Педагогика для детей и для взрослых
Перевод с польского К.Сенкевич
Я боялся, что на меня станут сердиться.
Скажут: "Голову ребятишкам морочит".
Или: "Подрастут, будет еще у них время обо всем этом подумать".
Или: "И так не очень-то слушаются, ну а теперь пойдут критиковать взрослых…"
"…Покажется им, что все знают, и заважничают".
Давно, очень давно я хотел написать такую книжку, да все откладывал.
Ведь это – первый опыт.
Опыт может и не удаться
А если даже и удастся, промахи неизбежны. У того, кто делает что-либо новое, должны быть ошибки
Я буду начеку. Постараюсь, чтобы книжка вышла занимательная, хотя это и не описание путешествия, и не историческая повесть, и не рассказ о природе.
Я долго думал и все не знал, как назвать книжку.
Пока один мальчик не сказал:
– Много у нас, у ребят, огорчений оттого, что мы не знаем, как правильно жить. Иногда взрослые объяснят спокойно, а больше сердятся. А ведь неприятно, когда сердятся. Понять трудно, спросить нельзя. И в голову лезут разные поперечные мысли.
Так и сказал: "поперечные мысли".
Я взял лист бумаги и написал:
"Правила жизни".
И вижу: правду мальчик сказал – хорошо получилось.
И я составил план.
Я напишу о доме, о родителях, о братьях и сестрах, о домашних развлечениях и огорчениях.
Потом – об улице.
Потом – о школе.
Потом я напишу о ребятах, которые думают про то, что они видят дома, на улице и в школе.
Каждый из вас ведь не только играет, но и смотрит, и слушает, что говорят другие, и сам размышляет.
Это не повесть и не школьный учебник, а научная книга.
Одни предпочитают авантюрные романы, сказки, необыкновенные приключения, печальные или смешные. А другие говорят, что самые занятные книжки – это как раз научные…
По школьному учебнику учатся, повесть – та читается легко, а научная книга заставляет человека самого много думать. Немножко прочтет, а потом вспоминает разные вещи, а иной раз и удивляется, и размышляет, так ли это на самом деле.
Ведь бывает, что один говорит одно, а другой другое.
У ребят свои дела, свои огорчения, свои слезы и улыбки, свои взгляды – молодые, молодая поэзия.
Часто ребята прячутся от взрослых, стыдятся, не доверяют, боятся, что станут высмеивать.
Ребята любят слушать разговоры взрослых – и очень хотят знать.
Хотят знать правила жизни.
Первое слово младенца – "мама".
Не помню, сказал ли мне кто, в книге ли я прочел, что самое древнее слово, которое придумали первобытные люди, было именно "мама", а потому слово "мама" похоже во многих языках.
По-гречески – метер, по-латыни – mater, по-французски – mere, по-немецки – Mutter.
Моя мама – ma mere – meine Mutter – mea mater – миа метер.
Уже младенец знает свою мать. Еще ни говорить, ни ходить не умеет, а уже тянет ручонки к матери. Узнает ее и на улице, когда она подходит, еще издали улыбается. Даже ночью узнает по голосу, по дыханию. Даже слепые от рождения и ослепшие дети, касаясь рукой лица матери, узнают ее и говорят:
"Мама – мамуся – мамочка".
Один мальчик сказал так:
– Я и раньше думал, только теперь мысли у меня трудные. А когда я был маленький, мысли были легкие.
Какие же это "легкие мысли" о матери?
Мама добрая, веселая или сердитая, или печальная, здоровая или больная.
Мама позволяет, дает, запрещает, хочет или не хочет.
Позже видишь и других матерей, не только свою.
И узнаешь, что есть матери молодые, веселые, улыбающиеся, есть озабоченные, усталые, заработавшиеся, есть очень образованные и не очень, богатые и бедные, в шляпе или в платке.
Неприятно, если мама вышла и долго не возвращается. Бывает, мама каждый день ходит на работу или надолго уедет. Тяжко думать что есть на свете сироты.
А еще позже услышишь или прочтешь в газете, что какая-то мать подбросила ребенка. Он даже не помнит мать, и нет у него фотографии и ничего на память. И так поступила как раз мама, та, которая должна быть самой близкой, еще ближе, чем отец!..
– Папочка – папа.
И опять:
"Легкие" мысли про то, что отец работает, получает деньги и дает маме. Но не всегда так; случается, отец болен или не может найти работу. Иногда отец работает дома, иногда где-нибудь в городе, или часто ездит в другой город, или уехал далеко-далеко и только шлет письма.
"Легкие" мысли бывают тогда, когда родители здоровы, дома все есть, все живут дружно и нет огорчений.
Я, пишущий эту книгу, знаком с очень многими семьями, и в каждом доме хоть немножко, да по-другому. И мои взрослые мысли очень трудные и длинные. Ты, любезный читатель, можешь сосчитать, сколько у тебя знакомых домов и товарищей. Я уже не могу: много, очень много.
Я знаю мальчика, живущего у бабушки, и девочку, которую взяла к себе тетка. А очень многие дети живут у совсем чужих людей: в лечебницах, интернатах, приютах, пансионах.
Родители живут в деревне, где нет школы, поэтому отправляют ребенка в город. Или родители в городе, а доктор велел устроить ребенка на курорт.
В школе знакомишься с ребятами, говоришь с ними и узнаешь каждый раз что-то новое. Читаешь книги и начинаешь понимать, что людям живется по-разному: одним хорошо, другим плохо.
Каждый хочет, чтобы дома у него все были спокойные, веселые и не было огорчений. Но надо примириться с тем, что не всегда и не все хорошо. Один день радостный, другой печальный, одно удастся, другое нет. То солнце светит, то дождик идет.
– Ничего не поделаешь, такая уж жизнь, – сказал один мальчик.
Что лучше, быть у родителей одному или иметь брата? или сестру? Лучше быть младшим или старшим?
Ребенок был в семье один, а потом родился братишка. Радоваться этому?
Может быть маленький брат, большой брат и почти взрослый. Может быть один старший, другой младший. Маленький брат, большая сестра. Большой брат, маленькая сестра.
Что лучше?
Я не могу ответить, не знаю, и никто этого не знает.
– А ты как хотела бы?
– Я хотела бы, чтобы было так, как есть, – сказала одна девочка.
Бывают люди всегда веселые, всегда довольные. Им все нравится.
У них и в мыслях нет, чтобы что-то было по-другому. А другие часто и легко сердятся.
Если можно что-нибудь изменить, стоит об этом поразмыслить; если же все должно остаться так, как есть, не надо дуться как мышь на крупу. И уж всегда можно жить дружно и с маленькими, и с большими, и с братом, и с сестрой – и это действительно зависит от нас самих.
Я знаю одного мальчика, у него был больной брат. Удивительная была болезнь. Даже родителям казалось, что он просто непослушный, невоспитанный, своевольный. Ходил, ел, спал, как все, только ни минуты не мог усидеть на месте и все трогал, хватал, портил. Если он что-нибудь хотел, а ему не давали, он бросался на пол, колотил по полу ногами, плевался, кусался и кричал так громко, что раз даже полицейский пришел: думал, мальчишку избивают, а над детьми издеваться воспрещается.
Лишь тогда родители вызвали докторов.
– Балованный, капризный – это верно. Но он болен: нервный, не понимает.
– Что делать?
– Надо отдать в специальное заведение, для дома он слишком труден. Вы с ним не сладите. Надо знать, как с таким обращаться. Станете уступать, будет хуже. Этого недостаточно – только не раздражать.
Родителям жалко было отдавать больного мальчика.
Я сказал:
– Вы должны думать о здоровом. Общество больного брата для него вредно.
И тогда этот маленький мальчик закричал:
– Я не хочу, чтобы его из-за меня увозили. Пусть остается, я отдам ему все игрушки. Там – я знаю, – там его будут бить.
Я написал об этом совсем не потому, что все обязаны так поступать. Можно требовать доброты, но не самопожертвования.
Братья и сестры могут жить дружно, но не надо удивляться, что время от времени возникают ссоры.
Из-за чего? Из-за мяча, из-за места за столом, из-за чернил; кому первому мыться, кто должен поднять бумажку. Один хочет петь, а другой – чтобы было тихо. Один хочет играть, а другой читать.
Бывают ссоры, когда сразу видно, кто прав, а кто не прав, и такие, когда это не очень-то ясно. Тогда один должен уступить – добровольно или по приказу. Иной раз ребята и подерутся, и поплачут.
А хуже всего – это когда маленький мешает старшему делать уроки. Толкает, надоедает, лезет на стол, трогает чернильницу. Старшему хочется поскорее кончить, ведь не каждый может долго сидеть и все время думать. Он пишет, малыш подталкивает, а в школе попадает, что писал нестарательно.
Не всегда у взрослых есть время и терпение точно дознаться, как было дело. И они говорят:
– Уступи малышу!
Или:
– Уступи девочке.
Или:
– Старшему следует уступить.
Я убедился, что самое худшее как дома, так и в школе – это вынужденные уступки. Они действуют лишь на короткое время. Потом будет еще хуже. Несправедливость раздражает. Остается чувство досады. Остается обида. Я убедился, что лучше совсем не вмешиваться, чем судить, не разобравшись в причине распри. Взрослым иногда кажется, что ссора вышла из-за сущего пустяка. Из-за чепухи… Нет. Братья и сестры часто добровольно уступают и прощают. Нередко взрослые жалуются, что:
