Между тем в современной нейролингвистике3 интенсивно развивается весьма продуктивная теория психологии измененных творческих состояний. Расширение этой теории и экстраполяция ее данных на смежные науки позволило бы вновь включить в литературоведение, в частности, в фольклористику, всю парадигматику архаического шаманского трансперсонализма, сказывания в особых психологически нетривиальных состояниях. До сих пор этой проблемой занимались, главным образом, философы – ритуалисты, антропологи, этнографы. Учет культуры творческих состояний в античные времена в греко-латинском мире, в разных древних восточных зонах, в мирах традиционного шаманизма, сопоставление этих психологических культур с творческими состояниями в средневековье, в эпоху Просвещения, в новое историческое время многое бы дало современной науке для более глубокого и объемного понимания духовно-психологических аспектов творческого процесса.
В связи с этими вопросами необходимо сделать оговорку, что труды академика М. Каратаева4, связанные с вопросами психологии художественного творчества, полностью соответствовали канонической методологии и не выходили за рамки интереса к проблемам, так называемого, художественного психологизма и психологического анализа.
Развитие эстетики в конце ХХ века показывает со всей ясностью, что комплекс вопросов психологии художественного творчества должен быть значительно расширен, перестроена сама методология за счет учета данных смежных наук, психологии, синэргетики, антропологии, квантовой философии, нейролингвистики. Ясно, что, так называемый художественный психологизм, в прежней интерпретации включающий в себя психологический анализ, методологически исчерпал себя по причине господствующей эмпирики и статики. Эта тема может вновь оказаться продуктивной в рамках коммуникативной поэтики и новой теории психологии творческих процессов.
Состояние современной науки требует преодолеть непродуктивный дуалистический подход к многослойной сфере человеческого сознания, соотношению в нем рационального и иррационального, логического, дискурсивного и невербального, полевого. Иной ракурс видения этих проблем должен включать, по крайней мере, трехмерную проекцию динамических компонентов творческого процесса, а именно психологию творца, психологию эстетического восприятия и психологизм самого произведения. Более многомерное мышление могло бы включать в этот процесс и элементы психологической диахронии, а также – перспективы возможных прочтений текста и контекста, ибо это тоже скрытые актуализированные компоненты существования произведения в пространстве и времени человеческой онтологии. Опыт изучения и описания жизни и творчества выдающихся художников показывает, что необходимо включать в понятийный аппарат исследователя теорию измененных творческих состояний. Иначе трудно будет понять глубинную природу тех состояний, которые называются вдохновение, озарение, просветление, видение и т.д.
Видимо, следует учесть опыт развития феноменологической теории Э. Гуссерля, философов различных школ постмодернизма, ибо все это связано с синтетической теорией слова, тех континуумов, которые оно создает через восприятие и мышление художника. Таким образом, психология процесса художественного творчества – это необъятное поле, требующее интеграции усилий исследователей, теоретиков и историков, самых различных научных направлений, школ, культур.
Вопросы:
1. Дайте определение понятию «психология художественного творчества».
2. Дайте определение понятию «психологизм художественного произведения».
3. В чем заключается смысл понятия «психология переводческого процесса»?
Задания:
1. Выделите дефиниции «психологизма художественного произведения» и «психологии переводческого процесса».
ПЕРЕВОД ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ, СПЕЦИАЛЬНЫХ ТЕРМИНОВ ЭТНОЛИНГВИСТИЧЕСКОГО ПЛАНА 5
Казахский язык имеет чрезвычайно развитый фразеологический идиоматический фонд, который при переводе создает для исполнителя большие трудности. Как правило, с такими проблемами переводчик сталкивается при воспроизведении художественных текстов. Для настоящего времени характерна ситуация актуальности данной проблемы, ибо в казахскую литературу пришел большой отряд писателей казахских диаспор, китайской, монгольской, афганской, иранской, турецкой и т.д. В художественном языке писателей казахских диаспор встречается большое количество идиом, диалектных слов, заимствований из китайского, монгольского, уйгурского и др. языков. Фразеологизмы казахского языка нашего региона давно освоены наукой, адаптированы и представлены в словарях, в том числе в учебных пособиях.
Почти все фразеологизмы идиоматического плана трудно переводимы на другие языки, в частности, на русский. Буквальный перевод представляет либо бессмыслицу, либо набор ничего не говорящих слов. Поэтому при переводе идиом следует искать эквиваленты в другом языке именно по значению, если таковых нет, возможен перевод описательный или комментированный. Именно такие переводы мы видим в фразеологическом словаре (казахско-русском – Алма-Ата, Мектеп, 1988). Например, көк ми – буквальное значение – синие мозги, то есть бестолковый, бестолочь. Или су ми – буквальное значение – мозги из воды, то есть бестолковый, бестолочь. Или көк ала мылжын (көк ауыз), буквальное значение – пестрый болтун, то есть болтун, брехун. Көйлегі көк, тамағы тоқ – как сыр в масле катается, көк бақа – буквальное значение – синяя лягушка, так говорится про человека, который представляет из себя живые мощи. Көк етікті кез келмей, көк етіктіні көзге ілмей (так говорится о девушке, разборчивой в женихах, но в итоге оказывающейся у разбитого корыта). Көне көз – буквальное значение – старые глаза, то есть старец. Көлденең сөз – буквальное значение – поперечное слово, то есть лишний разговор. Көз майын тауысу – в буквальном значении – попусту тратить масло глаз, то есть кропотливо грызть гранит науки. Казахи по этому поводу могут еще сказать Инемен құдық қазу – то есть данный труд равносилен тому, что иголкой копать колодец. Көздің құрты – буквальное значение – червь глаз, то есть объект, страстно привлекающий взор, так говорится о предмете любви (красивой девушке). Көзден бұлбұл ұшу – буквальное значение – исчезать из взгляда, кануть в неизвестность, в прошлое. Кер азу – в описательном переводе – твердолобый, упрямый. Көзайым болу – в описательном переводе, состояние, когда глаза радуются долгожданной встрече с дорогим человеком. Кең қолтық – в буквальном значении – с широкой подмышкой, так говорится о щедром человеке. Кесіп алсаң қан шықпайды – в буквальном значении – отрежешь, не выйдет кровь, говорится о человеке с несокрушимым характером.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Статья опубликована в сборнике «Проблемы казахской филологии», г. Алма-Ата, КазГУ, 1979 г.
Клебанова М.Ю. Проблема художественной целостности (критический анализ концепции пройзведения в современном англо-американском литературоведение). – дисс. док. фил. н. – М.:1985.
Спивак Д. Л. Лингвистика измененных состояний сознания. – Л.: Наука, 1986.
Каратаев М. Мухтар Ауэзов. – Алма-Ата: Жазушы, 1967.
Опубликовано в веб-сайте КазНУ им. аль-Фараби
