Или
…выбрать день
самый синий,
и чтоб на улицах
улыбающиеся милиционеры
всем
в этот день
раздавали апельсины[127].
К сожалению, далеко не вся художественная литература, особенно та, которая касается милицейской темы мимоходом, воздействует на общественное мнение об органах внутренних дел в правильном направлении. Впрочем, это неудивительно: писатели – тоже люди и также подвержены предрассудкам, как и прочие смертные. Единственное, зато весьма существенное различие состоит в том, что писательские предрассудки распространяются всей мощью полиграфической базы страны, и это делает их весьма опасными.
«Правда» писала в редакционной статье: «До последнего времени наша печать недостаточно освещала работу милиции, мало писала о ее замечательных людях. Более того, деятельность милиции в некоторых произведениях литературы и искусства нередко показывалась в искаженном виде. Это наносило ущерб авторитету милиции как органу государственной власти»[128].
Мы позволим себе привести только 2 примера.
Писателю Садовникову в его повести «Соленый арбуз» милиционер понадобился всего один раз. Литератор, дабы придать юмористическую окраску повествованию, с милой улыбкой сообщает, что верблюд плюнул в регулировщика[129]. У нас нет никаких претензий к трудящемуся животному. А вот автору хотелось бы пожелать менее верблюжьего остроумия. Инспектор дорожного надзора и так стоит на перекрестке открытый всем ветрам, дождям, морозам. Его поставили там, где жизнь человеческая (вспомним Ильфа и Петрова) висит на волоске. Охраняя человеческие жизни (и это не риторика!), он применяет санкции к нарушителям порядка. После каждого такого общения с представителем власти у самого сознательного гражданина в душе остается неприятный осадок. И не нужно большого таланта, чтобы солидаризироваться с таким «обиженным». Он с готовностью воспримет любую остроту, в том числе и низкосортную, в адрес своего «обидчика». В романе Иосифа Герасимова «Соловьи» сотрудник милиции появляется тоже единожды. Его решительный свисток слышится как раз в тот момент, когда главный герой со своим положительным другом изнемогает в драке с хулиганами. Как же реагируют герои на появление представителя власти?
«– Смываемся! – крикнул Сева и, схватив Лену за руку, шмыгнул за угол. Замятин побежал за ним».
И дальше:
«– Почему вы милиционера испугались, герой? – Не хотелось, чтобы вы остаток вечера проторчали в отделении и подписывали протоколы…»[130]
Вот и воспитание активности населения в борьбе с преступностью!
В последние годы резко возросло количество и тиражи рассказов, повестей и романов, появились кинофильмы и спектакли, в которых выведены лейтенанты и полковники милиции, следователи и инспектора. Однако лишь часть этих произведений посвящена действительно сотрудникам органов внутренних дел. Это «Один год» Юрия Германа, фильм «Дело Румянцева», поставленный на «Ленфильме» И. Хейфицем по сценарию того же Германа, «Испытательный срок» и «Жестокость» Павла Нилина, «Деревенский детектив» Виля Липатова, произведения Меттера, А. Адамова, Л. Словина и некоторые другие[131].
У многих же авторов сотрудники органов внутренних дел – это лишь антураж, иногда картонные резонеры, главные же герои – преступники. Они выписаны выпукло, старательно. Не всегда со знанием дела, зато непременно броско. Они живут в произведениях, имеют свои индивидуальные характеры, как, например, Огонек в кинофильме «Ночной патруль». Видимо, не случайно, что в советской детективной литературе нет героя, который мог бы поспорить популярностью с Шерлоком Холмсом Конан-Дойля или комиссаром Мегрэ Сименона.
Совершенно естественно, что произведения подобного рода не способствуют формированию нужного общественного мнения о милиции. Мы уже не говорим о том, что они приносят вред еще и тем, что пропагандируют преступников и способы совершения преступления[132]. В художественной литературе подчас встречаются описания таких методов деятельности органов внутренних дел, о которых мы не пишем и в изданиях для служебного пользования.
Трудно переоценить то влияние, которое оказывают на общественное мнение печать, радио и телевидение. Именно поэтому крайне важно, какое представление об органах внутренних дел получает читатель со страниц книг, газет и журналов, зритель – с экранов телевизоров, слушатель – из репродукторов и радиоприемников. Эти представления складываются не только в результате ознакомления с материалами, которые прямо посвящены органам внутренних дел, их людям и делам. Они формируются на основе всей линии газеты, студии, радиоредакции. Но если такая основная линия отсутствует, то даже вскользь брошенная фраза может свести на нет эффект от материала, посвященного хорошему работнику милиции.
Думается, что такая линия явственно прослеживается у Ленинградской студии телевидения, которая систематически готовит передачи о милиции[133].
В последние годы материалы об органах внутренних дел дают по существу все без исключения центральные и местные газеты. Однако только в «Известиях» и «Комсомольской правде» за этими публикациями отчетливо прослеживается линия редакции. Выступлениям «Литературной газеты», подчас очень интересным, хотелось бы пожелать большей требовательности в отборе публикуемых статей.
Уроки публикации ряда статей лишний раз подтверждают старую истину, что и критика, и похвалы нужны в интересах дела, а не в интересах сенсации[134].
Третья группа – факторы, связанные с личностью привлекаемых к расследованию и оценкой ими своего участия в процессе
К этой группе факторов активности населения относятся: черты характера потенциального помощника, преобладающие обычаи и нравы привлекаемого круга лиц в целом, черты национального характера. Сюда же относятся такие обстоятельства, как оценка привлекаемым своего участия в уголовном процессе, прикосновенности к расследуемому преступлению, а также совершение им в прошлом (или планирование на будущее) аналогичных деяний.
Фактором, сказывающимся на активности граждан в деле помощи расследованию, является психический склад гражданина, черты его характера. Совершенно очевидно, что следователь может учитывать это обстоятельство лишь в тех случаях, когда речь идет о конкретном активисте, которого он намеревается привлечь к себе в помощь. Так, для решения вопроса о привлечении пенсионера МВД, КГБ или юстиции – при бесспорности наличия у него профессиональных познаний и навыков – не безразлично следующее обстоятельство; активен ли кандидат по складу своего характера или же, напротив, инертен, устал ли от многолетней напряженной и нервной работы или по-прежнему полон молодого задора. Учитывая специфический круг обязанностей своих общественных помощников, по сравнению, например, с внештатными инспекторами ОУР и ОБХСС, следователь должен уяснить, к чему конкретно в следственной работе влечет того или иного активиста.
Забвение этого обстоятельства может привести к тому, что полезный союзник окажется утраченным. Если душа молодого патриота устремлена к рейдам и задержаниям, обыскам и засадам, а ему поручают кропотливое изучение причин и условий, способствующих совершению преступлений, написание проектов представлений, то очень скоро та нить, которая привязывает его к милиции – заинтересованность выполняемой работой – ослабнет и может совсем порваться.
Все сказанное о характере как факторе активности может показаться очевидным и в силу этого излишним. Однако изучение практики показывает, что названные обстоятельства зачастую не учитываются и для скрупулезного и продолжительного осмотра привлекаются активисты, которые по своему психическому складу не способны к систематической работе, а на задержание берут лиц, которые – по дожившей до нашего времени характеристике А. В. Суворова – в бою застенчивы.
Старая истина о том, что в расследовании нет мелочей, имеет и такую сторону: следователь должен предусмотреть соответствие характеров своих помощников специфике того следственного действия, к которому они привлекаются.
Черты характера порою бывают общими для группы людей, например национальные черты характера. В этом случае у следователя появляется возможность (и необходимость) учитывать психический склад личности при выступлении перед аудиторией, то есть при обращении к еще не известному ему потенциальному помощнику.
