Зильке Ламбек - Господин Розочка

Стояло серое дождливое утро, и у Морица было плохое настроение. Папа хмурился за своей газетой, а младенец Тим орал.

— Мориц, надень резиновые сапоги! — крикнула мама.

Мориц сидел в детской и делал вид, что не слышит. У мамы был тот противный визгливый голос, который он не любил. А тут её крик стал ещё громче:

— Мориц, обувайся же наконец, не то опоздаешь в школу!

Мориц ещё глубже уткнулся в книгу про индейцев. Он удобно устроился в уютном уголке под лампой, подальше от большого окна, по которому струились капли дождя. Ему не хотелось напяливать эти дурацкие резиновые сапоги. А если разобраться, ему и в школу не хотелось. Разумеется, он знал, что пойти всё равно придётся. Но, может, хотя бы в кроссовках?

Мориц услышал в холле шаги, и мама ворвалась в детскую. Она была в ярости.

— Давай уже, наконец, — нетерпеливо воскликнула она. — Мы ведь опоздаем.

— Ну и пусть, — пробормотал Мориц себе под нос, но лучше бы он этого не делал. Мама и без того была не в духе, а тут совсем разгневалась. Она крепко вцепилась ему в руку выше локтя и сказала очень тихим голосом:

— Если ты сейчас же не встанешь и не соберёшься, схлопочешь себе большие неприятности.

Мориц метнул в неё мрачный взгляд и медленно поднялся. Мама громко топала по квартире, ища свою рабочую папку, а Мориц тем временем надевал кроссовки. И действительно: когда мама в конце концов нашла папку, она была так рада видеть Морица уже в куртке и со школьным ранцем, что про кроссовки даже не заикнулась.

Из-за того что шёл такой дождь, мама повезла его в школу на машине. По дороге оба молчали и смотрели на мокрую улицу. Когда приехали, она чмокнула его в щёку:

— Ну что, мир?

— Мир, — сказал Мориц, тоже чмокнул её и, понурившись, побрёл вверх по широкому школьному крыльцу.

С тех пор как они переехали, у мамы был новый начальник. Мориц считал, что этот начальник и портил маме настроение. Иногда её пышная шапка волос с самого утра стояла дыбом, как будто каждый волосок восставал в негодовании. Но это было ещё не всё. С тех пор как они переехали, Мориц ходил в новую школу. И в его классе были не только Оле и Лили — эти-то ему нравились. А был ещё Штефан Рабентраут, которого Мориц про себя называл Рабенаас — иначе говоря, негодяй, — и который теперь сидел за ним наискосок и шушукался с соседом. Штефан был намного выше и крепче Морица. Случись драка, у Морица не было против него никаких шансов. А поскольку Штефан был ещё и очень подлый, эта угроза, так сказать, постоянно витала в воздухе. С самого начала Штефан Рабентраут и его дружок Мартин Ховилер задирали Морица при всякой возможности. Казалось, они только его и ждали. А мама с папой удивлялись, отчего это Морицу не хочется в школу.

Когда закончились пять школьных уроков, Мориц вздохнул с облегчением. Дела его были не так уж плохи. Он бегал быстрее, чем Оле, а Лили даже подарила ему синюю жевательную резинку; и госпожа Майер похвалила его за то, что у него была всего одна ошибка в диктанте. Выйдя из школы, он озирался в поисках папы и Тима. Они хотели встретить его после школы. Но их нигде не было. Мориц остановился и ждал.

Вдруг за спиной он услышал слишком знакомый голос. То был Штефан Рабентраут.

— Ну что, крошка Мориц, — гаркнул он и больно ударил его по плечу. — Опять тебя встречают папочка с младенчиком-братом?

Мориц промолчал. Любой ответ только бы раззадорил Штефана. Тот ещё раз ударил его по плечу и убежал, скалясь в ухмылке. Мориц гневно смотрел ему вслед, сжимая в кармане кулак.

Тут начал моросить дождик, и Мориц решил идти домой один. Он медленно брёл по Олингерштрассе, а потом вдоль Линденринг. Ещё квартал — и будет дом, в котором они живут. Мориц посмотрел на окна их квартиры: ни одно не светилось. Он нажал кнопку звонка со своей фамилией. Никто не открыл.

Где же папа? И где Тим? Морицу стало не по себе. Неужто ему придётся весь вечер стоять здесь, на улице? Совсем одному? Внезапно дверь подъезда открылась. Оттуда вышел мужчина в чёрном костюме, Мориц видел его впервые. Он носил круглые очки, а его длинные седые волосы были связаны на затылке в конский хвост. В руке он держал чёрный зонт. Мужчина приветливо улыбнулся Морицу.

— Ну-ну, — сказал он. — Что такой грустный?

Мориц ответил не сразу. Мама и папа запрещали ему разговаривать с незнакомыми людьми. А мужчина был незнакомый. С другой стороны, он спросил действительно очень дружелюбно.

— Дома никого нет, — сказал Мориц и вдруг сам заметил, как ему грустно.

— Хм, — сказал мужчина.

— А тут дождь, — продолжил Мориц слегка дрожащим голосом. — И я не знаю, что мне делать.

— Хм, — снова сказал мужчина. — Может, поднимешься ко мне и выпьешь какао, пока кто-нибудь не придёт? — предложил он. — Кстати, позволь представиться: Розочка. Я живу прямо под вами.

Мориц ещё никогда не видел господина Розочку. И в чужие квартиры ему заходить не разрешалось. Но признаться в этом он постеснялся. И промолчал.

— А знаешь что, — сказал господин Розочка после некоторого раздумья, — давай устроим пикник на лестнице.

— Зачем? — спросил Мориц.

— Ну, тогда мы сразу заметим, когда придут мама или папа, — ответил господин Розочка.

Морицу идея понравилась.

Они поднялись на второй этаж, и господин Розочка открыл дверь своей квартиры.

— Я сейчас, — сказал он.

На лестничной площадке было сухо и тепло. Мориц поставил ранец на пол и стянул с себя мокрую куртку. Потом сел на ступеньку. Отсюда ему был виден холл господина Розочки. Внутри он заметил чёрное пианино, красное кресло, обитое бархатом, и большую картину с ярко раскрашенным парусником.

«Уютно», — подумал Мориц и наклонился вперёд, чтобы рассмотреть получше. Но тут господин Розочка вышел.

В руках он держал поднос, на котором стояли две чашки какао и большая тарелка с насыпным пирогом.

— Сам испёк, — сказал господин Розочка. — Ты ведь наверняка проголодался?

Мориц кивнул. Господин Розочка вынес стул для себя, и они принялись за пирог и ели, пока он не кончился.

— Большое спасибо, — сказал Мориц. Ему уже стало немного лучше.

— Не за что, — ответил господин Розочка. — А как, кстати, поживает ваш слон?

— Наш слон? — переспросил Мориц и посмотрел на него с удивлением.

— Да, сегодня утром я слышал, как он топает по квартире, — сказал господин Розочка.

— Это была мама, — с улыбкой ответил Мориц. — Других слонов, кроме неё, в квартире нет.

— Не говори так, мой мальчик, — сказал господин Розочка. — Если ты не видел в квартире слона, это ещё не значит, что его там нет.

— А вы разве когда-нибудь видели слона в квартире?

— Да, причём неоднократно. В последний раз у моего друга Альфонса Мейербера, он живёт через две улицы отсюда.

Мориц отпил глоток какао и посмотрел на пожилого господина. Тот ответил ему довольным взглядом.

— А ты, я вижу, удивлён? — спросил он.

Если быть точным, Мориц ему не поверил. Но, на его взгляд, было бы недружелюбно показать господину Розочке, что он считает его лжецом.

— Ты думаешь, я сочиняю, — заметил господин Розочка. — Вот с людьми всегда так: они верят только тому, что видят. Но даже и этому не верят, если считают неправдоподобным.

— Но как слону развернуться на лестнице? — спросил Мориц.

— Конечно, это возможно, только пока он маленький, — сказал господин Розочка. — Альфонс потратил целый день, чтобы завести слона к себе наверх.

— А потом? — спросил Мориц.

— Поначалу слон жил в комнате сына Альфонса, который уже переехал в другое место. Альфонс назвал его Цицероном. Цицерон был очень привязчив. Когда он вырос в большого слона, это стало целой проблемой: он по-прежнему хотел сидеть на коленях у Альфонса.

Господин Розочка сделал глоток какао.

— А потом? — спросил Мориц.

— Когда слон подрос, он перебрался в гостиную. Тогда Альфонс убрал телевизор, потому что уютно устроиться на диване и посмотреть передачу уже не удавалось. В конце концов Альфонсу пришлось сломать стену в спальню. Временами он сомневался, такая ли хорошая это была идея — завести слона. Но с годами он так к нему привык, что и помыслить не мог о другом домашнем животном. «Что бы я делал с кошкой? — любил он повторять. — Слон — он верный и ночами не норовит удрать из дома».

Снизу послышался звук — кто-то открыл дверь подъезда. Мориц вскочил, чтобы глянуть, не папа ли это. Но то была госпожа Фельзингер с первого этажа, которая всегда жаловалась, когда он слишком громко скакал вниз по лестнице. Мориц со вздохом опустился на ступеньку.

— Я просто не понимаю, куда папа пропал, — сказал он.