В стихотворении «Арион», написанном в связи с годовщиной казни декабристов, Пушкин в форме прозрачной аллегории не только объявляет себя литературным соучастником – певцом декабристов («Пловцам я пел»), но и подчеркивает свою верность общим с ними чаяниям и идеалам («Я гимны прежние пою»). Поэт понимает, что его время наполнено великими событиями, и поэтому видит истинное назначение поэзии в служении народу:
Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей.
Пушкин сравнивал поэта с эхом, которое откликается на всякий призывный звук жизни.
По-своему решает тему поэта и поэзии М. Ю. Лермонтов. Подхватив эстафету своего предшественника, он создал более широкий и сложный образ поэта. Сложность эта объясняется теми условиями жизни, которые были связаны с последствиями разгрома декабристов. «Нет двух поэтов столь существенно различных, – писал В. Г. Белинский, – как Пушкин и Лермонтов. Пушкин – поэт внутреннего чувства души; Лермонтов – поэт беспощадной мысли, истины. Пафос Пушкина заключается в сфере самого искусства как искусства; пафос поэзии Лермонтова заключается в нравственных вопросах о судьбе и нравах человеческой личности». Благородная и светлая поэзия Пушкина развивалась на почве надежд и доверия к жизни, веры в безграничные силы и возможности человека. И напряжение народных сил в Отечественной войне 1812 года, и подъем национального самосознания питали эту надежду и веру.
На смену светлому и непосредственному, открытому взгляду на мир, на смену упоению жизнью приходит эпоха разочарования, анализа, скепсиса и «тоски по жизни». На смену эпохе Пушкина приходит эпоха Лермонтова. Эти эпохи разделил 1825 год, год разгрома восстания декабристов. И в поэзии Лермонтова с первых же строк звучит тема одиночества.
Противоположность двух поэтических миров отчетливо видна при сравнении «Пророка» Пушкина и «Пророка» Лермонтова. Лермонтов подхватывает пушкинскую тему преображения поэта в пророка и развивает ее. У Пушкина стихотворение звучит предвестием великого дела, которое предстоит свершить пророку в мире, широко открытом перед ним, ждущем его:
…обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей.
Лермонтов же эту тему продолжает в ином ключе – печали и разочарования. Мир, куда выходит лермонтовский пророк, полон злобы и вражды. Все живое, доброе, истинное, светлое, чистое сосредоточилось в пророке и на том островке жизни («в пустыне»), куда его изгоняют «они» – те, кому пророк пытался проповедовать «любви и правды чистые ученья». Эти «они», исполненные бешеной злобы, самодовольной гордости и неверия, «жадною толпой стоящие у трона», – палачи «Свободы, Гения и Славы». «Они» – пестрая толпа «приличьем стянутых масок», это рабы и господа, населяющие «немытую Россию», это и «наше поколенье», постыдно равнодушное к добру и злу.
Ощущение потерянности, одиночества знакомо людям 30-х годов XIX века. Журнальные статьи тех лет полны размышлений о ничтожестве и бесплодности молодого поколения, ничего не приобретшего и преждевременно одряхлевшего. Но никто в то время в искусстве с такой силой и полнотой, с такой болью и страстью, как Лермонтов, не раскрыл трагедию одинокой души, брошенной в холодный, враждебный, жестокий мир. Однако это одиночество не отрешенность от жизни, это упрек и вызов окружающей поэта действительности. Протест заглушает в поэте настроение безысходности, рождает жажду жизни, стремление не бежать от мира, а найти себя и свое место в нем. «Отворите мне темницу, дайте мне сиянье дня» – в этих словах стихотворения «Узник» звучит страстный порыв поэта к свободе, к счастью.
Муза Н. А. Некрасова – муза «мести и печали», «сестра народа» – так называл ее поэт.
Поэзия Некрасова продолжала развивать лучшие традиции, завещанные русской литературе Рылеевым, Пушкиным, Лермонтовым. Как и его предшественники, Некрасов был прежде всего поэтом-гражданином, но он жил и творил в иное время, тогда, когда освободительное движение набирает новый виток. Н. А. Некрасов стал певцом народа, поэтическим глашатаем поколения революционеров-демократов 50–60-х годов XIX века. Он вновь и вновь возвращается к вопросу о назначении поэта и его месте в общественной борьбе.
В стихотворении «Поэт и гражданин» (1856 г.) Некрасов изложил свою поэтическую программу и выразил свои взгляды на долг поэта, требовал, чтобы поэт был гражданином, верным сыном своей родины и своего народа:
Не будет гражданин достойный
К отчизне холоден душой.
И далее он пишет:
Будь гражданин! Служа искусству,
Для блага ближнего живи,
Свой гений подчиняя чувству
Всеобнимающей любви.
Устами Гражданина Некрасов призывает Поэта отдать Родине не только талант, но и жизнь, быть готовым к самопожертвованию ради правого дела:
Иди в огонь за честь отчизны,
За убежденья, за любовь…
Иди и гибни безупречно.
Умрешь не даром: дело прочно,
Когда под ним струится кровь.
Эти слова, выразившие моральные принципы революционных демократов, нашли отклик в сердцах передовой молодежи России.
Мыслям, высказанным в стихотворении «Поэт и гражданин», Некрасов оставался верен до конца своей жизни. Судьба истинного поэта, по мнению Некрасова, должна быть неразрывно связана с судьбой народа. Эту мысль он развивает и в стихотворении «Элегия» (1874 г.), которое было для поэта самым задушевным и любимым из написанных в последние годы:
Пускай нам говорит изменчивая мода,
Что тема старая – «страдания народа»
И что поэзия забыть ее должна —
Не верьте, юноши! Не стареет она.
Некрасов выступает против тех, кто из «моды» проявлял сочувствие народу, но отвернулся от него в годы реакции. В служении народу поэт видел цель и смысл своего творчества.
Таким образом, у каждого из поэтов по-разному сложилась творческая и жизненная судьба, но их поэзия питалась одной и той же идеей – служить народу, защищать угнетенный народ. В разных внешне образах музы Пушкина, Лермонтова и Некрасова мы находим и близкие настроения, и схожие художественные искания, ибо все они были сынами своего отечества, тонко чувствовали и понимали все противоречия общественной жизни.
Сочинение на первый взгляд производит хорошее впечатление. Большое, рассматривающее конкретные тексты, с цитатами… Даже речевых ошибок почти нет (мы не будем их рассматривать специально, просто подчеркнем в тексте). Однако за такое сочинение больше «тройки» поставить нельзя, потому что на тему написана лишь треть сочинения – та часть, которая посвящена творчеству Н. А. Некрасова. В ней действительно рассматриваются взгляды этого поэта на назначение творчества, анализируются стихи, посвященные теме поэта и поэзии. Что касается творчества А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова, то почти ничего о теме поэта и поэзии не сказано (за исключением комментирования стихотворений Пушкина и Лермонтова «Пророк»), а тексты, рассмотренные автором, к теме фактически не относятся («В Сибирь») или соотносятся с ней лишь косвенно («Арион»).
Стихотворения А. С. Пушкина «Вольность», «Деревня», «Кинжал» традиционно относятся к свободолюбивой лирике поэта. Темы одиночества, неволи, поколения в творчестве Лермонтова, конечно, очень важны, но это именно темы одиночества, неволи, поколения, а не тема поэта и поэзии. Зато не рассмотрены классические для темы роли поэта в обществе и назначения поэзии стихотворения А. С. Пушкина «Поэт», «Поэту», «Поэт и толпа», «Эхо», «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…», а также стихотворения М. Ю. Лермонтова «Нет, я не Байрон…», «Поэт», «Не верь себе», принципиально важное «Журналист, читатель и писатель», «Смерть поэта», наконец!
Поэтому такие «мелочи», как введение, не подводящее логически к теме, а скорее уводящее от нее (словами о современных поэтах сочинение можно было закончить, но не начинать); заключение, связанное с проблемами общественной жизни, а не с ключевой проблемой назначения и значимости поэтического творчества; отклонение от темы, связанное с образом музы каждого из поэтов, уже ничего «не портят»: достаточно того, что в рецензии обычно выражается традиционной фразой «тема сочинения не раскрыта».
«Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать…» (А. С. Пушкин)Жизнь поэта неотделима от его творчества, само творчество является для него жизнью. Поэзия Пушкина, его лирические стихотворения повествуют о жизни человека, необыкновенно чутко отзывающегося практически на все проявления жизни.
Своим учителем Пушкина считали Гоголь, Достоевский, Гончаров, Тургенев. Не случайно Горький назвал поэта «началом всех начал».
В своей поэзии Пушкин унаследовал лучшие традиции мировой и русской литературы. Наиболее выразительно это проявляется в теме предназначения поэта и поэзии. Над вопросом о своем поэтическом наследии задумывались поэты всех времен. Поэтому эпиграфом к стихотворению «Я памятник себе воздвиг…» Пушкин не случайно выбирает начало оды Горация «Я воздвиг памятник». Строки этого стихотворения перекликаются со строками Ломоносова «Я знак бессмертия себе воздвигнул. Превыше пирамид и крепче меди…» и с чувствами Державина: «Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный. Металлов тверже он и выше пирамид…». Но Пушкин понимает предназначение поэта в том, чтоб, «обходя моря и земли, глаголом жечь сердца людей».
