этом напоминает нам также английское pomegranate — «плод из Гранады».
