Важную роль в переходе страны на военные рельсы сыграла упомянутая выше «Директива о мобилизации» от 29 июня 1941 года. По справедливому замечанию современных историков, в ней была сформулирована «основная программа действий по превращению страны в единый боевой лагерь». Директива предельно лаконично, но ёмко формулировала суть момента: «Вероломное нападение фашистской Германии на Советский Союз продолжается. Целью этого нападения является уничтожение советского строя, захват советских земель, порабощение народов Советского Союза, ограбление нашей страны, захват нашего хлеба, нефти, восстановление власти помещиков и капиталистов».
В документе справедливо отмечалось, что, несмотря на серьёзность нависшей над Родиной угрозы, «некоторые партийные, советские, профсоюзные и комсомольские организации и их руководители ещё не осознали значения этой угрозы и не понимают, что война резко изменила положение», что «Родина оказалась в величайшей опасности». Необходимо было отбросить иллюзии и быстро и основательно браться за сложное дело организации отпора агрессору.
В Директиве звучал призыв «драться до последней капли крови», «проявлять смелость, инициативу и смётку, свойственные нашему народу». Тыл предстояло укреплять, «подчинив интересам фронта свою деятельность». Давалась установка беспощадно расправляться с дезертирами, паникёрами, диверсантами. Как особое оружие врага рассматривались провокационные слухи. В случае вынужденно отхода Красной Армии требовалось, учитывая исторический опыт тактики «выжженной земли», применяемой ещё в далёком 1812 г., «не оставлять врагу ни одного паровоза, ни одного вагона, не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего». Колхозников призывали угонять скот, вывозить зерно. Всё, что невозможно было эвакуировать, должно было, согласно директиве, «безусловно уничтожаться». Директива требовала в захваченных районах создавать невыносимые условия «для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу». Для этого предполагалось разжечь во вражеском тылу партизанскую войну, как это было в годы Отечественной войны 1812 года. Документ заканчивался обращением к коммунистам: «Задача большевиков, – говорилось в нём, – сплотить весь народ вокруг Коммунистической партии, вокруг Советского правительства для самоотверженной поддержки Красной Армии, для победы!».
После принятия Директивы сразу был создан упомянутый выше Государственный Комитет Обороны. В постановлении от 30 июня значилось, что новый (не предусмотренный Конституцией) орган власти нужен «ввиду создавшегося чрезвычайного положения и в целях быстрой мобилизации всех сил народов СССР для проведения отпора врагу, вероломно напавшему на нашу Родину». В состав ГКО вошли: И. В. Сталин (председатель), В. М. Молотов (заместитель), К. Е. Ворошилов, Г. М. Маленков, Л. П. Берия. Все граждане, партийные, советские, комсомольские и военные организации обязывались «беспрекословно выполнять решения и распоряжения» ГКО, которые, по сути, приобретали силу законов военного времени. Четыре года войны в руках ГКО была сосредоточена «вся полнота власти в государстве». Никогда больше – ни до, ни после войны – не существовало органа с такими широкими полномочиями.
В исторической науке существуют разные точки зрения насчёт того, кто же являлся автором идеи создания ГКО. Некоторые авторы называют её отцами Молотова, Маленкова, Берия. По мнению историка Ю. Н. Жукова, создание ГКО было своеобразным дворцовым переворотом. А Сталин был включён в его состав для придания ГКО видимости легитимности и большей работоспособности. Лишь тогда, когда генеральный осознал, что отстранять его от власти никто не намерен, он включился в работу в полную силу.
Помимо свидетельств на этот счёт Н. С. Хрущёва и А. И. Микояна, имеются также записи В. С. Семёнова, в одно время являвшегося заместителем министра иностранных дел. В 1964 г. он занёс в дневник рассказ, якобы услышанный от К. Е. Ворошилова на одном из Кремлёвских приёмов: «Сталин поверил немцам. На него так подействовало вероломство немцев: нарушить договор спустя несколько месяцев после подписания!.. Это подло. Сталин так расстроился, что слег в постель… Только постепенно Сталин овладел собой и поднялся с кровати. И вот в это время Вячеслав Михайлович стал говорить, что надо прогнать Сталина, что он не может руководить партией и страной. Мы ему стали объяснять, что Сталин доверчив и у него такой характер. Но Молотов слышать не хотел, он не понимал особенности Сталина».
Как видим, в основе версии о Молотове, как инициаторе создания ГКО лежит всё та же схема, что и в мифе о «прострации Сталина». В её основе – источники исключительно субъективного, мемуарного плана. Других материалов нет. Как уже было показано выше, никакого отхода Сталина от руководства страной не произошло. А если Иосиф Виссарионович ни на один день не оказывался в ситуации бездействия, то все построения в духе «теории заговора» рушатся, как карточный домик. Об их беспочвенности говорят, помимо всего прочего, и дальнейшие события. Вряд ли Сталин, учитывая остроту борьбы за власть в верхах, сохранил бы рядом с собой заговорщиков. Сам по себе факт, что все, кого сегодня причисляют к их числу, продолжали занимать важные посты и пользовались доверием Сталина на протяжении всей войны, служит достаточным основанием, чтобы не относиться к «теории заговора» слишком серьёзно.
Новейшие исследования свидетельствуют скорее об обратном, а именно о том, что инициатором создания ГКО был как раз сам И. В. Сталин. Он критиковал бессилие некоторых военных и гражданских чиновников, желая решительно переломить ситуацию. Нельзя исключить, что свою роль сыграло и наследие «дела Тухачевского», когда политическое руководство страны ощутило к генералитету недоверие. Решение проблемы зависело от создания эффективного координационного центра, который бы объединил все ветви власти в одних руках. Только И. В. Сталин из всех сохранившихся на тот момент руководителей СССР имел опыт работы в подобном органе. Имеется в виду, конечно, ленинский Совет рабочей и крестьянской обороны (позже преобразованный в Совет Труда и Обороны).
Как известно, В. И. Ленин создавал Совет обороны в том числе целью обуздать претензии на власть военных (во главе с Л. Д. Троцким). Такая потребность возникла, когда Троцкий совместно со Я. М. Свердловым, после покушения на Владимира Ильича образовали Революционный военный совет Республики. По факту РВСР имел более широкие полномочия, нежели ленинский СНК. Появление Совета обороны Ленин восстанавливало status quo, так как РВСР теперь должен был подчиняться вновь созданному органу. Параллель между Советом рабочей и крестьянской обороны и ГКО была очевидна всегда. Кто другой, как ни Сталин, мог попытаться воспользоваться удачным ленинским опытом в новых условиях?
Идея Государственного комитета обороны родилась у И. В. Сталина, очевидно, 29 июня 1941 года. Это произошло либо, как уже предполагалось, после посещения НКО, либо в момент работы над «Директивой о мобилизации» страны. В подтверждение этой версии, помимо всего прочего, свидетельствует содержание его выступление 3 июля 1941 года. Не только по смыслу, но и по стилистике оно вытекало из директивы 29 июня и постановления о создании ГКО. В документах встречаются не только общие образы и мысли, но и текстовые совпадения, что невозможно назвать случайным и подтверждает их общее авторство.
Будучи своеобразной надстройкой над всеми государственными органами, сам ГКО большого аппарата не имел. Он действовал через партийные и государственные органы, а также общественные организации. В процессе уже его работы, когда выявилась потребность оперативного решения ряда вопросов, был создан особый институт уполномоченных ГКО. Они действовали на фронтах, в наркоматах, отдельных союзных республиках, краях и областях, на важнейших предприятиях и стройках. В особых случаях при ГКО создавались специальные комитеты и комиссии. Например, в разное время существовали Трофейная комиссия, Комитет по эвакуации, Совет по радиолокации Транспортный комитет и др. В прифронтовых районах функцию чрезвычайных органов власти осуществляли созданные ГКО в 1941–1942 годах городские комитеты обороны. Всего городские комитеты обороны были созданы более чем в 60 городах, в том числе в таких городах-героях, как Севастополь, Одесса, Тула и др.
В своей деятельности на местах ГКО, помимо городских комитетов обороны мог опираться и на другие чрезвычайные органы военного времени. Так, в местностях, объявленных на военном положении, вся полнота власти по части обороны, охраны общественного порядка и государственной безопасности переходила непосредственно военным. Военные власти контролировали въезд и выезд из местности, объявленной на военном положении. По их распоряжению, из подотчётной им зоны могли в административном порядке выселять любого, признанного нежелательным элементом. Изданные военными властями постановления являлись общеобязательными. За их неисполнение виновные подвергались в административном порядке лишению свободы до 6 месяцев или штрафу до 3 тыс. рублей. В случае необходимости военные могли мобилизовывать транспортные средства, устанавливать военно-квартирную и трудовую повинность. Они же получали право регулировать режим работы предприятий, учреждений, торговли и коммунальных служб. Порядок проведения собраний и шествий так же переходил в ведение военных властей.
