убить на месте либо причинить ему увечье и т. п. Тем не менее данный вид наказания предполагался неизбежным и достаточным для виновного.
Принцип талиона означал, что то, что человек совершил, он и должен испытать на себе, но не более того. Естественно, что потерпевшие по тем или иным причинам сами не всегда могли соблюдать пределы адекватного наказания своего обидчика. Поэтому наказание постепенно стало превращаться в меру монопольного установления публичного, или государственного, воздействия и контроля как за действиями виновной стороны, так и за действиями потерпевших, которые были готовы на почве гнева, ненависти и мести расправиться с мнимым или действительным преступником. По мнению Гегеля, «право на наказание преступления в форме мести есть лишь право в себе, а не в форме правового акта, т. е. не правовое в своем существовании… Наказание может иметь место только в государстве, вне его оно является мстящей справедливостью, возмещением в форме случайности… Там, где преступление преследуется и карается не как crimina publico, а как privata, наказание еще в какой-то степени характер мести… В ряде современных законодательств еще сохраняется остаток прежних представлений о мести, поскольку индивидам представляется самим решать, передадут ли они дело в суд или нет». [34]
Итак, в более поздние периоды развития человеческого общества наказание из обязанности мести частных лиц постепенно превращалось в обязанность государства осуществить справедливое возмездие над правонарушителями. Следует заметить, что справедливость также требовала обеспечения личной безопасности виновных в совершении преступления от самосуда, пресечения взаимной вражды и возможного примирения соперников. Несмотря на все это даже в наше время некоторые народы считают нормальным осуществление кровной мести в отношении своего врага, даже если он уже предстал перед судом, был осужден к лишению свободы и отбывал наказание в тюрьме.
Во всех цивилизованных государствах действующее законодательство создает необходимые гарантии для личной безопасности осужденных от актов личной мести и возмездия. Выполняя одновременно роль законодателя, судьи и исполнителя, государство как бы берет на себя ответственность в выполнении функций Бога на Земле. Чтобы обеспечить личную безопасность подозреваемого, обвиняемого или осужденного, оно изолирует его от общества в камере предварительного следствия или в исправительном учреждении, тем самым предохраняя его от возможного причинения ему вреда со стороны родных и близких потерпевшего. Кроме того, виновному гарантируется защита от других осужденных-сокамерников или от неправомерных актов самих работников правохранительных учреждений.
В соответствии с положениями уголовно-исполнительного законодательства в случае возникновения угрозы жизни, здоровью и т. д. осужденного, ему предоставляется право обратиться с заявлением к любому должностному лицу исправительного учреждения, к прокурору или своему адвокату с просьбой о переводе его в помещение, где такая угроза отсутствует. В то же время работники исправительного учреждения обязаны принимать соответствующие меры для устранения угрозы над осужденным, либо в определенных случаях обязаны решить вопрос о месте дальнейшего отбывания им наказания. Цель защиты осужденного от актов мести закреплена также в двадцатом принципе Свода принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме: «По просьбе находящегося в заключении лица место его задержания или заключения по возможности должно быть на разумном отдалении от его обычного места проживания». [35]
Согласно действующему законодательству государство оценивает любое проявление мести как противоправный акт или отягчающее наказание обстоятельство (п. «е», ч. 1 ст. 63 УК РФ), тем более предупреждая мстителей о более строгом наказании.
Как видно, само наказание как мера восстановления нарушенного права содержит в себе соразмерную защиту не только общих, публичных благ и законных прав потерпевших, но также жизни, здоровья и иных личных прав лиц, подозреваемых или обвиняемых в совершении того или иного преступления или уже осужденных за это.
Каковы же цели и признаки наказания? Дж. Локк в свое время писал об этом следующее: «Каждое нарушение может быть наказано до такой степени и с такой строгостью, чтобы это было невыгодно для преступника, дало ему повод для раскаяния и устрашило других, побудив их воздержаться от подобных поступков». [36]
Считая наказание необходимым средством для поддержания правопорядка, Т. Гоббс писал: «Ведь целью налагаемого законом наказания является не удовлетворение чувства гнева против какого-то человека, но предупреждение, насколько возможно, несправедливости, что служит на пользу всему роду человеческому, и несправедлив тот закон, который поражает раньше, чем предупреждает». [37]
Более широкую цель видел в действии законодательства А. Сен-Симон: «Законодательство, лишенное своего предупредительного характера, свидетельствует, по нашему мнению, о варварстве и невежестве народа, который ему подчинен; для нас недостаточно, чтобы законодательство ставило себе задачей подавлять и предупреждать зло, наказывать порок или ставить ему препятствия; необходимо, чтобы оно предписывало и внушало добро, чтобы оно поощряло и воспитывало добродетель». [38]
Большинство великих мыслителей, независимо от их духовной или идеологической ориентации, согласны с тем, что наказание представляет собой противодействие действию факта совершенного преступления, ответную государственную реакцию на факт совершенного преступления, реализацию правового отрицания и порицания правонарушения, средство социального контроля и регулирования поведения правопреступников в предусмотренном законом порядке.
В свое время классики марксизма, диалектически выводя понятие наказания из понятия преступления, утверждали, что наказание «… есть не что иное, как средство самозащиты общества против нарушения условий его существования…» [39]
В том, что наказание является социальным противодействием антисоциальному действию, а также мерой гарантии социальной безопасности и правопорядка, были убеждены также основатели антропологической и социологической школ уголовного права: Ч. Ломброзо, Э. Ферри, Р. Гарофало, М. Ансель, Ф. Граматика и др. Они выступали за установление законодательных и социальных гарантий в целях опережающей социальной защиты или, по крайней мере, скорейшего восстановления нарушенных в результате совершения преступления прав потерпевших и ликвидации его последствий. В этом аспекте целью наказания является общая и частная превенция.
Каково же содержание понятия наказания и от чего зависят его вид и размер? Приобщив принцип талиона к своему «категорическому императиву», И. Кант в своих трудах обосновывал необходимость всегда «наказывать убийство смертной казнью, изнасилование и педерастию – кастрацией, скотоложство – изгнанием из человеческого общества». [40]
Совершенно иной подход к этой проблеме у Гегеля. Он отвергал принцип талиона из-за его архаичности, и делал он это методом доведения кантовского положения до абсурда. Он с иронией приводил примеры «одноглазого и беззубого преступника», чтобы показать то, что во многих случаях равное наказание вовсе не является равным, ибо лишить одноглазого преступника его единственного глаза фактически означало лишить его зрения вообще, а наказание беззубого преступника по принципу зуб за зуб вообще не реально. Поэтому основным критерием справедливого наказания он считал «внутреннее равенство в вещах», «качественно равное
