Все-все-все школьные-прикольные рассказы
© Алексин А. Г., насл., 2022
© Антонова И. А., 2022
© Драгунская К. В., насл., 2022
© Драгунский В. Ю., насл., 2022
© Дружинина М. В., 2022
© Зощенко М. М., насл., 2022
© Кир Булычёв, насл., 2022
© Коваль Ю. И., насл., 2022
© Кургузов О. Ф., насл., 2022
© Лапшина Д. Ю., текст, ил., 2022
© Лисаченко А. В., 2022
© Махотин С. А., 2022
© Михалков С. В., насл., 2022
© Нечипоренко Ю. Д., 2022
© Осеева В. А., насл., 2022
© Пермяк Е. А., насл., 2022
© Пивоварова И. М., насл., 2022
© Раскин А. Б., насл., 2022
© Успенский Э. Н., насл., 2022
© Андреев А. С., ил., 2022
© Боголюбова О. А., ил., 2022
© Бугославская Н. В., ил., 2022
© Власова А. Ю., ил., 2022
© Вульф Е. А., ил., 2022
© Глазов И. Н., ил., 2022
© Кондратова Н. В., ил., 2022
© Кукушкин А. И., ил., 2022
© Почтенная К. О., ил., 2022
© Салтыков М. М., ил., 2022
© Семенюк И. И., ил., 2022
© Смирнова О. В., ил., 2022
© Соколов Г. В., ил., насл., 2022
© Шевченко А. А., ил., 2022
© ООО «Издательство АСТ», 2022
А. Аверченко
Экзаменационная задача
Когда учитель громко продиктовал задачу, все записали её, и учитель, вынув часы, заявил, что даёт на решение задачи двадцать минут, — Панталыкин провёл испещрённой чернильными пятнами ладонью по круглой головёнке и сказал сам себе:
— Если я не решу эту задачу — я погиб!..
У фантазёра и мечтателя Панталыкина была манера — преувеличивать все события, все жизненные явления и, вообще, смотреть на вещи чрезвычайно мрачно.
Встречал ли он мальчика больше себя ростом, мизантропического сурового мальчика обычного типа, который, выдвинув вперёд плечо и правую ногу и оглядевшись — нет ли кого поблизости, — ехидно спрашивал: «Ты чего задаёшься, говядина несчастная?» — Панталыкин бледнел и, видя уже своими духовными очами призрак витающей над ним смерти, тихо шептал:
— Я погиб.
Вызывал ли его к доске учитель, опрокидывал ли он дома на чистую скатерть стакан с чаем — он всегда говорил сам себе эту похоронную фразу:
— Я погиб.
Вся гибель кончалась парой затрещин в первом случае, двойкой — во втором и высылкой из-за чайного стола — в третьем.
Но так внушительно, так мрачно звучала эта похоронная фраза: «Я погиб», — что Панталыкин всюду совал её.
Фраза, впрочем, была украдена из какого-то романа Майн-Рида, где герои, влезши на дерево по случаю наводнения и ожидая нападения индейцев — с одной стороны и острых когтей притаившегося в листве дерева ягуара — с другой, — все в один голос решили:
— Мы погибли.
Для более точной характеристики их положения необходимо указать, что в воде около дерева плавали кайманы, а одна сторона дерева дымилась, будучи подожжённой молнией.
* * *
Приблизительно в таком же положении чувствовал себя Панталыкин Семён, когда ему не только подсунули чрезвычайно трудную задачу, но ещё дали на решение её всего-навсего двадцать минут.
Задача была следующая:
«Два крестьянина вышли одновременно из пункта А в пункт Б, причём один из них делал в час четыре версты, а другой пять. Спрашивается, насколько один крестьянин придёт раньше другого в пункт Б, если второй вышел позже первого на четверть часа, а от пункта А до пункта Б такое же расстояние в верстах, — сколько получится, если два виноторговца продали третьему такое количество бочек вина, которое дало первому прибыли сто двадцать рублей, второму восемьдесят, а всего бочка вина приносит прибыли сорок рублей».
Прочтя эту задачу, Панталыкин Семён сказал сам себе:
— Такую задачу в двадцать минут? Я погиб!
Потеряв минуты три на очинку карандаша и на наиболее точный перегиб листа линованной бумаги, на которой он собирался развернуть свои математические способности, Панталыкин Семён сделал над собой усилие и погрузился в обдумывание задачи.
Первым долгом ему пришла в голову мысль:
— Что это за крестьяне такие: «первый» и «второй»? Эта сухая номенклатура ничего не говорит ни его уму, ни его сердцу. Неужели нельзя было назвать крестьян простыми человеческими именами? Конечно, Иваном или Василием их можно и не называть (инстинктивно он чувствовал прозаичность, будничность этих имён), но почему бы их не окрестить — одного Вильямом, другого Рудольфом.
И сразу же, как только Панталыкин перекрестил «первого» и «второго» в Рудольфа и Вильяма, оба сделались ему понятными и близкими. Он уже видел умственным взором белую полоску от шляпы, выделявшуюся на лбу Вильяма, лицо которого загорело от жгучих лучей солнца… А Рудольф представлялся ему широкоплечим мужественным человеком, одетым в синие парусиновые штаны и кожаную куртку из меха речного бобра.
И вот — шагают они оба, один на четверть часа впереди другого…
Панталыкину пришёл на ум такой вопрос:
— Знакомы ли они друг с другом, эти два мужественных пешехода? Вероятно, знакомы, если попали в одну и ту же задачу… Но если знакомы — почему они не сговорились идти вместе? Вместе, конечно, веселее, а что один делает в час на версту больше другого, то это вздор; более быстрый мог бы деликатно понемногу сдерживать свои широкие шаги, а медлительный мог бы и прибавить немного шагу. Кроме того, и безопаснее вдвоём идти — разбойники ли нападут или дикий зверь…
Возник ещё один интересный вопрос:
— Были у них ружья или нет?
Пускаясь в дорогу, лучше всего захватить ружья, которые даже в пункте Б могли бы пригодиться, в случае нападения городских бандитов — отрепья глухих кварталов.
Впрочем, может быть, пункт Б — маленький городок, где нет бандитов?..
Вот опять тоже — написали: пункт А, пункт Б… Что это за названия? Панталыкин Семён никак не может представить себе городов или сёл, в которых живут, борются и страдают люди, под сухими бездушными литерами. Почему не назвать один город Санта-Фе, а другой — Мельбурном?
И едва только пункт А получил название Санта-Фе, а пункт Б был преобразован в столицу Австралии, — как оба города сделались понятными и ясными… Улицы сразу застроились домами причудливой экзотической архитектуры, из труб пошёл дым, по тротуарам задвигались люди, а по мостовым забегали лошади, неся на своих спинах всадников — диких, приехавших в город за боевыми припасами, вакэро и испанцев, владельцев далёких гациенд…
Вот в какой город стремились оба пешехода — Рудольф и Вильям…
Очень жаль, что в задаче не упомянута цель их путешествия. Что случилось такое, что заставило их бросить свои дома и спешить сломя голову в этот страшный, наполненный пьяницами, карточными игроками и убийцами, Санта-Фе?
И ещё — интересный вопрос: почему Рудольф и Вильям не воспользовались лошадьми, а пошли пешком? Хотели ли они идти по следам, оставленным кавалькадой гверильясов, или просто прошлой ночью у их лошадей таинственным незнакомцем были перерезаны поджилки, дабы они не могли его преследовать, — его, знавшего тайну бриллиантов Красного Носорога?..
Всё это очень странно… То, что Рудольф вышел на четверть часа позже Вильяма, доказывает, что этот честный скваттер не особенно доверял Вильяму и в данном случае решил просто проследить этого сорвиголову, к которому вот уже три дня подряд пробирается ночью на взмыленной лошади креол в плаще.
…Подперев ручонкой, измазанной в мелу и чернилах, свою буйную, мечтательную, отуманенную образами голову, — сидит Панталыкин Семён.
И постепенно вся задача, весь её тайный смысл вырисовывается в его мозгу.
