Быстрая и жестокая расправа с Тэмугэ-отчигином стала настолько грозным предупреждением Чингисидов потомкам братьев Чингис-хана, что члены боковых ветвей рода Борджигин вновь приняли участие в борьбе за трон лишь многие годы спустя – когда в разных государствах местные династии Чингисидов оказались на грани исчезновения. Впрочем, в конце XIII в. произошло событие, которое в какой-то мере можно было счесть своеобразной «местью» за Тэмугэ-отчигина. Речь идет о восстании под руководством Наяна – правнука Тэмугэ.
Обширные владения ханов-императоров Юань, их неспособность контролировать все территории, которые они объявляли своими, и затянувшаяся в результате этого на десятилетия борьба с «узурпатором» Хайду привели к тому, что на востоке их владений в самый разгар противостояния с потомком Угедэя появился еще один претендент на трон с сомнительной легитимностью. Это был Наян, правитель Ляодуна, приходившийся правнуком Тэмугэ-отчигину (брату Чингис-хана) и, таким образом, даже не принадлежавший к Чингисидам. Обладая немалыми военными силами,[44] он ок. 1287 г. поднял восстание против Хубилая, продлившееся до 1290 г. За короткое время он взял под контроль территорию современной Маньчжурии и часть Монголии, что и заставило престарелого Хубилая выступить против него.
Источники содержат противоречивую информацию о намерениях Наяна. Так, Рашид ад-Дин сообщает, что Наян всего лишь намеревался выйти из-под власти Хубилая и перейти на сторону Хайду [Рашид ад-Дин, 1960, с. 193] (ср.: [Грумм-Гржимайло, 1926, с. 498; Далай, 1983, с. 49]).[45] Марко Поло, однако, пишет, что он
вздумал о себе, что [он] великий царь… и решил не подчиняться великому хану, а буде возможно, так и государство у него отнять [Марко Поло, 1997, с. 245] (см. также: [Караев, 1995, с. 28]).
Можно предположить, что Наян, подобно Хайду, уловил тенденции распада Монгольской империи и планировал стать самостоятельным правителем собственного государства в Маньчжурии и Монголии, не претендуя на общеимперский статус [Biran, 1997, р. 46]. Существует, впрочем, и еще одна точка зрения, согласно которой Наян и его сподвижники выступили всего лишь против административных преобразований Хубилая в Монголии и Маньчжурии, в соответствии с которыми власть улусных правителей существенно ограничивалась ханскими наместниками-даругачи [Акимбеков, 2011, с. 313]. Как бы то ни было, действия Наяна в итоге были квалифицированы как мятеж и узурпация верховной власти.
Остается лишь строить предположения, к какому фактору легитимации мог апеллировать претендент на трон, не принадлежавший к прямым потомкам Чингис-хана. Как Арик-Буга и Хайду, он намеревался выступить борцом за возрождение монгольских политико-правовых традиций против Хубилая и его сторонников-«китаефилов» [Россаби, 2009, с. 343].[46] Естественно, это привлекло на его сторону некоторое количество представителей монгольской знати, среди которых оказались потомки других братьев Чингис-хана: Шиктур, потомок Хасара, Хадан и Шинлакар, потомки Хачиуна, и даже несколько Чингисидов – Эбуген из рода Кулькана (пятого сына Чингис-хана, родившегося от меркитки Хулан-хатун) и Урук-Кутэн[47] из рода Угедэя [Грумм-Гржимайло, 1926, с. 498; Biran, 1997, р. 46; Grousset, 2000, р. 293]. Однако даже в таком случае намерения Наяна следует счесть весьма смелыми, если не безрассудными. Ведь чуть более 40 лет назад его дед (или прадед) Тэмугэ-отчигин был казнен как раз за такую попытку, и именно его случай, как мы отмечали, привел, по-видимому, к закреплению принципа о праве на ханский трон одних лишь прямых потомков Чингис-хана. Вероятно, замысел Наяна стал в какой-то мере попыткой «реванша» за поражение и казнь своего прадеда и, соответственно, выражением протеста против установившейся монополии Чингисидов (а именно – потомков Тулуя) на верховную власть, которую они использовали для того, чтобы превратить монголов в китайцев! Собственно говоря, его попытки установить контакты с Хайду, надо полагать, во многом объясняются именно надеждой на то, что один не вполне законный претендент на трон поддержит другого со столь же сомнительной легитимностью.
Мечтам Наяна не суждено было осуществиться: в том же году его армия потерпела поражение от войск Хубилая, и собственные сторонники Наяна выдали его императору Юань. Наян был казнен путем закатывания в войлок, т. е. без пролития крови, как полагалось в отношении членов ханского рода [Марко Поло, 1997, с. 247]. Его владения не были конфискованы или переделены и остались во владении потомков Тэмугэ-отчигина.[48] Это свидетельствует о том, что Наян был осужден как мятежник-узурпатор (вероятно, на том же основании, что и его прадед Тэмугэ), и его семейство не подверглось никаким репрессиям. Интересно, что поднятое Наяном восстание продолжалось еще долго время после его смерти: оно было подавлено лишь в 1290 г., однако о претензиях на ханский трон других предводителей этого движения источники не сообщают.
Выступление Наяна и его приверженцев было, по-видимому, последним в Монголии выступлением потомков братьев Чингис-хана против власти Чингисидов в XIII в. Пройдет еще более полутора веков, прежде чем они вновь предъявят претензии на трон Монгольского ханства – когда династии монгольских Чингисидов окажутся на грани исчезновения. До первой же четверти XV в. борьба за власть в Монголии велась исключительно между представителями различных ветвей рода Чингис-хана – при полном одобрении со стороны правителей других улусов. Однако в других государствах они активизировались несколько ранее, например, Туга-Тимур, потомок Хасара, претендовавший в середине XIV в. на трон ильханов Ирана.
Потомки Хасара в Иране в XIV – начале XV в. Четверо братьев Чингис-хана – Хасар (Джучи-Хасар, или Хабуту-Хасар), Белгутэй, Хачиун и Тэмугэ-отчигин – оставили многочисленное потомство, которое, подобно потомкам самого Чингис-хана, со временем расселилось в различных тюрко-монгольских государствах, выделившихся из состава Монгольской империи, и заняло видное место среди родоплеменной знати. При этом следует отметить, что потомки разных братьев основателя Монгольской империи обладали разным статусом. Согласно Рашид ад-Дину, за героизм, проявленный Хасаром в сражении с найманским Таян-ханом (1204 г.), Чингис-хан
соизволил его пожаловать и [выделил его] из всех братьев и сыновей братьев, дав ему и его детям в соответствии с установленным обычаем правом, вытекающим из положения брата и царевича, степень [высокого] сана и звания. И до настоящего времени (составление летописи Рашид ад-Дина относится к началу XIV в. – Р. П.)обычай таков, что уруг Чингис-хана из всех [своих] дядей и двоюродных братьев сажает в ряду царевичей только уруг Джочи-Касара; все же другие сидят в ряду эмиров [Рашид ад-Дин, 1952б, с. 51].
Имеются и другие свидетельства того, что Чингис-хан выделял Хасара и его потомство. В частности, из источников известно, что Есунке-ака, один из сыновей Хасара, был любимцем Чингис-хана, состоял при нем даже тогда, когда собственные сыновья хана находились в походах [Рашид ад-Дин, 1952б, с. 231]; ему же посвящена надпись на так называемом Чингисовом камне. Согласно Рашид ад-Дину, Есунке и другие члены семейства Хасара пользовались большим уважением и влиянием при внуках Чингис-хана – ханах Мунке и Хубилае [Там же, с. 52].
Таким образом, потомки Хасара фактически являлись ближайшими (не только по происхождению, но и по статусу) наследниками Чингисидов и, соответственно, могли претендовать на трон в случае пресечения их рода. Под этим предлогом они неоднократно начинали борьбу за власть на протяжении XIV–XV вв., когда в разных государствах, созданных потомками Чингис-хана начинались династические кризисы. Потомки Хасара удачно использовали в своих интересах разного рода правовые нестыковки в вопросах престолонаследия, что позволяло им практически на равных бороться за власть с членами рода Чингисидов. Примеры тому дает история государства ильханов в Иране в середине – второй половине XIV в. и в Монголии в середине XV в.
Государство ильханов было основано на рубеже 1250–1260-х годов Хулагу – сыном Тулуя и братом монгольских ханов Мунке, Арик-Буги и Хубилая. С этого времени и по 1335 г. на троне находились прямые потомки Хулагу по мужской линии, несмотря на то что между ними довольно часто происходили междоусобицы, связанные с борьбой за власть. Но в 1335 г. праправнук Хулагу, ильхан Абу Саид, скончался бездетным, и прямая линия ильханов-Хулагуидов прервалась. На трон стали претендовать ставленники различных политических кланов, среди которых были представители боковых линий Хулагуидов, в отношении которых существовали сомнения в их происхождении, Арпа-хан – потомок Арик-Буги (брата Хулагу, не имевшего никакого отношения к династии персидских монголов) и даже женщина-ильхан – Сатибек-хатун, сестра покойного Абу Саида и вдова Арпа-хана.
