Никто не имеет права жаловаться, хныкать и, самое главное, просить пить. Все должны доказать свою выносливость.
Даже за одно словечко «вода» или «пить» любого могут посчитать слабым или даже не годным к походу.
Мы свернули сперва в один переулок, потом в другой и неожиданно очутились перед громадным, ослепительно белым зданием школы.
На залитом асфальтом дворе выстроились по четыре в ряд мальчики и девочки, все в синих майках и длинных синих шароварах.
— Раз, два, три, четыре… — бесстрастным голосом командовал конопатый, щупленький и беловолосый мальчик.
И все изгибались то вправо, то влево, приседали, вытягивая обнаженные руки то вперед, то вверх, то в стороны…
— За опоздание ставлю на вид! — сердито крикнул беловолосый.
— Надо же! — возмутилась Лариса Примерная.
— У нас уважительная причина! — вспыхнула Танечка.
Девочки торопливо скрылись в дверях школы… Через минуту они появились переодетыми в туристскую одежду и тут же встали в строй.
— Раз, два, три, четыре!
Тридцать синих мальчиков и девочек выпрямлялись и нагибались, снова вскидывали руки вверх, вперед…
— Раз, два, три, четыре! Не задерживать дыхание! Руки в стороны! — командовал беловолосый, которого звали Вовой.
Я чувствовал себя несколько неловко: на меня никто не смотрел, никто не обращал внимания…
У крыльца лежала груда туго набитых рюкзаков, ведра, какие-то длинные темно-зеленые свертки — верно, палатки…
Вдруг во двор школы въехал грузовик и повернул прямо на ребят, Гимнастические упражнения пришлось прервать.
Из кабины выскочил здоровенный детина в ковбойке и стал командовать шоферу:
— Так, так, разворачивай! Задний ход! Сюда! Еще сюда! Так!
Машина то пятилась, то поворачивалась, то двигалась вперед, наконец, встала у крыльца.
Ребята столпились вокруг машины, с любопытством заглядывая за борта. В кузове я увидел большой токарный станок. Детина в ковбойке, очевидно грузчик, лязгая засовами, быстро открыл боковой борт. Мальчики тут же полезли на верх машины, перекинули две деревянные лаги с кузова на крыльцо, взяли в руки ломы и стежки…
— Слушать мою команду! — закричал великан-грузчик. — Гриша, поддевай отсюда! Миша, дай сюда лом! Раз, два — взяли!
Я начал раздражаться — столько потерял времени зря! К тому же, я с утра ничего не ел. А жена сегодня обещала жареную скумбрию под белым соусом…
— Раз, два — взяли! Еще взяли! — командовал грузчик.
Девочки тоже устремились к машине. Будущие туристы дружно со всех сторон облепили станок и кто ломом или стежком, а кто просто плечом попытался продвинуть его в дверь.
Растрепанный, успевший где-то загореть, краснощекий грузчик подсунул под станок толстый лом, напряглись мускулы его рук…
Ох, и силы же у него!
Станок перевалился через порог, и вскоре вся масса ребятишек во главе с грузчиком, толкаясь, исчезла вслед за станком за дверью школы.
— Уйду, и все! — в досаде пробормотал я. — Никому до меня нет никакого дела.
А есть так хотелось, что я подошел к цветнику, сорвал молоденькие листочки настурции и стал их грызть.
В эту минуту из двери школы выскочил грузчик, за ним ребята. Все тотчас же окружили меня.
— Простите, я не знал, что вы должны прийти. А нам так нужно с вами встретиться! Вы представляете — шефы подарили токарный станок. Директор меня и попросила его забрать. Разрешите познакомиться — старший пионервожатый и начальник похода Николай Викторович…
Свою фамилию он произнес нарочно невнятно. Получилось нечто вроде «Кап-кап-ко».
— Первый вопрос — меня крайне интересует, что это за березовые книги?
— Начала тринадцатого века, до татарского нашествия, — без запинки ответил я.
— Очень хорошо! Мы собираемся организовать в школе музей. Найденные экспонаты поместим в исторический отдел.
Я было хотел заметить, что разговор идет о редкостях мирового значения, но подумал, что рано еще об этом говорить.
— Да, о скольких вещах нам предстоит предварительно переговорить, сколько подробностей рассчитать, — задумчиво сказал Николай Викторович и взглянул на часы. — Простите, мне ужасно неудобно перед вами, — быстро сказал он, — нам пора в тренировочный поход.
Что ж, мне оставалось только пробормотать: «Ничего, ничего…» И я снова вспомнил о скумбрии.
Мы договорились, что во вторник я опять приду в их школу к последнему уроку. Николай Викторович еще раз попросил у меня прощения и дал честное слово, что ни за каким станком больше не поедет.
— Гриша, подойди сюда, — позвал он.
Небрежно заложив руки за спину, к нам подошел высокий толстогубый мальчик. Его светлые волосы торчали, как петушиный гребешок. Видимо, мальчик очень гордился своей прической и постоянно взбивал ее кверху.
— Командир отряда, видишь часы? — Николай Викторович постучал по левой кисти. — Если через десять минут не будете готовы, мы опоздаем на поезд. Знаешь, как в армии командуют?
— Есть как в армии! — звонко крикнул Гриша и подбежал к мальчикам. — Ребята, этот конец сюда заложить! Этот отсюда давай! Держи веревку!
Руки мальчиков и девочек забегали. Одна палатка, другая исчезли в недрах чехлов, кастрюли и ведра загремели…
Николай Викторович отвел меня в сторону.
— У меня к вам есть одно дело, — прошептал он. — Школьный врач сегодня из-за вас мне сказала кучу неприятных слов. Вы же Гале выдали справку?
— Вообще при шумах в сердце подобного характера я обычно разрешаю заниматься туризмом, — холодно возразил я. — Но школьный врач, постоянно наблюдающий за девочкой, лучше меня ее знает. Я мог недостаточно внимательно ее осмотреть.
— Позвольте, — загорячился Николай Викторович, — Галя мне дала честное пионерское, что была у вас на приеме целых полчаса и даже другие ребята начали волноваться. Неужели она мне все наврала?
— Нет, вам она говорила чистейшую правду.
— А я так обрадовался вашей справке, — сказал Николай Викторович, — я считал, Галя может идти с нами в поход.
— Раз школьный врач возражает, я просто не имею права оспаривать ее мнение.
Я начал раскаиваться, что поторопился тогда с Галиной справкой.
— Ну что ж, нельзя так нельзя, — вздохнул Николай Викторович. — Хотя я никогда не сумею убедить Галю, что мы поступили с ней справедливо, — с досадой добавил он и отошел от меня к ребятам.
А с дальнего конца школьного двора давно уже с каким-то испуганным ожиданием глядела на меня Галя. Она, несомненно, понимала, что говорят о ней.
Ко мне, крадучись, подошла Лариса Примерная.
— Я знаю, это вы о Гале совещались, — возбужденно прошептала она. — Неужели вы тоже не пустите ее в поход?
Я молча пожал плечами.
— Ну не обидно ли — изо всего класса только одну ее. А хотите, она достанет третью справку?
— Ты ничего не понимаешь, никакие справки не помогут, — оборвал я.
Лариса густо покраснела.
В это время в воротах показалась очень толстая, краснощекая девочка. Она еле шла, согнутая под тяжестью рюкзака, переваливаясь, как гусыня.
— Ну вот, видели нашу красавицу? Все давно в сборе, а Лида только сейчас является. Почему опоздала? — строго спросил Николай Викторович.
— Да я… — едва шевеля тубами, жалобно оправдывалась девочка. — Мама ушла за покупками, я никак не могла одна…
— А почему мама? Сама должна была еще с вечера все собрать. А почему рюкзак такой большой? Чем ты его набила? Сейчас же покажи.
Лида медленно сняла рюкзак с плеч, еще медленнее начала выкладывать на крыльцо его содержимое.
Николай Викторович по-разному оценивал вынимаемые предметы.
— Так, пирожки — очень хорошо! Колбаса — еще лучше! Шерстяной платок совершенно не нужен! А это что, подушка? Товарищи, видели? — Он высоко поднял над головой большую красную подушку в белой с кружевами наволочке.
Все захохотали.
— Отнеси немедленно подушку и платок в учительскую!
К нам подскочил Гриша:
— Товарищ начальник похода, все готовы, прикажете строиться?
— Приказываю строиться!
— Отряд, становись! — отрывисто скомандовал Гриша.
Все быстро надели рюкзаки и встали по росту. Видно каждый хорошо знал, за кем он стоит.
— Первый! Второй! Третий! Четвертый! — по очереди выпаливали ребята, выкидывая голову налево.
Гриша приставил руку к бумажному колпаку на голове и лихо отрапортовал:
— Товарищ начальник похода, отряд в количестве тридцати человек выстроен, больных нет, опоздавших нет, разрешите начать поход?
— Разрешаю, — коротко ответил Николай Викторович.
— Рюкзаки за плечи! Отряд, вперед! — выкрикнул Гриша.
