Анника Тор - Остров в море

Повесть Анники Тор «Остров в море» относится к тем еще довольно редким в современной России книгам, которые говорят детям о вещах, до недавнего времени считавшихся недоступными их уму или слишком тяжелыми для их психики. Само понятие детской литературы за последние десятилетия изменилось в мире: за детьми признано право знать и способность понимать. А главной темой этой литературы стало то, что составляет, по существу, главную проблему цивилизации: взаимопонимание и сосуществование разных, непохожих друг на друга людей.

Рассказ о событиях Второй мировой войны заставляет читателей задуматься над прошлым, настоящим и будущим – по-настоящему хорошим историческим книгам удается это сделать. Повесть «Остров в море» можно было бы назвать также «Остров в мире», это больше чем история девочки из семьи австрийских евреев, которую приняла и спасла шведская семья, это взгляд на большой и поначалу чужой мир, куда попадает оторванный от семьи и родины ребенок. Штеффи многое непонятно в окружающих ее людях: они не так одеты, у них другая пища, они молятся богу, в которого она не верит, они скупы на слова и чувства. Да и шведы, истовые протестанты, жители рыбацкой деревушки на маленьком острове, не понимают дочку венского врача, не могут представить себе, какой опасности подвергаются ее родители.

В книге нет ни капли сладкого сиропа, в новом окружении девочки хватает недоброжелателей, охотников обидеть, унизить. Те, кто будет читать эти ранящие душу страницы, получат своего рода прививку: можно надеяться, что они не поддадутся искушению подразнить ровесника, потому что он «не такой, как все».

Можно ли сказать, что книга «кончается хорошо»? В некотором смысле, да. Штеффи, судя по всему, удастся продолжить образование в городе, она убедилась, что суровая тетя Марта любит ее как родную дочь, остров в холодном море перестал казаться краем земли. Но шведские власти отказывают в визе взрослым беженцам-евреям, Штеффи догадывается, что нескоро увидится с родителями, а читатели знают, что, скорее всего, тех ждет смерть в концлагере. Война подступает к острову, до хэппи-энда еще далеко.

Книга написана просто и проникновенно, хорошо переведена, читается с не ослабевающим до последней страницы интересом.

Она понравится российским детям, а умным родителям и педагогам поможет в таком необходимом, тонком и трудном деле, как воспитание гуманного, толерантного отношения, к другим людям.

Наталья Мавлевич

Поезд замедлил ход и остановился. С перрона на непонятном языке что-то говорили в репродуктор.

Штеффи прильнула к окну. Сквозь дым паровоза она увидела большую вывеску, а немного подальше – кирпичное здание со стеклянной крышей.

– Мы приехали, Штеффи? – робко спросила Нелли. – Нам пора выходить?

– Не знаю, – ответила та. – Наверное, да.

Штеффи встала на сиденье, чтобы дотянуться до багажной полки. Сначала она достала сумку Нелли, потом свою. Школьные ранцы уже стояли на полу рядом с сумками. Ни в коем случае ничего нельзя забыть в поезде. Ведь это все, что им удалось взять с собой.

Неожиданно в дверях купе появилась дама в светлом костюме и в шляпе. Она говорила по-немецки.

– Быстрее, быстрее, – сказала дама. – Это Гётеборг. Вам выходить.

Не дожидаясь ответа, она прошла к следующему купе.

Штеффи надела на плечи ранец и помогла младшей сестре.

– Возьми свою сумку, – сказала Штеффи.

– Она тяжелая, – пожаловалась Нелли, но сумку взяла. Держась за руки, девочки вышли в коридор, где уже толпились другие дети, готовясь сойти с поезда.

На перроне среди детей поднялась суматоха. Поезд за их спинами пришел в движение. Стуча и скрежеща, он покатил прочь от станции. Какой-то малыш заплакал. Один мальчик звал маму.

– Здесь нет твоей мамы, – сказала Штеффи. – Она не может прийти. У тебя будет другая, такая же добрая.

– Мама! Мама! – продолжал кричать малыш.

Дама в светлом костюме взяла его за руку.

– Пойдемте, – сказала она остальным. – Следуйте за мной.

Как утята друг за другом, дети вошли за ней в здание вокзала с высоким сводчатым стеклянным потолком. К ним подошел мужчина с большим фотоаппаратом. Ослепляющей молнией взорвалась вспышка.

Кто-то из малышей пронзительно закричал.

– Прекратите! – возмущенно воскликнула дама в костюме. – Вы пугаете детей.

– Это моя работа, мадам, – сказал он. – Вы заботитесь об этих маленьких беженцах. А я сделаю трогательные фотографии, и вы получите больше денег за вашу работу.

Репортер сделал еще несколько снимков. Штеффи отвернулась. Ей вовсе не хотелось быть маленькой беженкой на раздирающей душу фотографии в какой-нибудь газете. И ей также не хотелось, чтобы для нее собирали пожертвования. Дама отвела детей в дальний конец большого зала ожидания. Там, за заграждением, стояла целая толпа взрослых. Другая дама, постарше и в очках, сделала несколько шагов навстречу детям.

– Добро пожаловать, – сказала она. – Добро пожаловать в Швецию. Шведский комитет помощи рад вас приветствовать. Здесь вы пробудете в безопасности до тех пор, пока не сможете вернуться к вашим родителям.

Она тоже говорила по-немецки, но со странным акцентом.

Первая дама, та, которая была моложе, достала список и принялась выкрикивать имена.

– Рут Бауман… Стефан Фишер… Ева Гольдберг…

На каждое имя кто-нибудь из детей поднимал руку и выходил к даме со списком. Дама проверяла, что написано на коричневой табличке, которая висела на шее у каждого ребенка. Затем один из взрослых отделялся от толпы ожидающих, брал ребенка за руку и уводил с собой. Самых маленьких, тех, кто не мог ответить, когда их вызывали, забирали прямо с тех мест, где они сидели.

Имена следовали в алфавитном порядке, и Штеффи поняла, что до них с сестрой очередь дойдет нескоро. Желудок сводило от голода, и все тело ныло от желания вытянуться на кровати. Со вчерашнего утра их домом было узкое купе поезда. Мили железнодорожного полотна тянулись, словно лента, назад, в Вену, к маме и папе. Теперь эта лента разорвана. Теперь они одни.

Число детей медленно уменьшалось, толпа взрослых тоже редела.

Нелли прижалась к сестре.

– Когда же наша очередь, Штеффи? Неужели никто не заберет нас?

– Они еще не дошли до буквы «Ш», – объяснила Штеффи, – надо еще немного подождать.

– Я проголодалась, – хныкала Нелли, – я устала. И хочу есть.

– У нас ничего нет, – сказала Штеффи, – бутерброды давно закончились. Тебе придется подождать, пока нас не вызовут. Сядь на сумку, если не можешь стоять.

Нелли уселась на свою маленькую дорожную сумку и подперла ладонями подбородок. Ее длинные черные косички почти касались пола.

– Нелли, – сказала Штеффи, – вот увидишь, мы будем жить в настоящем замке с видом на море.

– У меня там будет собственная комната? – спросила Нелли.

– Да, – пообещала сестра.

– Не хочу, – сказала Нелли. – Я хочу жить в одной комнате с тобой.

– Элеонора Штайнер, – услышала Штеффи голос дамы.

– Отвечай, – прошептала она сестре. – Это ты.

– Элеонора Штайнер, – снова выкрикнула дама со списком. – Выйди вперед!

Лавируя среди сумок, Штеффи потащила за собой Нелли.

– Мы здесь, – сказала она.

Дама посмотрела в список.

– Стефания Штайнер? – спросила она.

Штеффи кивнула.

– Штайнер, – громко повторила дама, – Элеонора и Стефания Штайнер!

В толпе ожидающих никто не двинулся с места.

– Штеффи, – спросила Нелли дрожащим голосом, – нас никто не хочет брать?

Штеффи не ответила. Она стиснула руку сестры. Дама со списком повернулась к ней.

– Подождите минутку, – сказала она и отвела обеих девочек в сторону. – Постойте здесь. Я сейчас вернусь.

Дама постарше взяла список и продолжила выкрикивать имена. Наконец все дети ушли. Только Штеффи и Нелли остались у своих сумок.

– Мы можем вернуться домой? – спросила с надеждой Нелли. – Домой, к маме и папе?

Штеффи покачала головой. Нелли заплакала.

– Тс-с, – прошептала Штеффи, – не реви, ты ведь не маленькая.

Послышался звук приближающихся шагов. Молодая дама что-то торопливо объясняла пожилой. Она достала карандаш и написала на листках с именами, висевших у девочек на шее: «Дети не говорят по-шведски».

– Пойдемте, – сказала молодая дама Штеффи, – я провожу вас на пароход.

Штеффи подхватила свою сумку одной рукой, другой взяла за руку Нелли. Молча, следуя за дамой, они покинули здание вокзала.