В это время в Коммуне произошел раскол. Меньшинство членов Коммуны считало, что в минуту опасности Коммуна напрасно передала диктатуру в руки Комитета общественного спасения, и объявило о своем уходе из Коммуны, Но по настоянию Интернационала все 15 человек «меньшинства» опять заняли свои места в Коммуне. Карл Маркс, который внимательно следил за всеми событиями в Париже, написал членам Коммуны Франкелю и Варлену: «Коммуна тратит, по-моему, слишком много времени на мелочи и личные счеты. По-видимому, наряду с влиянием ра-'бочих, есть и другие влияния. Однако это не имело бы значения, если бы вам удалось наверстать потерянное время». В том же письме Маркс предостерегает о грозящей опасности со стороны Тьера, заключившего сделку с Бисмарком за огромную взятку. Маркс пишет: «Так как предварительным условием осуществления их договора было покорение Парижа, то они просили Бисмарка отсрочить уплату первого взноса до занятия Парижа; Бисмарк принял это условие. И так как Пруссия сама сильно нуждается в этих деньгах, то она предоставит версальцам всевозможные облегчения, чтобы ускорить взятие Парижа. Поэтому будьте настороже».
Не прошло и пяти дней с момента возвращения «меньшинства» в Коммуну, как версальцы вторглись в предместья Парижа. Произошло это 21 мая. Несмотря на свое «отчаянное положение, коммунары не отступали. Тьер создал целую сеть шпионажа в Париже и среди национальных гвардейцев. И когда Национальная гвардия отступила от (форта Исси, совершенно разрушенного версальской артиллерией, один из шпионов Тьера взобрался на развалины и поднял белый флаг. Версальцы заняли форт Исси и быстро шроникли в город. Тогда начались ожесточенные бои на «баррикадах в каждой улице. 23 мая Карл Маркс говорил на Генеральном совета Интернационала: «Парижскую коммуну подавляют с помощью пруссаков, которые действуют в качестве жандармов Тьера… пруссаки выполняли полицейскую работу…»
В залитом кровью и пламенем Париже 28 мая пала последняя баррикада. Начались массовые расстрелы коммунаров. Они умирали бесстрашно, с гордо поднятой головой.
Буржуазия торжествовала. В некоторых местах еще дымились развалины, «стены, разбитые ядрами, обваливались, раскрытая внутренность комнат представляла каменные раны, сломанная мебель тлела, куски разбитых зеркал мерцали… А где же хозяева, жильцы? Об них никто и не думал… местами посыпали песком, но кровь все-таки выступала… К Пантеону, разбитому ядрами, не допускали, по бульварам стояли палатки, лошади глодали береженые деревья Елисейских полей…» — так писал Герцен, живший в то время в Париже.
Коммуна потерпела поражение, потому что совершила ряд ошибок, о которых предупреждал Маркс. Во-первых, не было единой рабочей партии, которая могла бы привести к победе, и в Совете Коммуны были представители различных партий. Во-вторых, Коммуна должна была сразу же после своей победы 18 марта начать наступление на Версаль, который тогда еще был слаб. В-третьих, Парижская коммуна не была связана с крестьянством, которое могло ее поддержать. Маркс говорил, что Версаль добивался полной блокады Парижа именно для того, чтобы помешать укреплению связей Коммуны с крестьянством: «Помещики знают, что три месяца господства республики во Франции явились бы сигналом к восстанию крестьянства и сельского пролетариата против них. Вот откуда их свирепая ненависть к Коммуне! Еще больше, чем даже освобождения городского пролетариата, они боятся освобождения крестьян. Крестьяне очень скоро провозгласили бы городской пролетариат своим руководителем и старшим братом».
Коммуна допускала выход враждебных газет в Париже и слабо боролась с агентами Тьера. Маркс подчеркивал, что одной из крупных ошибок Коммуны было то, что она не захватила Государственного банка. Версальцы, удирая 18 марта из Парижа, не успели увезти из банка все ценности. А Коммуна не устранила директора банка и послала туда лишь своего представителя. И в то время как Тьер получал из банка без ограничения все необходимые средства для борьбы с Коммуной, требования коммунаров постоянно урезывались. Коммуна очень скупо расходовала средства, берегла каждый франк, но не подумала о том, чтобы захватить банк и тем самым лишить версальцев средств, питавших контрреволюцию.
После поражения Коммуны Карл Маркс помогал коммунарам укрыться от полиции и уехать из Франции за границу. Он доставал им паспорта, посылал деньги, привлекал к этому секции Интернационала, добывал явки на квартиры. В Лондоне, где жил Маркс, собралось около 90 человек беженцев-коммунаров. 25 августа 1871 года Маркс писал в одном из своих писем: «Генеральный совет до сих пор делал все, чтобы спасти их от гибели, но наши денежные ресурсы за последние две недели настолько иссякли… что положение последних (то есть коммунаров. — Е. А.) становится поистине ужасным».
После Парижской коммуны имя Карла Маркса стало всемирно известным. Он был признан крупнейшим теоретиком научного коммунизма и организатором первого движения рабочих всех стран.
Парижская коммуна дала Марксу и Энгельсу богатый материал для характеристики этого нового пролетарского государства — диктатуры пролетариата. Маркс отмечает, что поголовное вооружение народа — это основная черта пролетарской диктатуры и что первое ее условие — создание пролетарской армии. Парижские рабочие не только захватили власть, но и показали, как надо строить рабочее государство. До Коммуны ни одна революция ни в одной стране не могла этого сделать, не могла разрушить старую государственную буржуазную машину и создать новую, пролетарскую. «Парижская коммуна сделала первый всемирно-исторический шаг по этому пути, Советская власть — второй», — писал В. И. Ленин.
После Парижской коммуны союз буржуазии с католической церковью стал еще более тесным. Тьер — палач французских коммунаров — заявил, что надо выбирать между социализмом и иезуитами. И конечно, он вместе с буржуазией без всякого колебания выбрал иезуитов, церковь и папство.„Религия победила коммунизм, и оскорбленное Коммуной духовенство приняло горячее участие в расправе с коммунарами.
Еще до Парижской коммуны отцы католической церкви решили применить более гибкие методы с целью раскола рабочего движения. Для этого они организовали новое «движение» христианских (католических) социалистов, чтобы, входя в эту организацию, трудящиеся уводились в сторону от рабочего движения.
В «Манифесте коммунистической партии» Карл Маркс и Фридрих Энгельс писали: «Нет ничего легче как придать христианскому аскетизму социалистический оттенок. Разве христианство не ратовало тоже против частной собственности, против брака, против государства? Разве оно не проповедовало вместо этого благотворительность и нищенство?» На основании этого нетрудно было убедить некоторых легковерных людей в христианском социализме.
Когда католическая церковь стала слугой капитализма, христианские социалисты и христианские демократы стали преследовать только одну цель — отвлечение рабочего класса от классовой борьбы, от революционного движения. Разоблачение Марксом и Энгельсом христианского социализма было необходимо в непримиримой борьбе коммунизма с религией. Надо было прекратить все попытки протащить религию в революционное рабочее движение.
Изречение Маркса, что «религия есть опиум народа», В. И. Ленин назвал краеугольным камнем отношения марксизма к религии. Маркс считал, что религия — это иллюзия счастья у народа, счастья в будущей жизни. Что упразднить религию — это значит дать действительное счастье здесь, на земле; это значит отказаться от того несчастного положения, которое принуждает человека искать забвения в религии, в ее иллюзиях.
Маркс подчеркивал, что человек сам создал религию и что в религии всегда воплощаются отношения, которые господствуют среди людей, в человеческом обществе. Религия — это продукт жизни людей, и поэтому каждому общественному строю соответствует определенная форма религиозного сознания.
Религия всегда оправдывает господство сильных, учит угнетенные народы терпению и примирению с кучкой угнетателей. Но борьбу с религией Маркс и Энгельс подчиняли борьбе за победу социализма. Они всегда были против уничтожения религии простым ее запрещением в социалистическом обществе, считая, что таким образом можно принести только вред в борьбе с религиозными предрассудками.
Однако прекратить совсем попытки протащить религию в рабочее движение не удавалось. Христианские социалисты из Франции перекочевали в Англию. Здесь католическое духовенство старалось усмирить национально-освободительное движение ирландских рабочих, провозглашая, что «будущее принадлежит народу, и прежде всего рабочему народу». К католическому духовенству в Англии примкнули и отцы англиканской церкви, стремившиеся также всеми силами отвлечь рабочих от потрясавшего Англию революционного движения чартистов. Христианские социалисты проповедовали, что рабочим не нужна и бесполезна политическая борьба, и этим играли на руку английской буржуазии.
