Катерина Грачёва
ДНЕВНИК ПАПИНОЙ ДОЧКИ
1 июля
Поговорить не с кем!! Купила тетрадку, буду писать!
Вот уже две недели, как мы с сестрою гостим у дедушки и вынуждены претерпевать все особенности здешнего порядка. Маленький пыльный городишко деревенского типа, почти никакой культурной жизни, только какой-то ДК, больше похожий на сарай. На левом берегу тоже есть ДК, поживей, даже с каким-то самодеятельным театром, но что ни говори — провинция. Идешь по дороге — лают собаки, гуляют гуси, а то и коровы рулады выводят. Один раз какие-то козлята за нами хвостом увязались и шли через всю деревню, как будто мы козьи экскурсоводы!..
Первые дни мы пытались насладиться провинциальной архитектурой, но после того как за нами чуть ли не погналась одна нервная корова, наш интерес заметно поутих. Конечно, воздух здесь уникальный: когда не пахнет навозом или банным дымом — то пахнет сосной. Звезды во все небо, совершенно неописуемо. Сидишь в саду ночью, ни огонька земного, ни фонаря, поскрипывает колодец где-то за оградой у дороги… Словно один во Вселенной среди неведомых пространств жизни.
Но то ночью, а днем тут скука и тоска, знала бы мама, куда она нас отправила. Неужели папа провел здесь все свое детство!! Теперь я понимаю, почему он всегда был такой невеселый по характеру. Папа, папа… Ну ладно; хватит! Папа и папа. Помру — встретимся, а покуда надо жить.
Дедовы знакомые все совершенно дикие, где он таких насобирал, я не знаю. Вот Михалыч, тоже дед, доморощенный эколог. То есть он каждый день ходит на речку и удит там консервные банки, а еще пишет в местную газетку статейки про охрану природы. Агитирует и нас посвятить жизнь банковылавливанию. Также горячо ругал Оксану, когда она не экономила воду, т. е. брезговала мыть свою посуду в тазике с желтою водой. Если мы подхватим тут какую-нибудь дифтерию, виноват будет дедушка.
Другой приятель дедушки Степа, отец семейства, болен страстью реанимировать машины. Покупает где-нибудь полную развалину, восстанавливает ее великими трудами, покупая нужные гайки в соседних городах, потом продает ее и покупает новую развалину! И ладно бы из-за денег, но он, по-моему, больше теряет от своих процедур. Ну конечно, чем еще себя занять в этой дыре!
Этот типчик гордо прокатил нас с сестрою в своем авто, — вот уж я натерпелась страху. Сидела сзади, у разбитой двери, которая была заклеена скотчем, обмотана веревками и все норовила отпасть. Сиденье скрежетало и подпрыгивало, подо мной что-то страшно дребезжало, будто дно отвалилось и тащится по асфальту. Оксану норовил стукнуть по лбу кусок обивки, свисавший с потолка, потому она все пригибалась, а я нет, и на одной из кочек заработала большую шишку. Больше никто не заставит меня сесть в эту телегу!!!
Про Зоюшку что сказать не знаю. Это соседская бабушка, с которою дедушка на старости лет невестится: рубает ей дрова, носит цветочки, руку подает и глядит в ее портрет. А чего глядеть, когда стоит помахать в окошко — и она прибежит с пирогами. Впрочем, надо же и им как-то занять время. Знаешь, папа, я вообще не понимаю ничего в этих жениханьях. Я бы вышла замуж только за тебя. Когда бы уж непременно надо было заводить семью. И было бы это примерно так: приходишь ты домой, там начинается: почему тетю не навестил, почему вешалку не пришил и т. п. Ты за голову хватаешься, бумаги в карман — и убегаешь в парк. А там уже занята скамейка: это я с книгой. Привет — привет. Занято — не занято. Женя, куда бы нам деться от этих теть? Не знаю, Сережа, но давай куда-нибудь вместе денемся… Вот так бы это было.
Если мама все-таки выйдет замуж, я полагаю, ты не будешь на нее в обиде. Да и я тоже. Лишь бы они не выкинули твоих бумаг, вот что главное.
А больше всего меня тут нервирует «юный друг» дедушки, который с ног до головы представляет собой абсурд. Начать с того, что его фамилия Ведронбом, да таков он и есть. Никакой он не юный, он промозолил землю уже два с половиной десятка лет, а ведет себя на все два с половиной года. Он абсолютно несерьезен, носит в любую жару жуткий «художницкий» шарф, дурачится без конца и в больших количествах пьет пиво. Это его погубит в первую очередь, если там еще осталось что губить. Род его занятий в нем никак не проглядывается, он появляется у нас в самое наирабочее время и изводит нас с Оксаной. Оксана говорит, что у него взгляд соблазнителя. А по-моему, у него взгляд детсадовца. Если он еще раз попытается «соблазнить» меня мороженкой в виде розового зайчика или снова кинет в меня репьем, то я уже не знаю что сделаю!!
Дедушка уже час с диким треском колет дрова, словно по моим нервам.
Меня раздражает тут положительно все, кроме неба и цветов. Скорей бы кончились эти каникулы.
3 июля
Ловили в речке консервы. Оксана порезала палец. Михалыч хотел излечить ее какими-то мухоморами на клею, иначе я это назвать не умею!
Чем заняться?!
4 июля
Ведронбом притащил Оксане резиновую перчатку. Ловили консервы вчетвером. Ведронбом кидался водорослями. Если он нас не изведет, мы внесем большой вклад в экологию папиной деревни.
6 июля
Консервная неделя продолжается. Оксана не вытерпела и сбежала от Ведронбома к Степе, чинит его заслуженный драндулет. Вечером она стряпала пироги с Зоюшкой, а Ведронбом, как к себе домой, явился их есть! Оксана очень злится. Моя книга кончилась, читать больше нечего, здешняя библиотека представляет собой жалкое зрелище, я набрала там горку хоть сколько-то путевых книжек, но читать, похоже, не буду, ибо — как там у Омара Хайяма: «И лучше будь один, чем с кем попало быть».
7 июля
Оксана не выдержала и разразилась крайне некорректной тирадой про здешние вкусы и нравы. Сказала, что здесь никакой культуры, засохнуть можно и в таком духе. Ведронбом обиделся за родную деревню и позвал нас в театр. Оксана согласилась, надела туфли на каблуках, они ушли. Держу пари сама с собой, что он накормит ее зелененькими чупа-чупсами и введет на обратном пути в навоз, который тут на дорогах в изобилии.
Надо сказать Михалычу, чтоб он подумал о разработке агит-компании по рациональному использованию этого ценного сырья. Сделать установку по выработке биогаза, а остатки — идеальное удобрение. Вдруг кто-то вроде Степы этой идеей увлечется, ведь это ж двойная польза будет: человек найдет дело, а дело человека…
Вечер.
Что я и говорю. Она таки вляпалась в навоз. Хорошо, что кавалер не знает, а то бы умер от огорчения из всех своих двухсполовинолетних сил.
Оксана говорит, он не кормил ее ничем, т. к. не знает, что в театре есть буфет!! Играли какую-то сцену из Чехова. Я слегка жалею, что не пошла, а впрочем, меньше разочарований и чистая обувь. «И лучше будь один…» Однако Оксана там с кем-то познакомилась, говорит: «галантные и умные молодые люди». Завтра нанесем им визит.
8 июля
Сестра наносит визиты одна — сказала, так корректнее. Я помогаю Степе. Начинаю слегка разбираться в строении переднего багажника, где мотор. Скучно.
Вечер.
Совершила ужасное. К деду пришел этот пиволюб, и они пили, пили, пили, я пошла и громко сказала деду, что если он будет столько пить, то станет таким же интеллектуалом, как Ведронбом.
Я больше не могу находиться в этом доме! Я хочу домой! Где же Оксана, уже темнеет. Я понимаю, что с «умными и галантными» интересно, но надо и совесть иметь.
Глубокая ночь.
Оксана рыдает в голос и не дает мне спать.
Святая наивность дед, оказывается, думал, что она осталась ночевать у Степы. В одиннадцать я не выдержала, к деду обращаться было страшно (вообще у него нервы слабые, и он за нас перед мамой ответственный), и я пошла к Ведронбому (дедушке сказала — под предлогом извиняться). На этот раз Ведронбом оказался на редкость сообразительным и быстренько побежал, причем он, к счастью, знал, куда бежать. Так вот опоздали бы мы еще чуть-чуть, и начался бы криминал. Эти деревенские уроды не видят в девушке ничего, кроме набора органов. Они оправдывались тем, что она вообще сама к ним навязалась, а потом на переправе коней не меняют. Ведронбом с ними, пардон, дрался, один на четверых, но они были, к счастью, трусы.
Мы шли, Оксана рыдала, я ругала ее на чем свет стоит, а Ведронбом смеялся. Ему вообще все смешно, как дурачку, словно не понимает, что могло произойти. Тут, кажется, такие штуки в порядке вещей.
Оксана очень глупый человек, даром что кончила первый курс и досрочно сдала свои художественные экзамены. Я в свои пятнадцать уж как-нибудь вижу намерения людей. Сейчас она почти перестала реветь, а я все не успокоюсь. Дедушка не понимает всей трагедии, так что я осталась за старшую. А трагедия в том, что здесь совершенно нечем заняться, отсюда все беды. Теперь понимаю, почему дед дружит со Степой и Михалычем. Они хоть какую-то иллюзию деятельности создают. Папа, милый папа, что же мне делать.
