Катерина Грачёва
ПАРОЛЬ — «ЭВРИКА!»
Повесть
Глава первая, в которой у Воеводова-папы на работе появляются Государственные Проблемы
Папа у Светы был начальник. Большой. Работал в Центральном Управлении Энергосбережением администрации области — вот как! Сокращённо ЦУЭ.
Он начал работать в этом самом ЦУЭ, когда Света только-только пошла в школу, и чем он там занимается, она не знала. Вот мама работала врачом, стало быть, выписывала детям порошки, чтоб они не чихали, это кому угодно понятно. Дедушка на заводе был сборщиком: к нему всякие детальки-винтики-шпунтики приезжали на конвейере, а он из них собирал механизмы побольше. Бабушка уже была на пенсии и работала гардеробщицей во дворце спорта — принимала шубы и куртки. А чем занимался папа, Свете было непонятно. Он часто приносил домой деловые бумаги, читал их и писал новые. И ничего об этом не рассказывал. Когда же Света тоже попыталась эти бумаги прочесть, то ровным счётом ничегошеньки в них не поняла. Слова в бумагах были как будто русские, но смысла их Света понять не могла. Например: «…в совокупном доходе семьи в пределах социальной нормы площади жилья и нормативов потребления…» — брр!
А узнала Света о папиной работе в пятом классе, когда он пришёл домой с какого-то совещания ужасно расстроенный и стал жаловаться мама на кухне:
— Никому ничего не надо! Никто ничего не хочет делать! Уже четыре года как работает это постановление, а они о нём знать не знают, и опять удивляются, как четыре года назад, и этот разнесчастный Филимонов опять делает вид, что ему открыли Америку!
Света и не стала бы слушать, что там говорит папа про всякие Скучные Государственные Постановления. Но её сразу заинтересовало: а кто такой Филимонов? Потому что совсем недавно она записалась в кружок юннатов и познакомилась там с очень смешным мальчиком Костиком Филимоновым. На первом же занятии, где Света побывала, Костик совершенствовал дверцу заячьей клетки, чтобы её можно было легко открыть детям снаружи и невозможно зайцу изнутри, но получилось совсем наоборот! Заяц выбежал и бегал по комнате, а когда его поймали, оказалось, что дверца не открывается вообще…
А потом они играли в снежки, и Костик кидал дальше всех. А когда у него спросили, как у него это получается, он рассказал, что кидает снежки в таком особенном направлении, под углом в сорок пять градусов, и что это самая выгодная позиция для снегометания. И все они стали учиться метать под эти сорок пять градусов.
В общем, ей сразу стало интересно, что там за несчастный Филимонов у папы на работе? И тогда она пристала к папе с расспросами.
— Филимонов — это начальник над всеми дворниками и слесарями нашего города, — объяснил папа. — И он отвечает за то, чтобы дворники хорошо подметали, а слесари хорошо чинили краны. И от него здорово зависит, как они будут работать. А он работает неправильно и помогать им не хочет.
— А что значит помогать не хочет? — продолжала допытываться Света. — Папа, я подробно хочу! Почему ты никогда не рассказываешь, что ты на работе делаешь?
Папа вздохнул и пошёл за фломастерами. Достал большой лист бумаги и стал картинку рисовать. Это он когда что-то большое объяснял, всегда картинки рисовал. Света, конечно, была уже не маленькая, но папины картинки ей всё равно нравились.
Сначала появился домик, а в домике кран, и вода из него капает, а рядом человечек газету читает.
— Вот смотри, — сказал папа. — Это обыкновенный житель города. У него кран сломанный, и из него вода капает. Если подставить под эту каплю ведро, то в день набежит целых три ведра, — папа нарисовал три ведра. — Но этот человечек кран чинить не хочет. Знаешь, почему?
— Знаю, — согласилась Света. — Потому что дождаться слесаря — это ужасная морока. Все слесари бездельники и пьяницы! И в квартире топчут.
— А вот и нет, — не согласился папа. — У наших слесарей просто очень маленькая зарплата, такая, что их мало на работу устраивается и они работать хорошо не успевают. Но даже если они будут сильно стараться, никто их за это не похвалит, поэтому им и неохота особенно-то стараться.
Папа нарисовал трубу из домика наружу и дырку в ней.
— Вот тут на улице тоже вода течёт, потому что труба старая и дырявая. Но слесарю землю копать и трубу чинить тоже неохота. У него очень много таких дырявых труб. Он одну хорошо починит, а две тяп-ляп, чтобы только успеть, а потом они опять продырявятся и опять потекут. И из этих дырок в день вытекает три бочки воды.
Папа пририсовал бочки и стал рисовать очень толстую и большую трубу.
— А отсюда три цистерны вытечет! — догадалась Света.
— Вытечет, — согласился папа и нарисовал завод, который качает из озера воду. — А теперь, если мы начнём подсчитывать, сколько всего вытечет ведер, бочек и цистерн во всем городе, то получится целый маленький пруд. И все потому, что никому не интересно все эти дырки искать и чинить. Потому что за это никто не заплатит и никто не похвалит. А от Филимонова зависит, хвалить ли кого-нибудь за то, чтоб он воду экономил, или нет. Но Филимонов не хочет никого хвалить, он говорит, что ему и так денег не хватает. А между тем каждый день маленький пруд вытекает в землю. А в соседнем городе другой начальник есть, по фамилии Иванов. И он, этот Иванов, издал такой указ, чтобы хвалить всех, кто сэкономит. И поэтому люди как начали экономить! А Филимонов не хочет, жадничает. А может быть, ему просто неохота обо всём об этом думать и заботиться.
— Папа, так ты же главнее Филимонова, — удивилась Света. — Ты же всей областью командуешь! Ты им скомандуй, чтоб они все поступили как Иванов!
— Я не командую, — вздохнул папа. — Я только такие законы пишу, которые потом все эти Ивановы и Филимоновы могут использовать. Но могут и не использовать. Это уже их право. Вот одни используют, а другие нет. И кто не использует, на тех я очень сержусь, а сделать ничего не могу.
— Ясно, — сказала Света. — Папа, но если ты говоришь, что слесарей всё равно мало, то они ведь не успеют все дырки заклеить, даже если им чуть-чуть побольше заплатить.
— Совершенно верно, — кивнул папа. — Так мне и говорят всякие Филимоновы. Но приключение в том, что надо не дырки заклеивать, а взять и внедрить такие изобретения, чтоб этих дырок вообще не появлялось. И ученые таких изобретений уже великое количество придумали. Вот помнишь, как мы автоматическую стиральную машину купили? Нам пришлось поработать, чтобы деньги на неё заработать. Но зато теперь машина сама стирает и нам время экономит, а мы можем и в парке погулять с Рексом.
Заслышав своё имя и слово «погулять», Рекс, конечно, был уже тут как тут, прыгал на папу во весь свой овчарковый рост и неистово махал хвостом. Так что папа рисунки отложил, и пошли они все вместе гулять. Снег был мягкий, и они затеяли в снежки играть. Света кидала под сорок пять градусов, как Костик учил, и у нее замечательно далеко кидалось, почти как у папы с мамой. А секрет снегометания она пока что не рассказала. И вообще у неё целый секретный план в голове завертелся, как папе помочь. Надо будет его с Костиком обсудить.
— Папа! А у твоего Филимонова дети есть?
— У Филимонова? Откуда я знаю…
— Сын у него лет одиннадцати, не то двенадцати, — сказала мама, которая всегда про всех знала, у кого какие дети и даже чем они болеют. — Ужасный хулиган! Он у нас два года назад в поликлинике мусорное ведро сломал.
— Мусорное ведро? — удивился папа. — Что ж там ломать?
— Ну так поликлиника-то детская, и вёдра в виде пеликанов да пингвинчиков, — сказала мама. — Они рты открывают и мусор проглатывают. А этот Филимонов взял и крылышко пингвинчику отвинтил. Хулиган!
Ну, теперь-то Света была уверена, что это тот самый Филимонов и есть!
— Мама, — сказала она, — а вдруг он хотел его усовершенствовать? Пингвинчика? Чтоб он сам до мусорки долетел и в мусорный бак всё высыпал! А потом обратно прилетел. А может, он не хулиган, а изобретатель?
— Поменьше бы таких изобретателей, — буркнул папа. И Света решила его пока больше ни о чем не расспрашивать, чтоб он ни о чём не догадался.
Глава вторая, в которой Костя Филимонов уходит за водой и не знает, откуда взялись пустыни
Вообще-то Света стеснялась к Костику с расспросами приставать. Ведь это же кроме всего прочего секретное дело, значит, надо его одного подкараулить, а как его одного подкараулишь, когда он всё время вместе со всеми! Не скажешь же вот так прямо при всех: «Костик, у меня к тебе секретный и серьёзный разговор!» Да и не при всех не скажешь, потому что подумает ещё чего-нибудь… Эх, если бы он был девчонка, то всё было бы гораздо проще…
