У.Льюис. Портрет Т.С.Элиота. 1948 год
Содержание эпиграфа – рассказ о великой пророчице, Кумской сивилле, выставленной на посмешище и мечтающей умереть, потому что она прожила слишком долго и слишком сильно состарилась. Таким был для Элиота окружавший его мир – безнадежно старым и дряхлым. Крайне сложный язык поэмы оказался настолько непонятным, что в более поздних изданиях автору пришлось добавить свои комментарии, чтобы объяснить публике некоторые идеи. В частности, он пояснил, что на создание поэмы огромное влияние оказала средневековая легенда о Святом Граале и знаменитая работа английского этнографа Д.Фрейзера «Золотая ветвь». Формально ни о Граале, ни о первобытных культах, описанных Фрейзером, в поэме нет ни слова. Действие ее происходит в послевоенной Европе, однако образы Данте, античной поэзии и мифологии, елизаветинской Англии создают сложный фон, из которого становится ясно, что все происходящее находится вне времени – или, скорее, принадлежит различным эпохам. Образы героев накладываются друг на друга. Они то разделяются, то превращаются в одну и ту же символическую фигуру. Некоторые исследователи считают, что мифы, которые Элиот объявил источником своего вдохновения, на самом деле были использованы им уже в последний период работы над поэмой. Они были нужны ему для того, чтобы придать единство разрозненным поэтическим отрывкам, и, наложив структуру «вечных» образов и сюжетных линий на свой текст, вывести своих героев в новое, более высокое измерение.
Вообще, использование мифов – крайне популярное в литературе XX века – давало Элиоту возможность увидеть вечные проблемы и ценности в сегодняшнем дне, взглянуть на весь путь развития, пройденный человечеством. Для Элиота древние верования были крайне важны еще и из-за его сильной религиозности и сосредоточенности на философских проблемах. С каждым годом он все больше приходил к убеждению, что поэзия не должна выражать чувства одного– единственного человека. Ее задача, по его мнению, в описании некоторых всеобщих, вечных структур и явлений. Завораживающая, гипнотическая музыкальность загадочного финала «Бесплодной земли», носящего многозначительное название «Что сказал гром», восходит к древним заклинаниям или индийским песнопениям…
Кстати, и в последующие годы Элиот придавал большое значение звучанию своих стихов, которые, по его мнению, должны были напоминать магические заклинания или песнопения. Сохранились записи чтения им своих произведений. Известно, что они производили сильное впечатление, но часто и разочаровывали слушателей, надеявшихся услышать что-то вроде «толкования» автором его все более и более усложнявшейся поэзии. Однако Элиот, читая стихи, практически не обращал внимания на их смысл, всегда подчеркивая музыкальность, выделяя аллитерации, звукосочетания и произнося свои тексты нараспев, подобно древнему шаману, распевавшему гимны богам…
Я велю: сорвите с меня пелену,
И алые ленты сдайте в музеи.
Я каменею в гранитном плену
И мрамором кожи теплею.
Я стою и стотонной своей головой
Небесного свода края задеваю.
Мне Эхнатоны, Рамзесы толпой
Поклон свой несут, обмирая.
Прокричит одинокий ночной муэдзин
С нерушимой башни Бастилии
И застынет в испуге не знающий зим
Изумленный житель Бразилии,
Когда вдруг обратившись глазами горе,
Где раньше были лишь небо и ветер,
Увидят – богов красивей и мудрей
Там я возвышаюсь, бессмертен и светел
(«Я – памятник себе», перевод Б.Летарова)
Из иллюстраций к «Полым людям»
Опустошенность и трагизм современной жизни чрезвычайно сильно выражены в поэме «Полые люди» («Hollow men»), вышедшей в 1925. Здесь Элиот идет по проложенному «Бесплодной землей» пути все большего наращивания музыкальности и ритмичности стихов. Использовал образы и ритмы фольклорных песен, сопровождавшихся плясками и ритмичным хлопаньем в ладоши во время ежегодного ритуала сожжения соломенного чучела заговорщика Гая Фокса. Элиоту нужен был этот источник не только из-за его ритмики, с ее постоянными повторами и перекличками слов – сжигаемое соломенное чучело стало символом пустоты и бессмысленности жизни, ее вырождения. Неслучайно последние слова поэмы стали одним из самых часто цитируемых отрывков Элиота:
Вот как кончится мир
Вот как кончится мир
Вот как кончится мир
Вовсе не взрывом, а всхлипом.
(«Полые люди», перевод С.Степанова)
В 1927 году Элиот крестился по обряду англиканской церкви и в том же году получил британское подданство. В предисловии к сборнику эссе «В защиту Ланселота Эндрюса» («For Lancelot Andrewes») он называет себя «англокатоликом в религии, классицистом в литературе и роялистом в политике». Еще будучи американским студентом, Элиот проявлял живой интерес к культуре страны своих предков – сокурсники в шутку даже называли его «англичанином во всем, кроме акцента и гражданства». И если принятие британского подданства в какой-то степени отвечало его юношеским устремлениям, то его переход в англиканскую церковь был отходом от семейных традиций унитарианства7, хотя и удовлетворял потребность Элиота, пуританина по происхождению, в строгих и четких моральных установках.
В поэме «Пепельная среда» («Ash Wednesday», 1930) со всей очевидность проявились душевные терзания, которыми сопровождалось его обращение в англиканскую веру. Именно в этот период интеллектуального и душевного разброда Элиот переводит поэму Сен-Жон Перса «Анабасис» («Anabasis», 1930), своего рода духовную историю человечества, и знакомит англоязычного читателя с творчеством близкого Элиоту по духу французского поэта.
Современное российское издание пьес Т.Элиота
В 30-е годы Элиот пишет поэтические драмы. «Камень» («The Rock», 1934) и «Убийство в соборе» («Murder in the Cathedral», 1935) предназначались для религиозных спектаклей. «Убийство в соборе» представляет собой философское моралите8 о муках святого Томаса Беккета и считается лучшей пьесой Элиота. Она с большим успехом шла в театрах Европы и Соединенных Штатов. Его пьесы о современной жизни – «Воссоединение семьи» («The Family Retinion», 1939), «Вечерний коктейль» («The Cocktail Party», 1950), «Личный секретарь» («The Confidential Clerk», 1954) и «Пожилой государственный деятель» («The Elder Statesman», 1959) – считаются менее удачными. Автору не удалась попытка наполнить современным содержанием темы античной трагедии. «Вечерний коктейль», правда, в свое время пользовался успехом на сценах театров по обе стороны Атлантики. В 1939 году вышла замечательная «Книга Старого Опоссума о практичных кошках» («Old Possum's Book of Practical Cats»). Старый Опоссум – литературное прозвище самого Элиота. Этот цикл из пятнадцати стихотворений о пятнадцати котах и кошках, написанный в лучших традициях английской юмористики, долгое время считался второстепенным на фоне серьезных, не всегда простых для восприятия сочинений поэта, однако именно благодаря этой книге Элиот вошел в историю мирового шоу– бизнеса. Эти забавные стихи автор сочинял для своих маленьких крестников. Большинство стихотворений были написаны между 1936 и 1938 годом. Книга вышла в Англии с рисунками самого Элиота на обложке. Поэт, кстати, очень боялся, что его книгу не примут читатели, но остроумные стихи о милых, таких разных и совершенно замечательных кошках пришлись по вкусу…
Судьба книги в наше время примечательна – в 1980– 1981 годах великолепным английским композитором Э.Ллойд-Уэббером на стихи Элиота был создан ставший одним из любимейших и популярнейших мюзиклов в мире «Кошки» («Cats»). Премьера состоялась 11 мая 1981 года в Новом Лондонском театре и имела оглушительный успех. Через 8 лет, спустя 3 358 спектаклей, «Кошки» побили рекорд долгожительства на лондонской сцене. В Лондоне «Кошки» закрылись в 2002 году, отпраздновав свою 21-ю годовщину. Бродвейская премьера «Кошек» состоялась в октябре 1982 года. «Кошки» шли без перерыва 17 лет и были закрыты в 2000 году. Рекорд долгожительства на Бродвейской сцене «Кошки» побили еще в 1997 году. Сейчас «Кошки» идут на сценах российских музыкальных театров.
В 1983 году Элиот был посмертно удостоен премии «Тони» за лучшее либретто мюзикла…
Дать имя коту – это трудное дело
Отнюдь не одна из воскресных причуд.
Как шляпник, Вы скажете, обалдел он,
Когда говорю, что три имени
Разных нужно коту.
Есть, прежде всего, повседневное имя:
Скажем Питер, Огюстус, Алонзо и Джеймс.
Скажем, Виктор и Джонатан,
Джордж или Билли -
Все эти прозвища на каждый день.
Есть сладкозвучнее летнего ветра -
Довольны и дама и джентльмен -
Есть Платон, есть Адметус,
Электра, Деметра
О, все эти прозвища на каждый день.
Но я говорю – кроме клички нейтральной,
Особенней имя быть должно у кота:
Иначе как сможет он хвост держать
вертикально,
Гордиться собой и смотреть Вам в глаза?
Могу дать вам перечень прозвищ этого рода -
Скажем, Мункустрап, Кваксо, Корикопат
Скажем, Бомбальурина или Джеллилорум -
Те, что единственным могут сделать
кота.
Но осталось еще разобраться с последним,
И имени этого Вам не раскрыть,
Будь даже Вы самым искусным исследователем:
Лишь кот его знает и в тайне хранит.
Когда Вы увидите в глубокой задумчивости
Кота – я скажу Вам, причина того:
Его ум поглощен созерцанием вдумчивым
Мыслей о, мыслей о, мыслей об имени
его.
О невыразимо разительном,
О пронзительно выразительном,
Бездонном, немыслимом имени его.
(«Именование кота», перевод И. Юрьевой)
Поэмы 40-х годов – «Ист Кокер» («East Coker», 1940), «Бернт Нортон» («Burnt Norton», 1941), «Драй Сэлвейджес» («The Dry Salvages», 1941), «Литтл Гиддинг» («Little Gidding», 1942), «Четыре квартета» («Four Quartets», 1943) считаются наиболее зрелыми поэтическими произведениями Элиота. Каждая поэма – это размышления, навеянные созерцанием различных пейзажей, в которые поэт вплетает свои суждения об истории, времени, природе языка, а также свои личные воспоминания. В поэмах ясно выражен религиозно– философский взгляд на мир, на жизнь и вечность – жизнь приравнивается к смерти, умирание означает для поэта приобщение к божественному разуму.
